«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа - Феликс Кузнецов

Бросается в глаза почти полная идентичность этих карт — одной — идущей от романа, и другой — идущей от жизни. Однако, есть и различия. Карта в книге Сивоволова — как бы сегмент карты Павла Кудинова. Если кудиновская карта-схема отражает всю географию, весь театр военных действий, заключенный — и это видно на карте Кудинова — в огненное кольцо, то краеведческая карта, составленная на основе текста «Тихого Дона», отражает лишь часть этого круга, включающую станицы Вёшенскую, Каргинскую и их хутора, где воевала 1-я повстанческая дивизия, возглавляемая Григорием Мелеховым (Харлампием Ермаковым).

Совпадение карт и текста «Тихого Дона» не ограничивается названиями тех станиц Верхнего Дона, которые (по свидетельству Кудинова и по роману «Тихий Дон») принимали участие в восстании: хутора Шумилина (у Шолохова Шумилинская), станиц Казанская, Мигулинская, Вёшенская, Еланская, Усть-Хоперская. Мы видим на этих картах практически и все хутора, принимавшие участие в восстании и названные в романе.

Любопытна даже такая на первый взгляд незначительная деталь, как переименование некоторых хуторов в связи с переводом их из ранга хутора в ранг станицы: хутор Каргин — станица Каргинская; хутор Шумилин — станица Шумилинская. В «Тихом Доне» этот факт, случившийся в 1918 году, зафиксирован и отражен документально: когда действие в романе происходит до 1918 года, мы читаем «Каргин», а после 1918 года — «Каргинская».

Обратимся к дореволюционной «Карте Области Войска Донского» (Издание Картографического заведения А. Ильина). Она полностью подтверждает топографическую и топонимическую идентичность двух самодельных карт, о которых шла речь. Карта Картографического заведения А. Ильина показывает, что не только география боевых действий, изображенных в третьей книге романа, но и топография и топонимика в романе — от его начала и до конца, — включая глубокую историю этих мест, полностью соответствует реальности.

Станица Вёшенская, рассказывается в «Тихом Доне», возникла на месте «воровского городка Чиганаки», который когда-то за непослушание «сожгли государевы войска». А точнее «была перенесена с места разоренной при Петре I Чиганацкой станицы» и переименована в Вёшенскую. Странное слово «Чиганаки» на донском диалекте означает поселение в заболоченной местности или в заливной пойме реки с постройками на высоком фундаменте; а идет это название от диалектного слова «чиган», что означает «болотная кочка».

Судя по карте, и в самом деле недалеко от Вёшенской на Дону сохранился скромный хутор с названием «Чигонацкий». Шолохов предельно внимателен к топонимике, хотя некоторые названия он брал со слуха, а не из карт.

Этими подлинными названиями хуторов и станиц наполнен «Тихий Дон».

К примеру, Аксинью Степан Астахов взял замуж «с хутора Дубровки с той стороны Дона, с песков» (2, 41). В рукописи вначале значилось другое название хутора — Дубовый, но такого названия нет на карте, и Шолохов уточнил: хутор Дубровский. На карте этот хутор, расположенный недалеко от Вёшенской, обозначен.

Собираясь в «отступ», Пантелей Прокофьевич планирует направиться на Чир, в хутор Латышев, где у него двоюродная сестра. И дальше, — объясняет он Григорию: «... Надо по карте на слободу Астахово ехать, туда прямее — а я поеду на Малаховский, там у меня — тоже дальняя родня...» (5, 242). И опять-таки все сходится: на карте, в нижнем течении Чира, близ станицы Краснокутской — хутор Малахов, а левее, близ Пономарева — Астахов.

В хуторе Пономарев происходили суд и казнь Подтелкова и Кривошлыкова. Недалеко от Пономарева, на краю Вёшенского юрта хутор Нижне-Яблоновский, где догнали Мишку Кошевого и Валета казаки и где похоронили (по роману) Валета. Легко находим на карте и хутор Сетраков, где ежегодно проходили лагерные сборы. Во время призыва на сборном участке в слободе Маньково обучение проходят казаки «с Каргина, с Наполова, с Лиховидова» (2, 229). Все эти названия обозначены на карте, и мы с ними встречались во время описания восстания. И так далее...

Боевые действия в ходе восстания в «Тихом Доне» описаны с удивительной и точной конкретностью, подтверждаемой как историческим очерком Кудинова, так и материалами судебных дел Х. Ермакова и П. Кудинова. С самого начала восстания все военные действия в романе четко зафиксированы не только исторически, но и географически.

«Восстали еланские и вёшенские с энтой стороны (то есть со стороны левобережья. — Ф. К.). Фомин и вся власть из Вёшек убегли на Токин. Кубыть восстала Казанская, Шумилинская, Мигулинская... В Еланской первым поднялся Красноярский хутор... Через Дон прискакали на Плешаков...» (4, 195). Еланская, Вёшенская, Казанская, Мигулинская станицы, хутора Шумилин, Красноярский, Плешаков, Токин — все это реальные и широко известные станицы и хутора Верхнего Дона, зафиксированные, естественно, на карте. Хутора Плешаков и Каргин — места, где Шолохов жил подростком.

«...Выбили из Вёшенской решетовцы, дубровцы и черновцы Фомина» (4, 196). Речь идет о так называемой «решетовской сотне», возглавлявшейся Емельяном Ермаковым, сформированной из казаков хуторов, расположенных по реке Решетовке, — Решетовского, Дубровского, Черного. Хутор Кривской расположен рядом с Плешаковым, где повстанцы создали объединенную казачью сотню во главе с хорунжим Павлом Дроздовым, которая была разбита красными войсками и загнана в Вилтов Яр (по роману — Красный Яр), где казаки во главе с Павлом Дроздовым были расстреляны. Все последующие события — расправа над командирами и убийство Марией Дроздовой (Дарьей Мелеховой) Ивана Алексеевича Сердинова (в романе — Котлярова) происходили в Плешакове, и очевидцем их был Шолохов.

Географически точно отмечены в романе и все бои, в которых участвовал Григорий Мелехов: бой возле хутора Свиридова, где, применив свой удар левой рукой, он «развалил» «каргинского коммуниста из иногородних» Петра Семиглазова, и два боя под хутором Климовка, во время второго боя Григорий Мелехов (Харлампий Ермаков) порубил матросов. И хутор Свиридов, и хутор Климовский расположены по Чиру, — один отмечен на карте рядом с Каргинской, другой — поблизости от Краснокутской.

Мы можем продолжить этот перечень, но уже и так ясно, что география в «Тихом Доне» органически связана с сюжетом романа, что усиливает историческую достоверность описываемых событий. И второе: география в третьей книге «Тихого Дона», как уже подчеркивалось выше, в основном отражает боевой путь 1-й повстанческой дивизии, возглавлявшейся Григорием Мелеховым в романе и Харлампием Ермаковым в жизни, и сосредоточена в районе реки Чир и в хуторах Вёшенского юрта, прежде всего — в местах, где жил Шолохов и где воевал Харлампий Ермаков.

Стоит отметить, что после завершения восстания и разгрома Донской армии, когда Григорий вместе с Аксиньей идет в «отступ», географическая и топонимическая пунктуальность и наполненность в романе исчезают, названия населенных пунктов, через которые двигался Григорий Мелехов, как бы перестают интересовать автора. Чаще всего он их даже не называет, удовлетворяясь общими замечаниями: «в одной станице...», «в одном поселке...»

Что же касается Верхнего Дона, в особенности Каргинской и Вёшенской станиц, хуторов прибрежнего Обдонья, то топонимика здесь не ограничивается названиями станиц и хуторов, но идет вглубь: детализируются названия рек и речушек, пойм, лугов, яров и т. д. Местные природные названия постоянно повторяются в романе. Уже упоминавшийся Гетманский шлях проходит через весь роман, начиная с первой его страницы, а еще точнее — с «Донских рассказов». Или — Забурунный лог, Рогожинский пруд, Песчаный курган, Меркулов курган, Гремячий лог, Гусынская балка, Кривской бугор, Климовский бугор, Каргинский бугор, Сторожевой курган, Еланская грань, Ольшанский буерак, Калмыцкий брод, Жиров пруд и т. д.

Сивоволов исследовал топонимику «Тихого Дона» применительно к родной Каргинской станице. И установил подлинность большинства этих географических реалий и их названий, многие из которых живы и по сию пору: «Шолохов подробно описывает места вокруг Каргинской: балки, перелески, повороты дорог, едва заметный курган, пруд или мост, — пишет Сивоволов. <...> — Собирая материал, ездил я в Топкую балку, где убили Алешку Шамиля и где в 1921 году Михаил Шолохов едва не угодил в лапы бандитов. На обратном пути видел, как в стороне от наезженной полевой дороги “жемчужно-улыбчиво белела полоска Жирова пруда” <...> На обратном пути по Гусынской балке заехал в хутор Климовский, поднялся на бугор, где Григорию Мелехову дважды пришлось участвовать в бою. Около Забурунного лога разгорелся жестокий бой, окончившийся, как мы знаем, поражением красных. После боя “по приказу Григория сто сорок семь порубленных красноармейцев жители Каргинской и Архиповки крючьями и баграми стащили в одну яму, мелко зарыли возле Забурунного”. Каргинцы хорошо помнят тот день, а годом позже бурным весенним потоком Забурунный размывал могилы, обнажая человеческие трупы. <...>