Время скорпионов - D.O.A.

Мессауди из окружения Лорана Сесийона. Мессауди — доверитель Фодиля и адресат переписки, которую передавали этому последнему. Мессауди, который появился в сопровождении неизвестного, пока не установленного лица, на видео, записанном камерами наблюдения промзоны в Бонди десятого ноября две тысячи первого года. В тот день, когда склад, арендованный братьями Харбауи, был освобожден.

Приказ поступил: обрубить мертвую ветвь обоих братцев и управиться таким образом, чтобы это было похоже на несчастный случай. Предлагалось для сокрытия следов вмешательства секретной службы сделать так, чтобы братья не вызвали нежелательного интереса своими вопросами касательно исчезновения Фодиля… Если они поймут, что он действительно исчез. А так, в конце концов, и произошло бы.

Сервье особенно опасался, что возбужденный запахом крови Монтана увязнет в своей игре и захочет показать пример. Опасное смешение жанров.

«Уран вызывает Алекто четыре…»

Женский голос у него в ухе. Теплый, восхитительный, несмотря на помехи.

«Уран…»

Уран, персонификация неба в греческой мифологии. Кровь, упавшая на Гею, Землю, при его оскоплении, породила эриний,[203] эллинский эквивалент римских фурий: Мегеру, Тисифону… и Алекто.

Уран, позывные Аленвиля…

Уран, шеф миссии наблюдения.

Впервые с начала операции Линкс работал в непосредственном контакте с офицерами службы, взявшими Нурредина и Халеда под наблюдение сразу после их выхода из камеры контрразведки. Теоретически его товарищи по команде в этот вечер были не при деле. Но они отличались сообразительностью и, возможно, подозревали неотвратимость какой-то акции, поскольку нынешняя инструкция — непривычная — настоятельно требовала в режиме реального времени оповещать руководителя задания обо всех перемещениях обоих Харбауи. Секретный агент настроился на их радиоволну. И молча слушал, ожидая сигнала.

Время тянулось медленно. Последняя машина прошла по национальной автостраде двадцать минут назад. Сообщение из Аленвиля поступило восемь минут назад. Прежде чем включить оптический прицел, Линкс расстегнул и отогнул верхнюю часть рукавиц, чтобы освободить пальцы.

«Уран вызывает Алекто четыре…»

Тот же женский голос, такой утешительный ночью.

«Уран…»

Линкс прижал глаз к окошку светоумножителя и стал отслеживать зеленую и призрачную траекторию национального шоссе от леса.

«Уран, позывные местной автострады. Мы отключаемся…»

На расстоянии восьмидесяти метров на электрическом столбе он разглядел свою первую метку: крест из белого лейкопластыря, наклеенный в двух метрах от земли. Если Харбауи переместятся за эту точку, угол стрельбы будет слишком острым — и он промажет.

Он продолжал скользить визиром вдоль призрачной асфальтовой ленты.

На расстоянии трехсот метров — практическая дальность его оружия — он увидел вторую метку, свой «сигнал к действию». До этой границы он не может стрелять. Автомобилю, движущемуся со скоростью девяносто километров в час — средняя скорость для пикапа его жертв, рассчитанная по времени их перемещений в последние дни, — потребуется чуть менее девяти секунд, чтобы покрыть разделяющие две эти точки двести восемьдесят метров.

Не так уж и мало для стрельбы по движущейся мишени. Достаточно для сегодняшней акции.

Линкс продолжил осмотр и остановился на третьем ориентире, в пятистах метрах, отвечающем за включение Сабера М203.[204] Он замер, положив палец на выключатель и сосредоточившись на небольшом объекте, светлым пятном выделяющемся на бетоне.

В оптическом приборе появился грузовичок Харбауи. Сервье затаил дыхание и включил толстую черную трубу, закрепленную на дуле винтовки. Его цепкий глаз, следя за приближением кабины пикапа, уловил легкое изменение освещенности. Перекрестье оптики было нацелено на водителя, Нурредина, черты лица которого он отчетливо различал.

На долю секунды возник второй ориентир, и автомобиль целиком заслонил его. Линкс начал беззвучный отсчет.

Тысяча один.

Тысяча два.

На счет «тысяча три» он нажал на спусковой крючок лазерной винтовки. Спустя три секунды после «сигнала к действию».

В оптике было видно, как ветровое стекло автомобиля осветилось почти нестерпимым светом. Звука не было. Он дойдет не сразу. Шофер, защищаясь, поднял руку. Пикап сначала слегка занесло влево, потом вправо. Халед попытался схватиться за руль, но его резко откинуло обратно на пассажирское место.

Прежде чем убрать палец с выключателя, агент еще три или четыре секунды не отрывал взгляда от лица Нурредина. Наконец он перестал смотреть на старшего Харбауи, который уже даже не цеплялся за руль, вздохнул и прислушался.

Шины визжали, цепляясь за асфальт. Бесконечное скольжение.

Звук удара искореженного металла о землю. Скрежет стали об асфальтовое покрытие.

Второй удар, потом в течение нескольких секунд — ничего.

Небольшой взрыв.

Медленно начал потрескивать огонь. Звук усиливался, но вскоре его перекрыл разорвавший ночную тьму долгий вопль. Мучительные крики длились секунд двадцать и внезапно оборвались. Они мертвы. Жертвы вызывающего потерю боеспособности лазера низкой частоты.

Жертвы оружия, не оставляющего ни малейших следов.

Линкс встал. Никаких машин. Он пробежал вдоль лесной опушки, затем по границе поля, по узкой полоске травы, отделяющей его от дороги, и добрался до метки «триста метров». Резким движением сорвал ее. Затем вновь той же дорогой вернулся к шоссе. Обойдя горящий пикап, врезавшийся в столб, он, стараясь не смотреть на кабину, снял метку «восемьдесят метров» и опять углубился в лес.

Быстрый демонтаж М4. Завернув винтовку в чехол из горетекса, он засунул все вместе в морской рюкзак. За спину. Мотоцикл. Линкс уже собирался включить зажигание, когда услышал приближающийся шум мотора. Звук замер. Прошло несколько секунд. Хлопнула дверца. Потом другая. Потом еще одна. Трое.

Он подождал.

— Там внутри люди. — Мужчина.

Крик. (Второй мужчина.)

Крик. (Женщина.)

— Черт побери, там внутри люди! — Второй мужчина.

— Отойди. — Первый мужчина.

Вторая машина. Дверца. Ночью звуки разносятся далеко.

— У вас есть телефон? — Первый мужчина.

— Да. — Вновь прибывшая. Крик.

— Дайте мне. — Первый мужчина.

Сервье вытолкал мотоцикл как можно ближе к дороге. Когда десятью минутами позже со стороны Абли раздались сирены пожарных, он пропустил их вперед, тронулся с места и покинул свое укрытие, не зажигая фар.

Тем хуже для последней метки.

Камель и Фарез, одетые в рабочие комбинезоны с надписью «Париж», вернулись в подземную галерею и с удовлетворением разглядывали свод туннеля. Их пробка по-прежнему была на месте, нетронутая.

— Они ничего не увидели.

Ксентини с улыбкой обернулся к товарищу:

— Да, брат, потому что Аллах с нами. Он направлял твою руку, чтобы тебе удалось скрыть свой труд от врагов. — Прошедший на неделе осмотр этого участка канализационной сети не выявил работ, проведенных в предыдущие выходные двумя исламистами. — Но это только начало, нам еще многое надо сделать.

— С чего ты хочешь начать?

— Сначала, как договорились, разгрузим пикап. А потом ты пойдешь и поставишь его в гараж. Мне не хочется, чтобы он слишком долго маячил на улице.

Они бросили казенный грузовичок, с включенными аварийными сигналами и вертушкой на крыше, возле того места, где вошли в туннель. Было слишком рано, время смены патруля, и маловероятно, чтобы усталый или еще не совсем проснувшийся полицейский заинтересовался причиной их присутствия. И все же если им зададут вопрос, то они официально вызваны по срочному и очень правдоподобному делу. Фарез сделал все необходимое в администрации.

— Пока тебя не будет, начну разметку. Арруа!

Они стали подниматься на поверхность.

Сегодня Ксентини рассчитывал разметить пять позиций и сделать две проходки. Завтра они вернутся, чтобы пробурить еще три. После этого им останется еще шесть на конец следующей недели. Если ничего не случится, через полтора месяца они установят трубы в подземные гнезда. А потом еще немного подождут, вернутся и вставят первые заряды.

Длительность процесса объяснялась как заботой о соблюдении тайны, так и чувствительностью пиротехнических систем. Каждый новый этап давал возможность убедиться, что никто не засек их действий.

К тому же Vx все еще был в пути. Его прибытие на территорию Франции ожидалось не раньше чем через несколько недель. Так что нет необходимости спешить.

Молодая пара — не больше пятидесяти на двоих — завтракала в зале ресторана. Сквозь отделявшие бар матовые стекла Амель угадала мужской силуэт. Она слышала, как они разговаривают и смеются. Несколько минут назад, проходя мимо, они широко улыбнулись ей. Всего пятнадцать минут седьмого, а они уже счастливы. Еще счастливы.