Побег в прошлое - Владимир Голубев

– Я к твоей подружке отношения не имею, – в который раз не признавался Меченый, у коменданта на лбу была большая родинка, – посылай своих снайперов наверх. Давно согласен.

Евпатий приказал перетащить половину, чуть меньше двух тысяч, зарядов на самый верх башни. Прогнал людей коменданта и поставил стрелкам задачу. Винтовок в батальоне была уже целая сотня. Заряжались они всё также медленно, поэтому каждому стрелку Евпатий придал в помощь заряжающего.

С трехсот метров стрелки попадали в монголов почти наверняка. Те шли в полный рост, стрелы на таком расстоянии теряли убойную силу. Снайперы работали не торопясь, только по богатым целям. Опытный воин – богатый воин. Евпатий немного посмотрел на работу своих стрелков, затем увидел в подзорную трубу надменного монгола, километрах в двух, на пригорке. Лицо блестело от жира, сливаясь в пятно, поза была невероятно горделива. Окружающие его монголы склонили головы.

– Жалко винтовку, но всё-таки принеси мне парочку дальнобойных, – скомандовал Евпатий ординарцу.

Ординарец додумался притащить ещё подушку на плечо и упор для винтовки. Стрелки услышали про дальнобойные патроны и, нарушая дисциплину, начали заключать пари. Ставки шли двадцать к одному в пользу монгола, без оптики цель казалась невероятно далекой, день стоял теплый и воздух играл, мешая целиться. За Евпатия были два фактора: безветрие и неподвижность мишени.

Первым выстрелом Евпатий попал в толстого, огромного монгола в полутора метрах от мишени. Нужно было решать, это случайный порыв ветра, или необходима корректировка. Плечо уже болело. Евпатий поморщился, потрогал плечо, выматерился, позвал сотника.

– Я слышал, ты поставил на меня?

– Так точно.

– Как думаешь, это был порыв ветра?

– Уверен, что так.

– Тогда тебе и отыгрывать своё серебро. Будешь стрелять за меня.

Евпатий взял подзорную трубу и стал наблюдать за мишенью. Сотник практически не целился. Голову монгола отбросило назад. Было непонятно, куда попала пуля. Если в шлем, то могла не пробить, если в личину, то результат гарантирован. Двадцатиграммовая коническая пуля со стальным наконечником пробивала два миллиметра стали на такой дистанции. Евпатий минут пять смотрел за вражеской суетой. Было похоже, что сотник завалил монгола.

– Слишком высоко взял, – заявил Евпатий. Вокруг поднялся галдеж. Начали отдавать деньги за пари.

– В голову попал. Случайно. Насмерть убил, – продолжил, как небывало, комбат. Деньги весело потекли обратно.

– От меня подарок, – Евпатий отдал сотнику два золотых. Спустился с башни и пошел заказывать обед с доставкой в комнату. Девчонка-поварчонка оказалась необыкновенной выдумщицей. Молоденькой, опытной, не очень жадной, в меру надоедливой и безмерно нахальной.

К вечеру, когда Евпатий закончил обедать, у него болело не только плечо. Услышав невольный стон, подружка радостно пообещала прийти сразу после ужина. Ужин в крепости уже начался.

* * *

Ёрш матерился долго и с выдумкой.

– Ну, если тебе так легче. Продолжай, – невозмутимо комментировал Никита.

– Я не намерен из-за разгильдяйства молокососа гробить армию!

– Кроме Евпатия, в крепости сотня винтовок!

– Передай светотелеграфом из Рязани приказ на их уничтожение!

– Винтовки стоят тонну золота. Я не настаиваю на большом сражении, важно освободить проход для вывода батальона из крепости, – Никиту стало раздражать упрямство Ерша.

– Ты не понимаешь. Монголы превосходят нас в маневренности. Они вцепятся в этот отряд и не дадут ему дойти до Рязани.

– Крепость монголы возьмут. Через неделю-две, а Евпатий мне нужен живой. И сотня винтовок тоже. Батальон, если получится. Ты командующий. Решай задачу! – закончил разговор Никита.

* * *

Ёрш матерился очень долго и с большой выдумкой. Это называлось поставить задачу. Невский считал её вполне выполнимой, удивлялся ярости командующего.

– С юга и севера от крепости густой лес с засеками. С нашей стороны известны тропинки, не до конца, не до самого поля с крепостью, но подвести войска можно. С севера отвлекающий удар, с юга прорыв, там от леса до крепости ближе. Договоримся с комендантом крепости по телеграфу, одновременно ударим из крепости и из леса. Станковые арбалеты бьют на пятьсот метров. Дай мне два батальона бомбистов с двойным запасом бомб. Две сотни арбалетов это двести бомб в минуту. В крепости еще двадцать станков и две пушки. За полчаса на долину обрушится почти семь тысяч бомб. Крупная картечь бьет на километр. Монголы немного растеряются. Масса раненых лошадей начнет носиться по полю. Ложная атака с севера отвлечет внимание. Евпатий прорвется рядом с южным лагерем и уйдет лесами, а мы получим пряники от императора, – преувеличено легко описал Александр операцию по деблокированию крепости.

– Ширина долины около двух километров, длина меньше четырех. Получится одна бомба на десять соток. В реальности получится гораздо хуже, где густо, а где пусто. Моя разведка доложила, что винтовочный огонь из крепости заставил монголов расположить свои лагеря у самой границы леса. Предлагаю ночную атаку на все четыре лагеря, с использованием огнеметов, – Андрей, брат Невского, предпочитал диверсии.

– Монголы оставили для штурма крепости двадцать тысяч человек. В основном болгары, половцы, вспомогательные войска, в общем. По лесным тропинкам мы будем две недели группировать свои части для нападения, – не согласился Невский.

– Настоящий штурм не нужен. Всего четыре батальона, по одному на каждый лагерь. И мой батальон для прорыва, – Андрей говорил спокойно и уверенно.

– Андрей! Сколько нужно времени для подготовки операции? – недовольно произнес Ёрш. Он всё ещё был, крайне, недоволен.

– Двое суток.

– Даю трое. Добавь в каждый отряд по два десятка станков. Бомбы пусть бросают до самого конца. Станки, огнеметы, остатки бомб и зажигательной смеси при отступлении поджечь. Загорится лес, помешает монголам преследовать наши отряды. Руководит операцией Невский. Ты, Андрей, отвечаешь за спасение отряда Евпатия, – ткнул пальцем в грудь комбата Ёрш. Братья кивнули головой. Поднялись и направились к выходу.

– И без «умных придумок» на поле боя. Мне не нужна маленькая победа над маленьким отрядом узкоглазых. Делайте то, что поручено, – в спину братьям напомнил Ёрш. На крыльце Андрей остановился.

– Ты видел на карте, в тылу у монголов, тропа уходит в верховья реки Воронеж?

– Тихо. Не здесь, – остановил брата Александр. Братья отошли к коновязи.

– Говори.

– В тылу у монголов долина сильно сужается, становится шириной полсотни метров. Через десять километров на юг уходит небольшой отвилок, тропа. На карте отмечен только один блокпост монголов на этой тропе. Всего три сотни легкой кавалерии. Дальше дорога свободна. Тропа тесно зажата лесом, поэтому нужно будет перегородить от погони полосу метров двадцать. Это сто килограмм чеснока. Вырезаем блокпост и основной удар сосредоточим на южный лагерь. Табун желательно уничтожить.

– Достань карту.

– Десять километров это немного, – показал Андрей.

– Много. Слишком много. Возьмешь двадцать мальчишек из обоза у конюхов. Каждому дашь по полсотни килограмм чеснока. Прикроют отход.

– Я своим поручу.

– Твои сгодятся для боя. Ребятишки, что коней выпасают, легкие, больше увезут, легче удерут. Каждый должен делать то, что может, – Александр подходил ко всему рационально.

* * *

На четвертые сутки русские устроили монголам адскую ночь. Первыми ударили огнеметы по южному лагерю. Через минуту ближние к лесу части всех четырех лагерей поливались из огнеметов, а дальние получали свою долю напалма от станковых арбалетов. Сделав десяток залпов, арбалеты перешли с зажигательных бомб на разрывные. Пожары выгнали людей из шатров и бездоспешные кочевники стали легко уязвимы для маленьких чугунных стрелок, разлетающихся после взрывов. Лошади, обожженные напалмом, превращались в диких, обезумевших зверей. Они заражали своим безумие остальных.

Потребовалось полчаса, чтобы небо просветлело не от пожаров, а от встающего солнца. Батальон Евпатия вырвался из крепости, пробился сквозь жидкий заслон и плотным клином попытался пробиться на юг, обходя огромный пылающий монгольский лагерь по широкой дуге. Навстречу ему, отгораживая сам батальон от южного лагеря, сметал кочевников лучший кавалеристский полк Невского. Из леса выдвинулись оба батальона лучников. Они били по тем площадям, которые остались целыми от артобстрела. Бомбисты продолжали тратить последние боеприпасы.

Монголы уже не казались растерянными. Иногда без доспехов, иногда безлошадные, но они собрались в отряды и, не думая об обороне, устремились в атаку на русские отряды. Сказки о беспомощности пеших монголов оказались очень далеки от истины. Если русские в трех остальных местах успели отступить, сжигая за собой огнеметы и станковые арбалеты, то около южного лагеря монголов разгорелся жаркий бой. Казалось, что силы сторон неравны. У русских четыре тысячи свежих всадников и три тысячи пехоты. У монголов не больше трех тысяч, боеспособные остатки пятитысячного лагеря.