Этот мир придуман не нами - Павел Шумил

— Девять поколений знатных предков по линии отца и семь по линии матери, — пролепетала я.

— Ты это откуда взяла? — удивилась Линда.

— Папа сказал.

Линда удивленно посмотрела на Стаса.

— Я ничего такого никому не говорил, — улыбнулся тот.

— Не дальний космос, а какая-то большая деревня. Всем все про тебя известно. Ладно, проехали. Буду знатной дамой под прикрытием. Миу, брось тряпки, идем ужинать.

Я, конечно, первым делом заглянула к хозяину. Он уже не лежал, а как бы сидел. То есть, как бы, лежал, но кровать под ним изогнулась.

— А, вернулась! — обрадовался он. — Как поешь, зайди, расскажи новости.

— Слушаюсь, хозяин!

После ужина разбор полетов решили провести в страшной комнате. Стас рассказал, что нападавшие были наемниками и прибыли из соседнего города за два дня до нападения. Один из десятников раньше в Столице не был замечен, зато второй всегда жил здесь. Тот самый, который сбежал, и которому голову отрубили. Стас запустил поиск его лица по всем старым видеозаписям, и несколько раз нашел его на рынке. А еще четыре раза видел, как он входил в дом главы Службы оросительных каналов. Причем, с заднего хода.

— Немного же мы узнали, — огорчился хозяин.

Потом я рассказала о том, как чиновники Службы закона и порядка осматривали Амфитеатр. Стас добавил, что глава Службы старается сохранять нейтралитет, не вступать в политические блоки и не ввязываться в заговоры. Поэтому автоматом получается, что он за Владыку. Не единомышленник, но естественный союзник. Желательно поддерживать с ним дружественный контакт.

Спать я опять осталась в страшной комнате. Марта строго-настрого запретила лезть к хозяину в постель и обниматься-прижиматься. И мы опять проговорили с хозяином полночи.

Наконец-то настал этот великий день! Мы все летим на спектакль. Кроме Стаса. Он, как всегда, нас страхует. Марта разрешила лететь даже хозяину, взяв с него слово, что он будет послушным мальчиком. Всю машину забила медициной. Поэтому в машину сядут только Петр и хозяин, а мы все — на байках. И все, кроме меня, в бронежилетах. Стас сказал, что Амфитеатр может стать очень удобным местом для нападения. И хозяин с ним согласился. А Мухтар изготовил для папы броню в виде халата с богатой отделкой и чудным стоячим воротником.

Глава Службы закона и порядка тоже обеспокоен. Поэтому порядок в Амфитеатре будут охранять двести пятьдесят бойцов в форме и еще пятьдесят одетых как простые зрители.

Вылетели утром, чтоб на месте последний раз все проверить. Машину поставили, как всегда, на заднем дворе. Петр затенил стекла, а хозяин не стал из нее выходить. Поэтому никто даже не узнал, что он здесь.

Мой байк подключили к ветродую, а байки Мухтара и Линды — к нагревателям воздуха. Проверили. Длинный широкий коридор, в котором могла разом поместиться половина труппы, стал сушилкой. Я сбегала на второй этаж и убедилась, что огромные бочки для помывки актеров полны воды. Бочки рядом со сценой тоже полны воды — есть, чем смывать "кровь" с пола.

Проверила, у всех ли рыжих в порядке "отрывные" хвосты. Если такой хвост натянуть рукой и ударить в нужное место мечом, он оторвется, а из места обрыва три-четыре вздоха будет бить фонтанчик "крови". Это — для сцены отрубания хвостов рабам. У Хвостиков, кроме отрывных хвостов в комплекте были еще "пояса верности", куда прятался настоящий хвост. Я свой на всякий случай тоже взяла. И три ошейника взяла! Мало ли?

Все в полном порядке, но Линда, труппа, массовка и все остальные очень волнуются. Я держу хвост в ладошках. Его выпустить нельзя, предателя такого! Как тянется время!..

В полдень прибежали непорочные девы, потискали меня, постелили на стол салфетку и высыпали пол корзинки подгорелого рикта. Но на нашу толпу получилось только по два кусочка в руки. А чуть опоздавшим рыжей и серой рабыням ювелира уже не досталось. Хитрый проныра сдал своих рабынь напрокат в массовку за место в третьем ряду. Кто был бы против! Как бы еще девочки увидели спектакль?

Линда хотела еще раз прогнать несколько сцен, но махнула рукой.

— Давайте, споем, что ли. Что-то я волнуюсь. И запела тихонько. А мы подхватили.

В удачу поверьте — и дело с концом!

Да здравствует ветер, который в лицо!

И нет нам покоя! Гори, но живи!

Погоня, погоня, погоня, погоня в горячей крови!

Погоня, погоня, погоня, погоня в горячей крови!

Хорошо спели, душевно. Потом — еще одну. Которая в спектакль не вошла, но очень зажигающая: "Словно степной пожар ярость ночных атак!" И еще, и еще. И я вдруг поняла, что не боюсь спектакля, а с нетерпением жду. А еще поняла, что в себе запуталась. Спектакль о том, как разбили рыжих. Я — рыжая. А за кого я? Три четверти моих друзей — серые и черные. Я родилась на этой земле. Да, шкурка моя рыжая, но в душе я какая?

Нет, нельзя сейчас думать о таких вещах. Я вышла в круг и воскликнула:

— Госпожа, ритм!

Линда поняла меня, и я начала танец. Не тот, что в спектакле, другой. Но тоже быстрый, дерзкий и возбуждающий. А потом — медленный. А потом Линда попросила Мухтара поставить музыку и начала учить нас танцевать вальс. Прибежала Марта, перемигнулась с Мухтаром, и они показали, как на самом деле танцуют вальс. А затем… Это было незабываемо! Они исполнили танго! Горячее танго с резкими отточенными движениями.

Но Узурпатору танго не понравилось.

— Почему? — удивился Мухтар.

— Танго — это страсть. Она обжигает. Первый танец был любовь. Любовь теплая. Согревает, но не жгется. А страсть сжигает, она скоротечна, после нее ничего не остается. Только боль от ожогов.

— Надо же! Ты мудрый человек, — удивился Мухтар. — Я запомню твои слова. В них есть смысл.

За три стражи до начала спектакля начала собираться публика. В основном, на задних рядах, где билеты самые дешевые, без мест. Чтоб не скучали, Мухтар посадил двух чтецов поочередно читать летописи о войне. Чтецы были старые, читали тихо. Но большие черные ящики Мухтара усиливали звук так, что даже на последних рядах было отчетливо слышно. Каждые четверть стражи бил гонг и громкий голос оповещал: "До начала осталось столько-то".

За полстражи Линда послала нас переодеваться.

За четверть стражи до начала прибыл Владыка со свитой. Хозяин тоже поднялся в свою ложу. Ходил он медленно, осторожно. И правая рука была на широкой перевязи. Марта помогла ему сесть в широкое мягкое кресло, которое Стас изготовил специально под его фигуру. Владыка перешел в ложу хозяина, сел рядом и они начали что-то увлеченно обсуждать. Так любопытно, только из-за кулис не слышно, что говорят.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});