Сердце Эрии - Эйлин Рей

опущенный в горячую воду.

– Чьи это кости? – спросила я, попытавшись отвлечь женщину, пока мой скованный ее близостью разум искал пути к отступлению.

Мы находились в полуразрушенном здании, похожем на храм: в круглой крыше зияла огромная дыра, через которую подглядывало любопытное холодное око луны, на стенах из-под разросшихся вьюнков виднелась местами осыпавшаяся выцветшая мозаика, изображающая жутких четырехруких существ, а от бассейна во все стороны расходились узкие желоба. Тошнота подступила к горлу, когда я представила, как в далеком прошлом кровь наполняла эту нишу и растекалась по храму, питая его обитателей чужой жизнью.

Это Эскаэль собиралась сделать и с нами?

Не знаю. Но меня радовало, что пока в бассейне лежали вовсе не мы.

– Чьи? – переспросила Эскаэль и недоуменно приподняла бровь, будто я задала ужасно глупый вопрос. – Думаю, вы, люди, назвали бы его Богом.

– Гестафа? – выпалила я первое имя, что вспомнилось мне из сказок Кассии.

Лицо шинда исказила гримаса отвращения.

– Нет! – холодно отрезала она. – Истинного Бога! Того, кто создал этот мир, кто сплел его из ночной мглы и холода звезд, кто наполнил его моря собственной кровью, а ветер – своим дыханием.

Эскаэль опустилась передо мной на колени, с жалостью посмотрела в мои глаза и мягко коснулась запястья моей левой руки – я призвала на помощь всю свою волю, чтобы не отдернуть ее.

– Ваши боги лишь жалкая тень от его когтей. Они никогда не обладали равным ему могуществом, которое, впрочем, его и погубило. Ведь вы, люди, – жадные до Силы существа, готовые за ее крупицы перегрызть глотку даже своим отцам.

Она медленно перевернула мою ладонь и стянула перчатку. Кремовое кружево будто преодолело годы, пока падало на серый каменный пол: коснувшись его, оно уже утратило свои краски, покрылось желтыми выгоревшими пятнами и распустилось на кончиках пальцев. Черные, блестящие в беспокойном свете свечей пальцы шинда провели линию от моего запястья до повязки. Заточенные, подобно стрелам, ногти подцепили гладкий атлас.

Эскаэль высвободила конец ленты. Я попыталась сжать кулак, но женщина до боли стиснула мое запястье второй рукой, красноречиво намекая: если я буду сопротивляться, то снимать ленту она будет уже с переломанной руки.

– Зачем вам это? – дрожащим голосом спросила я. Тем временем мой взгляд судорожно носился по залу за спиной Эскаэль: на мгновение мне показалось, что дрожащее пламя одной из свечей отбросило на стену вытянутую драконью тень. Но стоило моргнуть, как она растворилась будто дурной морок.

– Он взывает ко мне, – любовно ответила женщина. – Я обязана ему за знания и Силу, что он мне дал. Он пришел мне на помощь. Его голос донесся до меня из недр Тао-Кай, когда я так нуждалась в защите. И теперь пришла моя очередь спасать!

Последний виток ленты распустился, и она упала рядом с перчаткой.

Мне показалось, разноцветные глаза Эскаэль наполнились жалостью, когда ее взгляд лег на бугристые шрамы. Она осторожно, почти нежно, коснулась пальцем грубого рубца, вычерчивая неровную линию, а потом резко вонзила ногти и рванула, разрывая кожу. Боль пронзила мою руку до локтя, я вскрикнула – эхо подхватило мой голос – и попыталась вырваться, но шинда грубо дернула меня на себя, переплела наши пальцы и, выкрутив мою руку, прижалась щекой к острым костяшкам.

– Не бойся, – ласково промурлыкала она, и от ее голоса страх еще сильнее сдавил мое горло. – Скоро ты забудешь, что такое боль.

Она закрыла глаза и, словно ластящаяся кошка, потерлась щекой о мою руку. А я смотрела на ее умиротворенное лицо и боялась шелохнуться: любое неосторожное движение – и эти же ногти стремительно вонзятся в мое горло.

Сердце неистово билось в моей груди, подобно птице, загнанной в тесную клетку и ищущей спасения от когтистой лапы, что протиснулась сквозь прутья. Ладонь пульсировала, горела от боли, и алая кровь окрашивала наши с Эскаэль руки: растекалась по моему запястью, украшая его новым липким кружевом, и шипела на черной коже шинда, вспыхивая серебром, будто ртуть.

Я бросила взгляд на друзей – они спали, окутанные сетью чужой Силы, – и вдруг заметила, как еще одна тень упала на испещренные трещинами стены. Я затаила дыхание, проглотив радостный вскрик: теперь я не сомневалась – драконий силуэт мне не мерещился.

– Этого хватит, чтобы ослепить ее. – Эскаэль выпустила мою ладонь и едко усмехнулась, любуясь серебряным блеском крови.

А потом она резко вскинула руку к моему горлу, и окровавленные пальцы сомкнулись на Сердце Эрии. Под ее натиском цепочка впилась в мою шею и, оцарапав кожу, лопнула. Я испуганно ахнула, уставившись на алый кристалл в черной руке: осколок оставался спокоен, будто не замечал чужого прикосновения.

– Так просто… – с придыханием прошептала шинда. Алый свет Сердца играл в отражении ее глаз, но вдруг ее взгляд неожиданно ожесточился и вонзился в меня раскаленными копьями. – И так долго! Все могло закончиться гораздо раньше, не вздумай ты побегать по Дархэльму. Он и без того ждет слишком давно!

Она резко взмахнула рукой. Тыльная сторона ладони врезалась в мою щеку. От удара я потеряла равновесие и упала, проехав раненой ладонью по шершавому полу – боль в очередной раз пронзила руку, и горячие слезы брызнули из глаз. Из прокушенной губы выступила кровь.

Эскаэль едко усмехнулась.

Она шагнула с края бассейна – уплотнившаяся Тьма выстроила под ее ногами ступеньки, – который оказался неглубоким: бортики едва достигали бедер шинда. К этому моменту дым уже перестал перебирать кости и спокойно парил над собранным скелетом; изредка его непроницаемая черная поверхность исходила рябью подобно озерной глади. Эскаэль прошла вперед, и Тьма отпрянула к углам, демонстрируя свое творение: скелет отдаленно походил на человеческий и в точности повторял существо с мозаики на стенах – четыре длинные руки и по-звериному заостренный череп с тремя глазницами.

«Алесса», – мягкий голос Эспера разбил стеклянные стены, которые сомкнулись вокруг моего разума от близости шинда.

Зверь уже был рядом. Я ощущала тугую ломоту в собственном теле, слышала, как ломаются кости тамиру и растягивается шкура. Еще немного – и он придет на помощь. Еще немного – и когти исполинского волка разорвут грудную клетку Эскаэль и вырвут ее проклятое…

Сердце.

В горле застрял комок.

Слишком поздно.

Эскаэль сорвала алый осколок с цепочки и опустила меж пустых ребер. Грудь существа неожиданно расширилась, будто в глубоком вдохе, и мне показалось, что в этот миг Гехейн содрогнулся. Тьма в бассейне забурлила, набухла подобно грозовой туче и выплеснулась за каменные бортики. Я взвизгнула и поползла назад, преодолевая боль в руке и спасаясь от потянувшихся к моим ногам щупальцев – камень под ними шипел, плавясь словно масло. Стены задрожали, и странный потусторонний звон наполнил зал, будто фигуры на мозаике ликующе взвыли. Эскаэль разразилась заливистым жутким смехом.

На противоположной стороне щупальца потянулись к спящим друзьям. С моих губ сорвался истошный призывный крик: я пытаясь разбудить их, но сон, непроницаемый и прочный, не пропускал моих тревожных слов. Мой полный ужаса взгляд метался между Тьмой и Эскаэль, которая благоговейно наблюдала за скелетом, неспешно поднимающимся со дна. Чудовище было в полтора раза выше самой шинда, черный дым лип к его гладким костям, уплотнялся вокруг них, превращаясь в тугие узлы мышц и мягкую плоть, из которой сочилась вязкая лиловая субстанция.

Эспер приближался, и мое сердце трепетало в ожидании. Я чувствовала, как под его лапами хрустят камни, осыпавшиеся с потолка подземного коридора, – еще несколько крутых поворотов, и исполинский волк ворвется в храм.

В очередной раз бросив взгляд на друзей – дымное щупальце уже обвило ногу Шеонны, но подруга спала, не чувствуя, как Тьма разъедает ее кожу, – я увидела Муирна. Дракончик прыгнул Эссе на живот, занес лапу над ее грудью и, схватив нечто невидимое, резко рванул.

Звук порвавшейся паучьей сети был похож на стон лопнувших струн, за которым тут же последовал испуганный, полный боли крик Шеонны.

Эскаэль резко повернула голову, и в то же мгновение