Заговор Древних - Вячеслав Грацкий

Тайкес ловко поднырнул под щит, кувырком ушел в сторону. А Лютый вдруг зашатался, бросил удивленный взгляд на свой левый бок, где сквозь разрезанную кольчугу стала просачиваться кровь, упал на колени, навалился на щит, удерживаясь от падения.

— Ну что, старик, вижу, ты не хочешь умереть в постели, ждешь славной смерти в бою? — усмехнулся Тайкес.

Он медленно подходил к Лютому, поигрывая мечом.

— Оставь его! — крикнула Виста.

Тайкес удивленно посмотрел на нее.

— Если наемный убийца проявляет гуманность — жди беды, — заметил он насмешливо. — Помнишь такую мудрость, детка?

— Я помню другую, если можешь убить — не медли! — ее глаза вспыхнули торжеством.

Тайкес дернулся назад, еще не понимая, откуда ждать опасности, но уже чувствуя, что где-то ошибся, что-то не учел. Услышал знакомый щелчок, хорошо знакомый ему щелчок, производимый маленьким, размером с ладонь, самострелом, но уклониться уже не успел. Маленькая стальная стрела, сорвавшаяся с руки Лютого вонзилась точно в шею. Тайкес отлично знал, как эффективно это оружие на близкой дистанции, он знал, что Ночные Лезвия широко используют его. Щелкни оно в руках Висты — он успел бы увернуться. Но Лютый находился слишком близко, да и появление самострела в его руках оказалось слишком неожиданным.

Тайкес тут же вспомнил, как перед боем Виста шепталась с Лютым — тогда же она и передала ему самострел!.. Зажав кровоточащую рану, Тайкес бросился назад, в дом. Или его хорошая, хоть и запоздалая реакция, или неверная рука Лютого, но рана оказалась не смертельная! Главная артерия не задета, трахея цела — он будет жить! Конечно, если они не добьют его.

Словно уловив его мысль, лицо девушки прорезала хищная усмешка. Она рванулась вперед, но ее остановила железная рука Мстислава. Она попробовала освободиться, но, наткнувшись на его суровый взгляд, прекратила трепыхание.

— Это бесчестно!

— Это жизнь, а не ваш дурацкий поединок! — отчаянно вскрикнула она. — Сейчас ты рискуешь не только своей жизнью и честью! От тебя зависит судьба князя, и ты не можешь погибнуть просто от переизбытка дурости, что зовешь честью!..

— Лучше помоги Лютому! — тихо, но четко сказал витязь.

Его глаза вспыхнули таким гневом, что она не посмела ослушаться. Поспешно склонилась над раненым, стараясь не глядеть в сторону Мстислава, страшась снова увидеть то, что, кажется, только что мелькнуло на его лице — презрение к ней.

— Тайкес! — громыхнул голос Мстислава. — Укажи дорогу к ведьмаку, и мы оставим тебе жизнь.

Мстислав стоял перед входом в дом, раздумывая, не войти ли ему туда, когда Тайкес появился вновь. Лицо Тайкеса осунулось, побледнело, на шее алел свежий шрам, но глаза по-прежнему пылали неугасимым огнем.

Они сшиблись в полном молчании. Мстислав знал, что нельзя вступать в бой, полыхая гневом, как змей пламенем. Он прекрасно знал, что чистое сердце и холодный ум есть слагаемые победы, но поделать с собою уже ничего не мог. Гнев разрывал его на части. Гнев на Висту и Лютого, за их бесчестные приемы, на себя, за то, что эти люди — его друзья, на Тайкеса, за то, что тот, хоть и наемный убийца, но сражается честно, а значит, нет оправдания его друзьям.

А еще он злился, потому что ему пришлось биться не с демоном в человечьем обличье, вырезавшим в прошлый раз княжьих дружинников, как цыплят, и опозорившим его, обезоружив и оставив в живых. Увы, но раненый Тайкес был не похож на того демона, в лучшем случае на его бледную тень. Да, он оставался по-прежнему опасен, даже смертельно опасен, но демоном он уже не был!.. И винить за это надо было Висту, эту настоящую подколодную змею, умело свившую в его сердце гнездо и беспрестанно травившую его ядом…

И все-таки, несмотря на бушующую ярость, несмотря на раненого противника, это был, пожалуй, лучший бой в его жизни. Он сражался, используя столь разнообразную технику боя, что временами удивлялся себе. Когда же и где он успел изучить ее?

И вдруг, самым краем глаз, он заметил длинные ряды могучих воинов, обступавших поляну. Они стояли в полном боевом облачении и лишь шлемы мирно покоились в руках, обнажая суровые мужественные лица. Судя по доспехам и оружию воины принадлежали разнообразным народам. Но самые могучие стояли вовсе без доспехов, их мощные развитые фигуры были небрежно прикрыты лишь звериными шкурами, а в толстых, перевитых чудовищными мышцами руках лежали огромные каменные топоры. Все воины стояли в одном плотном строю, плечом к плечу, стояли молча, хмуро наблюдая за боем и не выказывая никаких чувств. Витязь не знал кто они, не знал откуда они здесь взялись, но почему-то твердо ощущал, что не должен ударить лицом в грязь, не должен их подвести. Иногда кто-то из воинов недовольно качал головой, одним прыжком приближался к витязю и будто сливался с ним в единое целое, а на Тайкеса тотчас же обрушивался ураган сильных и неожиданных ударов…

Мстислав постепенно теснил Тайкеса, заставляя его защищаться и отступать, а тот никак не мог понять, откуда молодой витязь владеет столь изощренным арсеналом боя. Манера боя витязя менялась столь быстро, что Тайкес едва успевал приспосабливаться к нему, едва успевал защищаться, так что о контратаке не могло быть и речи. Он ждал лишь ошибки витязя, одной единственной ошибки, потому что ни один человек не может вести бой без ошибок.

Испарина выступила на лбу Тайкеса, в глазах проступил и быстро спрятался страх, но Мстислав успел заметить, успел ощутить его растерянность и постарался усилить натиск. Еще чуть-чуть дожать и все — Тайкес сломается! И пусть победа над раненым противником не принесет ему славы, пусть, ведь не будешь же объяснять, что иной раненый опаснее десятка здоровых бугаев. Главное, что он на один шаг приблизится к проклятому ведьмаку, а значит приблизит освобождение князя!

Глаза Мстислава зажглись победным торжеством. Он больше не видел витязей, окружавших поляну, он видел только свой завершающий удар, он даже наметил место, куда должен был упасть поверженный враг. Оставалось совсем немного, когда с ясного безоблачного неба сорвалась и ударила в него молния. Подбородочные ремни лопнули, шлем покатился по траве, а прямо перед витязем показалось хищное, оскаленное в жуткой гримасе лицо Тайкеса. Его глаз неожиданно подмигнул Мстиславу, а затем рукоять его меча обрушилась на витязя, погрузив в беспамятство.

Он очнулся быстро. Голова разрывалась от боли, но самая жуткая боль жгла изнутри — Тайкес перехитрил его! Мстислав заскрипел зубами, попробовал разлепить глаза. Мир закружил вокруг него в безумном хороводе и витязь поспешно зажмурился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});