Парфюмер Будды - М. Роуз

– Я не позволю тебе отобрать у меня единственное, что мне дорого! – прокричал он и без колебаний спустил курок.

Спустя две недели, дома в Нанте, Мари-Женевьева прочла в газете, что Жиль Л’Этуаль умер от пулевого ранения. Она перестала есть, спать и разговаривать с человеком, которому приходилась женой. Детьми она занималась, словно в тумане. Она могла думать только об умирающем человеке, которого любила с детства. Кто держал его за руку? Кто шептал ему успокоительные слова, когда он уходил из этого мира в другой?

Если бы только она не поехала в Париж, Жиль был бы жив до сих пор. Он умер из-за нее. Но Жиль сказал, что они принадлежат друг другу. Двое детей, неразлучных с детства, словно пара перчаток, одна правая, другая левая, как говорила мать Мари-Женевьевы.

Глава 61

Франция, Париж. Воскресенье, 29 мая, 13.08

Жас попыталась заставить себя встать и уйти от органа, разорвать путы и сбежать из плена воспоминаний, ей не принадлежавших, но таких реальных, словно они были из ее жизни. Но ей это не удалось. Она продолжала оставаться на краю сознания. Надо было понять что-то очень важное. История еще не закончилась и даже еще не началась.

Жас сделала глубокий вдох, поймала нить. Среди сотен бутылочек с эссенциями и растворами она смогла прочесть названия только на нескольких этикетках. Жас затерялась в том, что перед ней открылось, во всех этих ингредиентах, используемых для создания ночных кошмаров.

Она последовательно прочла этикетки на каждом флакончике. Этот? Или этот?

В отчаянии она стукнула кулаками по органу, словно ребенок, требующий внимания. Бутылочки вздрогнули, и раздался звон стекла, потом еще. За музыкой парфюмерной посуды она услышала другой звук, необъяснимый, словно эхо.

Орган был сделан из цельного резного дерева. Почему слышится пустой звук?

Жас убрала с органа все флаконы. Скоро по комнате стало невозможно пройти. Сотни бутылочек, некоторые восемнадцатого века, трехмерным ароматным ковром покрыли весь пол.

Теперь орган стоял пустой, словно гроб. За долгие годы он покрылся пятнами, образовавшими особый узор на его полках. Жас начала неспешно простукивать каждый сантиметр, пока не нашла то, что искала.

Тайник.

Она осторожно подняла квадратную деревянную панель, открыв небольшую темную нишу. Источник запаха. Аромат Комфорта Робби, ночной кошмар Жас.

Она потянулась за тем, чего не могла разглядеть. Когда Жас это вытаскивала, в руках у нее начало рассыпаться пожелтевшее льняное полотно.

Это был сверток, источник опасного, экзотического, чарующего аромата. Не слишком уверенная в правильности того, что делает, Жас все же развернула сверток. Внутри лежал глиняный сосуд, покрытый белой глазурью, украшенный бирюзой, кораллом и черными иероглифами. Это был цельный вариант сосуда, черепки которого нашел Робби. Кончиком пальца Жас проникла внутрь флакона. По стенке были размазаны остатки маслянистой жидкости.

Воздух вдруг заколыхался, налетели образы, аромат начал обволакивать ее страшными объятиями, душить и увлекать за собой.

Глава 62

Египет, Александрия. 32 г. до н. э.

Благовония дымились в курильницах во всех углах помещения. Облако нежнейшего фимиама висело над деревянными столами, позолоченными стульями тонкой резьбы и повозками. Потолок был покрыт ляпис-лазурью и созвездиями из серебра. В стенах виднелись несколько дверей, одна из которых казалась больше других. Тонкие подробные росписи, красиво выдержанные в едином тоне, украшали стены. Все картины с изображением голубого лотоса, любимого цветка Тота, были обрамлены стилизованным узором из водяных лилий.

В центре склепа стоял черный гранитный саркофаг, в пять раз превышающий размеры обычного. Его полированная поверхность была покрыта резным орнаментом и инкрустирована бирюзой и ляписом, изображая похожего на кошку красивого человека с водяными лилиями на голове. Это был Неферт, бог ароматов.

– Айсет, ты должна быть очень осторожна. Если твой муж что-то заподозрит, ты окажешься в опасности. – Тот пытался рассказать ей, как жить, когда его не станет, но она его не слушала.

Это ее вина, что Тот нарушил обещание, данное царице. Айсет уговорила его позволить ей понюхать духи, над которыми Тот работал, несмотря на обещание, данное Клеопатре, что о них не узнает больше никто.

Теперь это должно было стоить ему жизни. Через два дня Клеопатра собиралась публично казнить Тота. Урок всем, кто замыслит предать ее.

Но Тот не собирался ждать унижения. Он решился умереть сам. Ведь он священник, парфюмер, у него есть всё для создания смертельного зелья.

– Я создал два таких сосуда. Этот твой. Я распорядился, чтобы потом тебя похоронили вместе со мной. Мы также возьмем с собой в другую жизнь эти духи, – сказал Тот. – И с их помощью найдем друг друга.

Айсет взяла сосуд у Тота, почувствовала гладкую поверхность у себя на ладони, зажала его, закрыла глаза и вдохнула аромат. Тот сказал ей, что в сосуде: ладан, мирт, мед, голубая лилия, хурма, которую Марк Антоний привез в Египет и посадил для своей невесты.

Как только она узнала о запахе родственных душ, Айсет захотела, чтобы Тот во что бы то ни стало позволил ей понюхать его. Они вместе испытали видения прошлого, видели тех, кем были прежде, давным-давно, когда встречались в других жизнях, как объяснил Тот.

Теперь из-за собственной жадности и любопытства ей придется попрощаться с ним.

Для нее это было немыслимо.

Яд, который он приготовил для себя, стоял на небольшом деревянном столике, мерцая кобальтовыми отблесками в сиянии свечей. Синий сосуд показался ей холодным в руках и на губах.

– Нет! – крикнул Тот, выхватив у нее флакон.

С ее подбородка упала капля яда.

Тот проверил то, что осталось.

– Я выпила достаточно? – спросила Айсет легким голосом. Он не оставит ее, она уйдет вместе с ним.

– Более чем достаточно. Ты понимаешь, что сделала, глупышка? Противоядия нет, я не смогу тебя спасти. – Потом он поднес стеклянный сосуд к своим губам тем же местом, которого касались ее губы, и выпил до дна.

– Никто не знает, где я. Я незаметно ушла из дома мужа. О моей смерти никто не узнает. Мне важно, чтобы меня похоронили вместе с тобой. Отдай распоряжение своим слугам.

– Зачем ты это сделала? Ты могла бы жить. Ты же в безопасности, и муж ничего не знал.

– Что должно произойти? – Она не обратила внимания на его слова. – Будет больно?

– Нет. Мы просто заснем. Обнимемся и заснем в этом прекрасном месте…

– Поцелуй меня.

Он обнял ее. Она почувствовала на своих губах горький яд. Какая я счастливая, подумала она, здесь, в объятьях этого мужчины. Но вдруг она почувствовала на щеке влагу и оторвалась от него. Слезы были не ее, это его слезы катились по ее щекам. Айсет была не против оставить этот мир ради него. Тот был ее миром. Без него она не хотела жить. Но в глазах Тота она увидела сожаление.