Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сегодня Иван долго стоял у барьера. Где-то по ту сторону гор разворачивался бой. Ясно слышны были отдельные глухие выстрелы и гораздо ближе, за лесом, — раскатистые разрывы снарядов. Иван на минуту представил себе бойцов первой добровольческой роты, которые уже больше месяца стойко дерутся с беляками. Многих из них он знает в лицо. Простые рабочие парни, одного возраста с ним. Может быть, это они сидят там, за лесом, в наспех отрытых окопах. Не тонкие струйки пыли, а раскаленные осколки и комья земли сыплются им на головы. Перед мысленным взором Ивана встала такая картина.
Над лесом стелется черный дым. Вражеская батарея бьет с высоты, заросшей кустарником. В бинокль видно, как, пригибаясь, перебегают беляки. Красногвардейцы залегли впереди железнодорожной насыпи. Поле перед ними изрыто воронками. Над головами свистят осколки снарядов. У них один старенький пулемет и по десятку патронов на винтовку. А белые наступают под прикрытием орудий. Умирать не хочется. Ребята вспоминают родных, свой завод, где остались их товарищи. Неужели не помогут? А белогвардейцы все ближе. Вот они поднимаются в атаку. И вдруг… из-за поворота, оттуда, где кончается лес, выносится бронепоезд. Над паровозом развевается красный флаг. Бронепоезд замедляет ход, и его мощные орудия дают первый залп. Пулеметы косят поднявшиеся белогвардейские цепи. Но враги уже увидели бронепоезд. Осколки и пули бьют по его стальным бокам, дззи-к, дззи-к. Врешь, не возьмешь! Броня надежная…
Иван очнулся, тряхнул головой. За лесом уже не гремело. Из сизой мути пробились солнечные лучи и веером разлетелись по небу. Иван бросился по лестнице вниз. Слетел одним махом. У печи Марина.
— Куда вы пропали? — говорит она. — Посмотрите, расплавилось.
Иван смотрит в печь. Под пенистой массой шлака тяжело двигается металл. Огненные вихри с воем несутся над его поверхностью.
— Мадлен говорит, шлак не совсем хорош.
— Будем качать вторую колоду, — решает Иван.
Шлак скачивается под порог печи, где в полу проделано большое отверстие. Через него шлак попадает под печь в толстую чугунную колоду, стоящую на вагонетке. Колода уже наполнена до краев. Нужно ставить новую. Уборка шлака считается очень трудной работой, в особенности если шлак не остыл. Тем не менее Иван распорядился немедленно менять колоду и сам первым пошел вниз. Стенки колоды были бледно-розового цвета. Шлак еще бурлил вовсю, вздымаясь тяжелыми фонтанами.
— Берись, ребята!
После долгих усилий вагонетку удалось сдвинуть с места. Она тяжело и медленно покатилась. Рельсы были неровные. На стыке вагонетка дрогнула. Горячий плевок угодил Марине в ногу. Иван бросился к ней и стал сдирать чулок.
— Да тише! — рассердилась Марина, оправляя платье.
— Сгоришь ведь!
На ноге вздулся водянистый пузырь. Пришлось сделать перевязку. Иван увел Марину наверх. Работу закончили без них. Пустая колода стояла на месте. Но шлак уже не лился пенной лавиной. Пришлось скачивать его вручную, длинными гребками. У рабочих, стоящих перед открытой заслонкой, от жара трещали волосы. Но Иван не дал передышки, пока не наполнили вторую колоду. Еще мальчишкой он запомнил слова отца: «Хочешь сварить добрую сталь, думай о шлаке». Да и в цехе Иван не раз слышал, как отец покрикивал на подручных:
— Шлачок, ребятки, шлачок не забывай!
Но самое главное началось потом. Освободившись от шлаковой шубы, металл задвигался. На поверхности его, как в море, переливалась мелкая зыбь. Метал не пузырился, не бурлил, как обычная кипящая сталь, он лежал плотной слепящей толщей с пронзительным синим оттенком по краям.
Иван видел, что плавка готова. И чем меньше времени оставалось до выпуска, тем сильнее охватывало его беспокойство. Он гнал прочь неприятные мысли, а они лезли все настойчивее. «Спокойно, не горячись! — сам себе приказывал Иван. — Главное — не растеряться, не упустить момент. А то беда — загубишь плавку».
Провожая Марину в лабораторию, он просил:
— Пожалуйста, побыстрее.
Она и без его просьбы летала как на крыльях, несмотря на больную ногу. За работой никто не замечал, что у Марины на одной ноге нет чулка. И только Мадлен, увидев ее, испуганно всплеснула руками:
— Боже мой, что с вами?
Марина нетерпеливо махнула рукой, быстро просмотрела анализы и — бегом обратно.
И вот наступил этот момент. Трое — Иван, Марина и Афоня — собрались у печи. Рядом с ними плавка нетерпеливо бьется в огнеупорные стенки — просится наружу.
— Сколько прошло? — спрашивает Иван.
Марина расстегивает жакет и достает часы.
— Десять.
— Начинай!
Старший рабочий с железной пикой подходит к выпускному отверстию. Пика острым концом вгрызается в летку. Показывается раскаленный огнеупорный порошок.
— Стоп! — командует Иван, и опять к Марине: — Сколько?
— Пятнадцать.
Все трое подошли ближе и выжидательно глядят в глаза друг другу.
— Ну что? — спрашивает Иван. — Рискнем?
— Да, пожалуй, можно пускать, время вышло.
Ждут, что скажет Афоня. Он молчит, напряженно глядя на желоб, по которому сейчас должен ринуться металл, и наконец заключает:
— Пора!
— Пускай! — кричит Иван.
Слышится еще несколько сильных глухих ударов в глубине отверстия. Потом с шумом вырывается длинное пламя, но его тут же подминает под себя рокочущий поток стали.
Все облегченно вздыхают. Марина убегает в лабораторию. Иван вытирает мокрое лицо. Что бы ни было, а теперь уже ничего не изменишь. Нет на свете силы, которая могла бы остановить этот солнечный поток. Он разрежет, размоет, испепелит любую преграду.
Перевесившись через барьер, Иван и Афоня смотрят, как металл поднимается со дна чугунных изложниц. Афоня не выдерживает и бежит вниз на канаву. Там осторожно и расчетливо управляются канавщики и разливщики. На их спины градом сыплются крупные искры. Оживленные лица озарены солнечным блеском. Каким бы усталым и голодным ни был человек, он не может остаться равнодушным в этот торжественный момент.
А наверху у железной фермы стоит старший рабочий и ударяет коротким ломиком в звонкую чугунную тарелку. Он возвещает о рождении стали.
2
Через час прибежала Марина. Вид ее был необычен: растрепались волосы, горело лицо. Ее провожали удивленными взглядами. В воротах она споткнулась и ушибла больную ногу. Хромая и морщась от боли, она все-таки успела добежать до третьей канавы.
Канавщики в это время готовились «раздевать» слитки. Бригадир уже взялся за цепи, которые были подвешены на крюке крана. В цехе в то время уже работал один кран, предназначенный для перевозки особенно тяжелых грузов.
— Стой! Стой! — закричала Марина, задыхаясь и крепко ухватившись за цепи, едва не повиснув на них. — Подождите, не раздевайте.
— Пошто так, барышня? — удивился бригадир. — Время дорого. — Он не выпускал цепей и
- Серебряные звезды - Тадеуш Шиманьский - О войне
- Записки подростка военного времени - Дима Сидоров - О войне
- Присутствие духа - Марк Бременер - О войне
- От первого мгновения - Андрей Андреев - О войне
- Корабли-призраки. Подвиг и трагедия арктических конвоев Второй мировой - Уильям Жеру - История / О войне
- История одного дня. Повести и рассказы венгерских писателей - Иштван Фекете - О войне
- Генерал коммуны - Евгений Белянкин - Советская классическая проза
- Сердце Александра Сивачева - Лев Линьков - Советская классическая проза
- Прорыв - Виктор Мануйлов - О войне
- Это мы, Господи. Повести и рассказы писателей-фронтовиков - Антология - О войне