Полководец Сталин - Борис Соловьев

- У нас слишком много дел дома, чтобы здесь тратить время. Ничего путного, как я вижу, не получается...

Черчилль в замешательстве, боясь, что конференция может быть сорвана, заявил:

- Маршал неверно меня понял. Такую дату можно назвать - май сорок четвертого...

Атмосфера разрядилась.

Участники конференции продолжали работу" (А. А. Громыко. Памятное. Кн. 1. М., 1988, с. 173).

По воспоминаниям членов английской делегации на конференции, увидев Сталина в мундире маршала, Черчилль тотчас надел свой мундир высшего офицера Королевских воздушных сил, хотя до этого, как правило, носил синий в полоску костюм. А Сара Черчилль-Оливер облачилась в форму женского вспомогательного корпуса военно-воздушных сил Великобритании.

Во время встречи руководителей трех держав У. Черчиллю исполнилось шестьдесят девять лет. На банкете по случаю дня рождения начальник имперского генштаба Алан Брук заявил, что решающую роль в разгроме фашистской армии играет Англия, так как Уинстон Черчилль практически первым развернул боевые действия против гитлеровской Германии. Наступило некоторое замешательство. Тогда слово взял И. В. Сталин: "А я думаю, что вам, англичанам, и нам, Советскому Союзу, большую помощь оказывают Соединенные Штаты своей боевой техникой, автомобилями, продовольствием. Поэтому, чествуя Черчилля, я поднимаю тост и за президента Рузвельта. Честь ему и хвала!"

Американский посол А. Гарриман немедленно передал запись тоста Сталина в США. А американские газеты сопроводили его своим заголовком: "Сталин признает, что архитектором разгрома фашистской Германии являются США". Когда по возвращении в Москву И. В. Сталину показали эти газеты, по свидетельству очевидцев, он сказал: "Как же я допустил такую оплошность!"

Черчилль в своем тосте сказал:

- Маршал Сталин может быть поставлен в ряд с крупнейшими фигурами русской истории и заслуживает звания Сталин Великий.

Сталин тотчас же возразил:

- Легко быть великим лидером, если приходится иметь дело с такими людьми, как русские. Красная Армия сражается героически, но русский народ и не потерпел бы иного поведения со стороны своих вооруженных сил. Даже люди не особенно храбрые, даже трусы становятся героями в России.

Конференции и связанные с ними заботы отнимали у Сталина много времени. Однако он успевал и принимать решения, связанные с боевыми действиями Красной Армии. Например, во время Ялтинской конференции к нему в Кореиз, в Юсуповский дворец, приезжали командующие войсками и армиями. Сталин беседовал с ними обычно в присутствии генерала Антонова, у которого всегда были карты с уже нанесенной обстановкой на фронте и с графическими изображениями будущих операций.

Дипломатическая деятельность Сталина, в частности его участие в конференциях глав правительств, высоко оценивалась рядом крупных политических деятелей западного мира. Так, Гопкинс об итогах конференции "большой тройки" в Ялте писал: "Мы были абсолютно уверены в том, что одержали первую великую победу мира, и под словами "мы" я разумею всех нас, все цивилизованное человечество. Русские показали, что они могут поступать разумно и проницательно, и ни у президента, ни у кого-либо из нас не осталось никакого сомнения в том, что мы сможем ужиться с ними и вести совместные дела в обозримом будущем. Но я должен сказать еще об одном: никто из нас не мог предсказать, какие будут результаты, если что-нибудь случится со Сталиным. Мы были уверены в том, что можем рассчитывать на его разум, чувства и понимание, но мы совсем не распространяли свою уверенность на те обстоятельства и тех деятелей, которые находились за его спиной там, в Кремле" (Shеrwооd R. Rооsеvеlt аnd Норkins. N. Y. 1950, р. 870). В период гонения на Сталина при издании книги Шервуда (книга появилась в 1958 году) пошли на грубый подлог и в русский перевод включили лишь начальную половину его фразы до слов "в обозримом будущем" (Т. 2, с. 589). Нужно отдать должное Гопкинсу, он предугадал возможность крутого изменения политики Советского Союза в связи с уходом Сталина. Появление на вершине власти Хрущева подтвердило его предвидение. Грозная тень карибского кризиса тому свидетельство ("Вопросы истории". 1996, № 11-12, с. 68-69).

Напряженной деятельностью в области внешней политики Сталину пришлось заниматься на протяжении всей войны. Важное место здесь занимала длительная и упорная борьба за открытие второго фронта в Европе, за более активное участие союзников во второй мировой войне, за получение хотя бы минимальной помощи по ленд-лизу. Сталину приходилось почти повседневно решать сложные и деликатные проблемы, возникавшие в ходе войны в союзнических отношениях с правительствами Англии и США.

Сталин, по свидетельству Главного маршала авиации А. Е. Голованова, в феврале или марте 1942 года готовился сам лететь к президенту США Ф. Рузвельту, о чем поставил его в известность специальным посланием. Он поручил Голованову организовать трассу возможного полета в Вашингтон по разным направлениям и на разных самолетах. Обдумывался полет через Аляску, через Иран и даже через занятую фашистами Европу. В это был посвящен только Молотов.

12 апреля того же года в Москву пришло личное послание президента США Сталину, в котором сообщалось, что "к несчастью, географическое расстояние делает нашу встречу практически невозможной в настоящее время. Такая встреча, дающая возможность личной беседы, была бы чрезвычайно полезна для ведения войны против гитлеризма. Возможно, что, если дела пойдут так хорошо, как мы надеемся, мы сможем с Вами провести несколько дней вместе будущим летом близ нашей общей границы возле Аляски". Одновременно президент США предложил обдумать вопрос "о возможности направить в самое ближайшее время в Вашингтон г-на Молотова и доверенного генерала".

События на советско-германском фронте, как известно, в то время сложились так, что Сталин не смог вылететь в США. Советское правительство дало согласие на встречу в Вашингтоне В. М. Молотова. В ответе от 20 апреля 1942 года Сталин указывал: "Само собой понятно, что Молотов побудет также в Лондоне для обмена мнениями с английским правительством..." В. М. Молотов летел под именем "мистер Браун". На встречах с Ф. Рузвельтом и У. Черчиллем В. М. Молотов обсуждал главный вопрос - об открытии второго фронта в Европе в 1942 году. Союзники просили Молотова уведомить Сталина, что "надеются открыть второй фронт в этом году".

Проблема открытия второго фронта была ключевым вопросом всей второй мировой войны. Сталин занимал непримиримую позицию в этом вопросе. Он решительно требовал, чтобы англо-американские союзники выполнили свое главное обязательство перед Советским Союзом и открыли второй фронт в Европе. Так, 18 июля 1941 года в послании Черчиллю Сталин писал: "Мне кажется... что военное положение Советского Союза, равно как и Великобритании, было бы значительно улучшено, если бы был создан фронт против Гитлера на западе (Северная Франция) и на севере (Арктика)" (Переписка Председателя Совета Министров СССР с Президентами США и Премьер-Министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Т. 1. М., 1976, с. 19).

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});