Кровавые игры - Челси Ярбро

– Очень хорош,- с гордостью ответила акробатка.- Вот уж пять лет он не доставляет мне ни малейших хлопот. Я на полном скаку могу пролезть у него под брюхом.- Протянув руку, она погладила бархатистые ноздри.

– Надеюсь, он не подведет и сейчас. А как остальные?

– Возьми вороного – через два стойла.- Лицо молодой армянки смягчилось. Вороной был первым отпрыском того жеребца, которого подарил ей Сен-Жермен шесть лет назад. Он обладал силой отца и материнским проворством.- Очень надежный скакун.

– Он понимает команды или нужна узда?

По длинному коридору конюшни бежали какие-то люди, толпа у дальней двери уплотнилась. Гвалт на дворе сделался оглушительным, и Кошрод, не расслышав ответа, помчался к нужному стойлу.

Тиштри уже сидела на жеребце, держась за его гриву одной рукой и сжимая бока ногами. Повинуясь команде, отданной по-армянски, каштановый красавец прыгнул вперед и поскакал в дальний конец конюшни, противоположный тому, где толпился народ. Треск дерева и безумное ржание внесли свою лепту в дикую какофонию криков – лошади выламывались из стойл. Тиштри почувствовала, что жеребец боится, и попыталась успокоить его голосом, невзирая на шум.

Кошрод вскочил на вороного, собираясь последовать за Тиштри к закрытым воротам, как вдруг послышался громкий хруст. Через мгновение огромные деревянные створки обрушились внутрь помещения, и в конюшню вкатилась лавина солдат. Тиштри по инерции въехала в их толпу. Каштановый жеребец, пораженный ударами длинных копий, рухнул, задирая копыта.

Не раздумывая, Кошрод всадил каблуки в бока вороного, полный решимости добраться до Тиштри, прежде чем легионеры затопчут ее. Жеребец, похрапывая и прижимая уши, шел вперед неуверенной мелкой рысцой, примеряясь к тому, чтобы пуститься вскачь. Лошади, которым удалось выломиться из стойл, кружили по коридору, нервно взлягивая и вскидываясь на дыбы, когда кто-нибудь к ним приближался.

Жеребец Тиштри еще шевелил копытами, но было ясно, что он вот-вот околеет. Животное истекало кровью, Тиштри лежала под ним. Солдаты проталкивались мимо нее, чтобы занять оборонительную позицию.

Вороной поднес к ним Кошрода, потом заартачился, мотая опущенной головой.

– Пошел,- приказал Кошрод, снова всаживая каблуки в крутые бока.

– Ты! – выкрикнул ближайший солдат.- Быстро слезай с лошади!

– Отойдите от моей компаньонки! – прокричал злобно Кошрод.

Офицер в увенчанном плюмажем шлеме центуриона выдвинулся вперед и вскинул дубинку.

– Слезай с лошади, дуралей, и ступай к моему помощнику.- Он кивком указал, куда Кошроду идти.- Убирайся с дороги.

Вороной вздыбился, Кошрод с него соскользнул, и жеребец, почуяв свободу, поскакал к другим лошадям. Игнорируя приказ центуриона, перс протолкался к Тиштри. Из-под недвижной конской туши высовывались только ее голова и плечо. Наездница, лежала не шевелясь, плотно сомкнув веки. Кошрод схватился за морду околевшего скакуна и потянул.

– Оставь,- мягко произнес какой-то солдат.- Мы вернемся к ней позже. Нет смысла пороть горячку.

Кошрод резко стряхнул с себя руку легионера и, встав на колени, уперся плечом в конский хребет. Туша вздрогнула и сдвинулась с места. Миг-другой, и Тиштри была свободна

– Клянусь Близнецами! – вскричал изумленный солдат.

Кошрод понял, что выдал себя. Сен-Жермен крепко-накрепко запретил ему демонстрировать свою исполинскую силу.

– Его надо было лишь подтолкнуть,- угрюмо солгал он. В такой суматохе это могло сойти за правду. Кошрод сел рядом с наездницей и положил ей руку на лоб.- Тиштри?

Ответа не последовало. Она лежала, никак не реагируя на окружающий гам, одна нога ее все еще уходила под лошадь.

– Пошли-ка со мной,- сказал выросший над Кошродом помощник центуриона.

Страшным усилием воли перс заставил себя сдержаться и пробормотал глухо:

– Она жива. Я хочу ей помочь. Хозяину не понравится, если я брошу на произвол судьбы рабыню из его дома.- Он переплел пальцы обеих рук так, как переплетает их бывалый солдат любой армии, обращаясь с просьбой к своему офицеру. Его еще в детстве обучили этому жесту дядья, и умение пригодилось. Помощник центуриона глянул на Тиштри, потом вновь посмотрел на Кошрода

– Я оставлю с тобой солдата и попытаюсь найти врача Если вздумаешь скрыться, солдат сначала убьет ее, а потом настигнет тебя.- Он повернулся на каблуках и зашагал к свалке.

Легионеры неумолимо теснили людей и лошадей к дальней стене конюшни, возле которой также поблескивали острия копий. Ужасающий гвалт ни на секунду не замолкал, в него вплетался грозный рык леопардов. Кошрод повернулся спиной к побоищу, намереваясь своим телом защитить Тиштри от возможных наскоков толпы, уповая на разворотливость Аумтехотепа. Если египтянин видел солдат, он должен немедленно сообщить о том господину.

Потом до него дошло, что рука Тиштри сжимает его руку, и он вздохнул с облегчением, наблюдая за суетой мух, прилетевших полакомиться подсыхающей конской кровью.

Письмо раба Яддея к своему брату Нагу.

«Именем Иисуса Христа привет тебе, брат!

Письмо это, возможно, дойдет до тебя не скоро, поскольку после захода солнца нас из бараков не выпускают, а ночь - единственная пора, когда можнопопытаться отправить весточку близким. Не печалься, так тому, значит, и быть, мы не вправе сетовать на Божие провидение.

Большое озеро осушили, и самые вредные насекомые перестали нас донимать, но все равно многих рабов бьет лихорадка. К концу лета на место умерших привезут новых невольников, и нам будет полегче. Здесь достаточно иудеев – из разных религиозных сект, хотя христиан маловато. Это и неудивительно, ведь лишь небольшое число наших братьев по вере рискнуло примкнуть к мятежу. Что до примкнувших, то им и поделом - нечего добиваться земной справедливости, когда истинно сказано, что правда на небесах. Эту мысль я намереваюсь втолковывать всем, кто, как и я, оказался в горестном положении. Они стенают и ропщут, не имея в душах надежды, я же ей наделен в изобилии и по справедливости просто обязан нести утешение тем, кто нуждается в нем.

Фундамент цирка заложен полностью, и уже обозначились стены, правда только-только, однако в их щелях уже разместились нищие, шлюхи и прочий занимающийся запретным промыслом люд. Вся эта братия страшно гордится своей принадлежностью к строению, которое молва уже прозывает Амфитеатром Флавия, хотя пройдут годы и годы, прежде чем этот цирк пустят в ход. Мне хочется пойти к этим несчастным и открыть им глаза на то, чем человек воистину может гордиться, однако рабам не разрешается ни с кем заговаривать, а потому я отложу попытку на месяц-другой. Возможно, бдительность стражей ослабнет, что позволит наладить какие-то связи с заблудшими, рассказать им о Спасителе, а заодно поискать среди них доброхотов, могущих поспособствовать регулярной отправке наших посланий. Это мои планы,, а выйдет изних что-нибудь или не выйдет, неведомо, ибо все, безусловно, в Господних руках.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});