Избранное: Динамика культуры - Бронислав Малиновский

После встречи с Топилетой прибывший дух направляется в деревню, в которой он будет с этих пор жить. Там он всегда сможет обнаружить каких-то родичей, которые составят ему компанию, пока найдется или будет выстроен дом для него. По мнению туземцев, все это проходит так же, как в мире живых, когда кто-то должен перебраться из одной деревни в другую, что на Тробрианах случается не так уж редко. Какое-то время новоприбывший грустит и плачет. Другие духи, особенно представители противоположного пола, не жалеют усилий, чтобы обустроить ему новую жизнь, сделать так, чтобы он завел новые привязанности и забыл о старых. Мои информаторы (только мужчины) единодушно утверждали, что духа-мужчину прямо-таки осаждают представительницы другого пола, столь робкие и стыдливые в нашем мире. Вначале дух, оплакивая разлуку со своими близкими, хочет, чтобы его оставили в покое. Его родичи это понимают и говорят другим: «Дайте ему немного времени, пусть он выплачется». Если умерший был счастлив в супружестве и оставил вдову, по которой тоскует, его печаль продолжается, понятно, несколько дольше. Но все напрасно! На том свете (здесь я опять-таки привожу мнения одних только мужчин) гораздо больше женщин, чем мужчин, и они выражают явное нетерпение, если тоска новичка длится слишком долго. Если они не могут добиться своего никаким иным путем, то прибегают к магии, всесильному средству, с помощью которого можно добиться взаимности. В искусстве обольщения духи женщин на Туме не уступают девушкам из Киривины и не более, чем они, щепетильны. Вскоре новичок перестает печалиться и принимает подарок от женщины, набуода’у – корзину, наполненную бу’а (орехами бетеля), мо’и (толчеными листьями бетеля) и пахучими травами. Вручая такую корзину, она скажет: «Кам паку», и если подарок принят, то оба будут принадлежать друг другу{252}. Может случиться, что умерший захочет подождать прибытия своей вдовы, но, как считают мои информаторы, это бывает крайне редко, и вся вина за это возлагается на красоток, живущих на Туме. Их магическое обаяние должно быть таким сильным, чтобы против него не устоял даже самый верный муж.

Так дух поселяется на Туме, чтобы счастливо проводить здесь свою следующую жизнь{253}, до новой смерти. Однако и эта вторая смерть не означает, как мы вскоре увидим, полного небытия.

III

Пока не наступит новая смерть, балома, по всей вероятности, не полностью отрезан от контактов с миром живых. Время от времени он навещает родную деревню, а также принимает визиты живых родичей и друзей. Некоторые из живых людей обладают способностью непосредственно пробираться в призрачный мир духов, другим же балома может только привидеться, они могут услышать его, увидеть его на значительном расстоянии или впотьмах – но при этом они способны узнать его и полностью увериться в том, что это действительно балома.

На Туме есть и живые люди. В их деревню часто приезжают жители Киривины. На берега Тумы и соседних островов море выбрасывает множество панцирей черепах и раковин каури (овулум овум). Поэтому этот небольшой островок является для жителей северных и восточных деревень Киривины главным источником ценных украшений{254}. Именно по этой причине люди с главного острова часто посещают Туму.

Все мои информаторы, живущие в Омаракане и в соседних деревнях, знали Туму довольно хорошо. Почти нельзя было бы найти такого человека, который бы никогда не сталкивался с балома. Кто-то видел в сумраке тень, которая уклонилась от слишком близкой встречи, кто-то слышал хорошо знакомый голос и т. д., и т. п. Огородный колдун Багидо’у из субклана Табалу, человек исключительного ума, лучший из моих информаторов по вопросам древних преданий и традиций, множество раз видел духов и ничуть не сомневался в том, что человек, будучи на Туме в течение какого-то времени, без особых затруднений может увидеть любого из близких ему умерших. Однажды на Туме, набирая воду из источника на поросшем лесом коралловом хребте раибоаг, Багидо’у почувствовал, что балома ударил его по плечу, а обернувшись, увидел тень, убегающую в заросли. В то же время он услышал причмокивание, звук, которым туземцы обращают на себя внимание. В другой раз во время пребывания на Туме Багидо’у спокойно спал, когда вдруг почувствовал, как что-то приподняло его с ложа и опустило на землю.

Некогда большая группа мужчин во главе с То’улувой, вождем Омараканы, отправилась на Туму. Пристав к берегу неподалеку от скалы Модавоси, они увидели стоящего там мужчину. Они сразу узнали Ги’иопеуло, недавно умершего жителя деревни, до которой было не больше пяти минут ходу от Омараканы. Это был великий воин, человек небывалой силы и отваги. Когда они подошли поближе, он исчез, но они еще явственно услышали его слова: «Бу кусисуси бала» («Вы оставайтесь, я уйду»), – обычную форму прощания, то же самое, что наше «до свиданья». Другой мой информатор, будучи на Туме, пил воду в одном из больших гротов, заполненных водой, каких много на раибоаг. Тогда из глубины вод он услышал голос девушки Буава’у Лагим, которая окликнула его и громко позвала по имени.

Я слышал много повествований о подобных событиях. Надо отметить, что во всех случаях туземцы явно отличают балома от коси. Рассказчики совершенно не сомневаются в том, что видели или слышали балома, а не коси, хотя легкомысленное поведение духа (например, сбрасывание столь почтенного человека с ложа на пол или похлопывание его по плечу), по существу, не отличается от проказ коси. Кроме того, на аборигенов, по-видимому, не производят жуткого впечатления ни внезапные встречи с балома, ни его проделки, точно так же, как они не слишком пугаются коси. Им чужд страх перед балома, подобный тому страху, какой испытывают европейцы перед привидениями.

Живые люди могут не только случайно подсмотреть, как живут духи, но и иметь с ними более тесные контакты благодаря посредничеству тех, кому выпало собственной персоной посетить мир мертвых. Проф. Зелигман пишет: «Есть лица, которые уверяют, что им случалось быть на Туме и возвратиться в мир живых»{255}. Люди, наделенные такой способностью, – вовсе не какие-то исключительные, это могут быть и мужчины, и женщины, хотя, конечно, кто-то из них более известен своими способностями, чем другие. В Омаракане, деревне, где я жил, самой известной персоной, обладающей такой способностью, была женщина, Бвоилагеси, дочь покойного вождя Нумакалы, брата и предшественника нынешнего вождя Омараканы То’улувы. Она в прошлом была на Туме и впоследствии продолжала посещать этот остров, встречаясь с балома и разговаривая с ними. Это она «принесла» с Тумы песню балома, которую часто поют женщины в Омаракане.

Кроме Бвоилагеси, на Туме бывает и доставляет оттуда вести от духов мужчина по имени Монига’у. Хотя я хорошо знал обоих, мне, к сожалению, никогда не удавалось получить у них подробную информацию об этих таинственных путешествиях. Эта тема была для них слишком трудной, на мои вопросы они отвечали скупо, самыми общими словами. У меня создалось впечатление, что они не могли рассказать о каких-то конкретных деталях, а все, что они знали, уже знали от них и все остальные, и это как бы стало общим достоянием. Именно таким достоянием стала упомянутая выше песенка{256}, а также личные послания духов их родичам. В одном разговоре, который шел в присутствии Тукулубакики, которого я считаю одним из самых скромных, умных и дружелюбных из всех встреченных мной туземцев, Бвоилагеси, его мать, сказала мне, что никогда не запоминает того, что видела, хотя в точности помнит то, что ей говорили. Чтобы попасть на Туму, Бвоилагеси не должна ни идти пешком, ни плыть по морю, ей достаточно просто заснуть, чтобы перенестись в мир духов. Она и ее сын полностью уверены в том, что песня, которая получила такую известность, была подарена им балома. Однако разговор на эту тему был для Тукулубакики неприятен, особенно когда я стал подробно расспрашивать ее о деталях. Мне не удалось обнаружить ни одного свидетельства тому, что эта женщина, у которой я получал информацию, имеет какую-либо материальную выгоду от описаний своих путешествий на Туму, хотя понятно, что они – несмотря на отдельные проявления открытого недоверия – значительно повышают ее престиж.

Два моих информатора утверждали, что приписывание себе способности бывать в мире балома, скорее всего, является ложью. Первый из них, Гомайа, юноша из деревни Синакета, расположенной в южной части острова, сказал, что из лиц, путешествующих на Туму, более других заслуживает внимания некий Митакаи’ио из Обураку; однако тут же добавил, что и он тоже болтун. Митакаи’ио обычно хвастал тем, что путешествует на Туму, чтобы там наесться: «Мне хочется есть, и я иду на Туму; там много еды: зрелые бананы, клубни ямса и таро – все готово, только ешь; есть и рыба и свинина; сколько угодно орехов арековой пальмы, бетелевого перца; каждый раз, когда я бываю на Туме, я объедаюсь». Нетрудно понять, как эта картина действовала на воображение туземцев, как она повышала престиж хвастуна и возбуждала зависть у тех, кто жаждет подобных ощущений. Самым распространенным проявлением амбиции и честолюбия аборигенов является хвастовство по поводу еды. Но простолюдин – если у него оказывается слишком много еды или слишком хороший огород, да еще если к тому же он любит похвастать этим перед другими и выставляет напоказ свое богатство, – рискует жизнью.