Современный чехословацкий детектив - Эдуард Фикер

— А пан Рамбоусек?

Доктор Чернох засмеялся:

— Ну, у него-то денег куры не клевали. Усердный, работящий, почти ничего не тратил, к тому же скупердяй.

— Вот как, — сказал Михал Экснер с наигранным простодушием. — А куда же девались эти деньги? Мы ничего не нашли. И на книжке ничего не было.

Доктор Чернох закинул ногу на ногу и с довольным видом сложил руки на груди.

— Здо́рово, — произнес он. — Честное слово, здорово! Убийство с целью ограбления. Я вам не завидую, пан капитан!

— Это еще не самая сложная проблема, пан доктор.

— Нет?

— Хуже, когда убивает маньяк. Убийца-грабитель рано или поздно чем-то себя выдаст.

— Понимаю, — улыбнулся доктор Чернох самодовольно, — убийцу-маньяка искать трудно. Я где-то читал. — Он помолчал и через минуту добавил: — А вас в наших краях знают...

— В запаснике вашего музея работает Эрих Мурш. Это он вам рассказал?

— Нет. Эрих будет хорошим исследователем. О семейных делах он не говорит никогда. О деле в Мезиборжи я знаю из другого источника. Вы надолго задержитесь у нас?

Михал Экснер пожал плечами.

— Вы упомянули о докторе Медеке. И мне пришло в голову, что неплохо бы с ним поговорить. Вы, верно, знаете, где он живет?

— У пани учительницы Шустровой. Если идти с площади вниз, по направлению к вокзалу, первая улица налево. Впрочем, я сомневаюсь, что вы застанете его дома.

— А где же тогда?

— По вечерам он сидит в кабачках, пан капитан. И флиртует с весьма юными девицами, — сказал Чернох с ненавистью, которую может вызвать только зависть.

98

Учительница Шустрова встретила его в шелковом халате и провела в музыкальный салон.

— Откуда мне было знать, — извинилась она, — что в такое время придет столь необычный гость. Кофе хотите?

Он расположился в кресле в углу, откуда мог обозревать всю комнату.

— Прекрасный инструмент, — показал он на рояль.

Она легко вздохнула.

— Да, подарок родителей, я тогда успешно сдала вступительные экзамены в музыкальное училище.

— Выходит, это старый семейный дом.

— Действительно старый и действительно семейный. Кофе?

— Немного минеральной, если вас не очень затруднит. — Он слегка поклонился.

Марта Шустрова принесла бутылку минеральной и старинный хрустальный бокал.

Потом она уселась напротив, сложив большие руки с длинными пальцами.

— Прекрасная погода установилась, правда?

— В самом деле, — согласился он. — Грозы очистили воздух.

— Да, конечно, — поддакнула она. — Сразу легче дышать. Я люблю такое лето. Без зноя и суши.

— Должен вам признаться, пани учительница, что я люблю жару, — развивал мысль капитан Экснер. — Но в тени деревьев, как вы понимаете.

Она засмеялась.

— Я вполне серьезно, — продолжал светскую болтовню Михал Экснер, — скажем, сидишь в жаркий день под орехом, чувствуешь его аромат. А у вас тут есть дивный уголок — заросли старого можжевельника.

— Его сажал мой отец, в молодости. Пан доктор Медек очень часто там сидит... — Она запнулась.

— Я не очень близко знаю пана доктора Медека, — признался капитан Экснер. — Разговаривал с ним однажды и раза два видел его. Он производит впечатление весьма корректного человека.

— Пан доктор живет у меня летом, вот уже четвертый год. Сначала мне казалось странным — пускать квартиранта. Да еще мужчину. Но постепенно я привыкла. И люди привыкли. А вначале, разумеется, ходили всякие глупые сплетни. Скажу откровенно, пан доктор: зарабатываю я немного, а дому нужен уход. Доктор Медек платит аккуратно.

Что-то в ее глазах или в движении губ заставило его пристальнее вглядеться в ее лицо.

— В самом деле, пани учительница?

— Аккуратно, по мере своих возможностей, — поправилась она.

— Значит, нерегулярно и...

— Мне никогда не приходилось напоминать пану доктору, — строго произнесла она и покраснела. — Впрочем, так было только в прошлом году и в этом. Мне кажется, у него какие-то нелады в семье. — Шустрова полностью овладела собой и повторила: — Какие-то нелады в семье. Меня чужие дела не интересуют, и я ни о чем не спрашиваю.

— И все же считаете, что у него нелады?

— Пан доктор живет очень скромно. По-моему, все деньги он посылает семье. В воскресенье к нему приезжала жена, а в понедельник вечером она снова была тут с каким-то их знакомым. Совсем недолго, они сразу же и уехали,.. — Она запнулась. — Вы говорите со мной о докторе Медеке... Это понятно, он работает в замке, где произошло столь прискорбное событие. Но я не совсем уверена, должна ли я отвечать на ваши вопросы.

— И да, и нет, — сказал капитан Экснер. — Мы могли бы проанализировать это с юридической точки зрения. Но только у меня мало времени, пани учительница.

Она улыбнулась:

— След остывает, пан капитан...

Он покачал головой.

— Я не следопыт. Я отчаявшийся путник в ночи. Кстати, доктор Медек был дома в ночь с субботы на воскресенье?

— Думаю, да, поскольку в воскресенье утром он, как обычно, вышел из своей комнаты приготовить завтрак.

— А где он был вечером и ночью?

— Простите, в самом деле не знаю. Я его не сторожу, знаете ли.

— А вы, если позволите спросить?

— Конечно, позволю, пан доктор. Я была в Мезиборжи на концерте. На летнем музыкальном фестивале. Вернулась автобусом около одиннадцати.

— Рейсовым?

— Разумеется. В комнатке у пана доктора света не было.

Он кивнул, словно так и предполагал.

99

Доктор Гаусер жил неподалеку. В общем-то, все жители Опольны жили неподалеку... Небольшой дом, окруженный садом, в окнах мерцал свет телеэкранов. Подъезд был открыт — его вообще никогда не запирали. Стоило нажать кнопку выключателя, как на лестнице загоралась лампочка. Квартира доктора Гаусера была на втором этаже.

Экснер позвонил.

Никто не открывал.

Позвонил второй раз. Тихо.

Он опять нажал звонок и звонил довольно долго. Все напрасно.

Открылась дверь на первом этаже. Кто-то неуверенно окликнул:

— Алло!..

— Алло! — отозвался Экснер.

— Кто там? — спросил женский голос.

— Экснер.

— Не знаю такого.

— Алло! — еще раз позвал капитан Экснер. — А вы кто?

— Вавровы, — ответил голос.

— Я звоню к Гаусерам.

Пани Ваврова не выдержала и вышла на площадку. Вздохнула и подозрительно посмотрела на него.

— Пани Гаусеровой нет дома. Она с ребенком на каникулах у родителей, — сурово изрекла она.

Он несмело улыбнулся:

— Простите, пани Ваврова, я ищу пана доктора.

— Э! Он дежурит в больнице... Раз его нет дома.

— Понятно, — сказал капитан Экснер. Ему оставалось только уйти, причем взгляд пани Вавровой провожал его, пока он шел по тротуару, до угла улицы.

Лишь тогда пани Ваврова закрыла подъезд и демонстративно заперла его на ключ, чтобы было ясно — дальнейшие ночные визиты исключены.

Больницу искать не пришлось. Он совсем недавно шел вдоль забора больничного сада. Освещенные ворота выходили на главную улицу.

Вахтер в стеклянной будке проходной заверил капитана, что доктор Гаусер сегодня не дежурит. Экснер усомнился. Вахтер надел очки и для верности заглянул в листок, висящий на гвоздике.

— Ей-богу, нет, — сказал он. Потом сдвинул очки на лоб и снова оглядел Экснера. — А вы кто будете?

— Да так, — пожал плечами Экснер, — знакомый...

— Ага, — понимающе хмыкнул вахтер. — То-то я вас не знаю.

— Я не местный, — сознался Экснер.

— Ну да. — Вахтер заморгал. — Для верности я позвоню наверх. — Он снял трубку и позвонил в хирургию. — Нет. Нет. Да. — Положил трубку. — Там один только доктор Веверка. Гинеколог. Сегодня он дежурит в хирургии.

— А где все-таки найти доктора Гаусера?

— Не знаю, не знаю. В такое время...

— Дома его нет.

— Ага... Нет. Ну, тогда и вовсе не знаю. Может, он в кино.

— В самом деле? — Капитан Экснер весьма недоверчиво посмотрел на вахтера.

— Он вам очень нужен?

— Очень.

— Ага. — Вахтер снял очки, положил их на стол и задумчиво посмотрел куда-то вверх, на улицу. К небу. Но звезды он видеть не мог из-за яркого фонаря у входа. — Может, вам поговорить с доктором Веверкой... Только и он вряд ли что скажет... Ну да. Прямо не знаю. — Он заговорил как бы сам с собой, продолжая глядеть куда-то вверх. — Может, он играет в канасту. В замке. У пана Калаба. Впрочем, уже поздно... замок закрыт, а звонка там нет. Или к жене поехал. Хотя это вряд ли.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Михал Экснер. — Вы очень помогли мне.

— Не понимаю чем. Я бы мог позвать доктора Веверку. Так вы сами не захотели.

— Нет, не надо. Приятного дежурства и спокойной вам ночи.

Вахтер вздохнул.

— Спокойной ночи.

100

Легкий ветерок играл на тротуаре смятой бумажкой. Стены замка казались неприступно строгими. Высокие, метров до четырех. Откуда-то слышалась музыка. В основном звуки трубы. И играл, наверное, Армстронг. Армстронг играл и для Опольны.