Граница и люди. Воспоминания советских переселенцев Приладожской Карелии и Карельского перешейка - Коллектив авторов

это самое, где они проводили свои , молодые годы.

№ 352 [МАВ]

И А вот, вы говорите, вы сохранили... Вы, это, специально сохра­нили этот дом как он был?

С Нет. Если бы что-то рушилось, я бы, конечно, что-то переделал бы на свой лад. Вот, допустим, верандочка стала рушиться снаружи, вот где вы машину поставили, вот, я ее оббил новыми досочками. Сей­час делаю новые рамы — поставлю — там гнилые у меня. Потому что они приезжают, они любуются, фотографируют каждый приезд. Это же школа у них. Старики приезжают даже старше меня. Если мне семьдесят два, они приезжают — даже восемьдесят два года. И вспоминают, как они здесь учились в первом классе, как они заканчивали здесь седьмой класс. Где они жили, там, в интернате, всё это вспоминают. Как они здесь кушали, это самое, обедали и завтракали. Они вспоминают, как они носили свое бельё, вон туда — прачечная там была, вот, этот домик, про который я вам говорил. Они всё это вспоминают, эти, вот, старички, старички. Но они, види­мо, так быстренько уходят, что они редко сюда приезжают. А при­езжает молодежь вашего возраста.

И [Нрзб]

С [нрзб] Вместе со старичками. Просто поинтересоваться, да, да, да. «Где-то жила здесь моя мама, где-то учился мой папа». Вот, здесь всё это показывают, ходят, смотрят, им интересно.

И А как местные относятся к ним?

С Местные относятся, местные относятся хорошо. <...>

И Не бывает так, что, там, не нравится?

С Нет, нет. нет Они, как правило, всегда приезжают с гостинцем, с гостинцем, угощают Вот, у меня частенько ночуют... здесь, вот. и ночуют у меня. Приезжают, денечка два-три ночуют. Оставляют при­глашение. А нам туда никак не попасть.

№ 353 [ИАН]

И А не говорили, что, вот, финны где-то какие-то вещи свои запрятали?

С Да нет. Не от кого слышать. И не надеялись на это. Нет, нет. А от кого слышать? Вот, они некоторые говорили, что, вот... нет-нет, хо­дили, вот, на Л-вых, чтобы... что-то, вот, приходили всё-таки. Может, приходили, что... интересовались, как... Финны сейчас приезжают, вот, к сестре, которая лежит. Каждый год. Уже нынче были. При­езжают с подарками.

N[102] Девочкой отсюда уехала уже.

С И вот, эти, которые жили здесь, они уже теперь тоже старушки, и они приезжают домой. Они домой... они приезжают, так, вот, гладят, целуют свои де... свои, как говорится, жилища.

№ 354 [НРМ]

И они садятся сразу. Но они любят, чтоб салфетка, говорят, белая была постлана. Ну, вот, я... салфетки две у меня куплены. Вообще у меня салфеток было много. И постелю сразу, стол накроем и сидим.

№ 355 [ТМФ, ПФ-6]

И А финны православные тоже или?

С Нет, они сюда православные., это ездит... Вот, это ездит он каждый год. Ну, сейчас-то он... год я его не видела. А ему — он приез­жал к нам последний раз — ему было девяносто два года...

И Это кто?

С Ну, вот, это самый-самый батюшка, самый батюшка старенький. А он жил тута. У него дом свой. Сейчас у нас там так и стоит дом. А стоит дом, он отсюда, отсюда, вот, от Мельникова, ну, може<т>, ну, километр, може<т>, полтора, два, там. Вот. Там засеваются тоже поля, вот, совхозные. Вот, этот дом двухэтажный. Он так обихо­жен, его красят, когда он маленько... его красят, чистота. И вот, при­езжает этот самый, этот... финн, батюшка. Ему же хочется в свой дом. Он каждый год туда. Но в этот раз приезжал, там... Там аб­солютно все выкрашено, как. [как будто|. А он же не один. У него там семья, друзья там, всё-то. Он по три дня бывает там Ну., автобус уезжает в Приозерск. У них там это, гостиница, кто куда.

№ 356 [ЛГЛ, МД-14]

С Вот, я в столовой здесь работала Вот В столовой, вот, в этой — заведующей столовой. Сейчас магазинчик-то, наверху-то. Я там работала, уже сколько лет-то прошло? Тринадцать лет, наверно, прошло, как я работала. Зашли к нам финны Финны зашли и спра­шивают про этот дом, финны. Мне переводчица рассказывает, а переводчица наша, ихальская переводчица. Я говорю: «А чё он спрашивает?» — «Где ты, Семеновна, где ты живешь?» В этом, про этот дом спрашивает Я говорю: «А кто он такой?» А он говорит... У него, говорит, родители... в общем, родители родителей, еще ка­кие-то... в общем, были в этом доме. А он в этом доме, видно, какой-то родня. Говорит: «Можно показать дом?» Я говорю: «Да пожалуйста!». Ой! Я его привела, привела, а он меня, конечно, уви­дал тут. а я вдова — кольцо увидал. Спрашивает: «С какого года?». Я говорю: «С тридцать третьего». Он говорит: «Я, я-я, я тоже с тридцать третьего года». Он на меня, значит. Мы с ним одинаково с тридцать третьего года. Ну вот. И как заплакал, говорит: «Я, — говорит, — в этом доме был, — говорит, — до войны». Война [нрзб] был он, да. А они жили — не здесь жили, они где-то жили туда... В общем, он их возил, вот, знаете, туда, знаете, за Пионерс­кое — лагерь... ну, не лагерь... ну, в пансионат-то?

И Не знаю.

С Ой, вы даже не знаете, где пансионат здесь? О, батюшки!

И Мы не местные...

С О! У нас тут, вот, за полтора километра какой пансионат «Ленин­град»! Да вы что, ленинградский пансионат! Там солдаты были. А там были финские дома, финские дома, тоже хутора были финс­кие. Вот, этот мужчина был... Вот, там он жил и родился там. А здесь у него, видно, или тетка или дядя, может, жили там, вот. Так,

двоюродные братья жили, вот, в этом доме. Вот, он тут поплакал. Еще взял, там, мешочек земельки набрал, землю... и туда, вот, съез­дил к своим на хутор, земельки набрал. И меня все в гости при­глашал. Вот, ведь я кака така дура, а! Такая дура. Дурочка совсем, вообще! Поехали, мне говорит переводчица, он тебя приглашает в гости. Говорит, он тоже неженатый. «Ой, — я говорю, — я ж не знаю по-фински, как я с ним разговаривать-то буду?» — «Да на­учишься!» [Смеется.] Потом, слушай, опять второй раз приехал. Опять зовет меня. Я не соглашалась. Вот, вот, божусь, крест, чест­ное слово! Ну, вот, финн. Высокий такой, он беленький такой, бе­ленький высокий финн такой. Такой хорошенький. «Я, я, я...» — показывает на кольцо. Я думаю: «Чё