Братья. Джон Фостер Даллес, Аллен Даллес и их тайная мировая война - Стивен Кинцер

пригласил его на отдых в Кэмп-Дэвид, но Хрущев хотел сначала увидеть Соединенные Штаты. Орда репортеров следила за каждым его шагом. Один из них, Мюррей Кемптон, позже написал, что это был "самый интересный публичный опыт в нашей жизни".

В Нью-Йорке Хрущев побывал на вершине Эмпайр-стейт-билдинг, осмотрел штаб-квартиру IBM, принял Элеонору Рузвельт и пообщался с магнатами в таун-хаусе Аверелла Гарримана. Он посетил ферму в Айове и супермаркет в Сан-Франциско. Его фотографии были на первых полосах газет каждый день: он обнимает живую индейку, заглядывается на девушек из хора, похлопывает по животу толстяка, даже делает вид, что крадет в магазине держатель для салфеток, засунув его под пиджак. Он познакомился с Фрэнком Синатрой, Бобом Хоупом и Ширли Маклейн. Газетные заголовки варьировались от "Хрущев - шоумен по прибытии" и "Турне Хрущева по США напоминает передвижной цирк" до таких странных, как "Увидев К. по телевизору, он убивает двоих" и классических "Отказавшись от экскурсии в Диснейленд, К. взрывает макушку".

Этот визит принес Хрущеву именно то, чего опасался Фостер. Он создал для него образ нормального человека, который может быть одновременно обаятельным, вспыльчивым, вспыльчивым, угрожающим и успокаивающим. Фотографии Эйзенхауэра и Хрущева вместе - пара лысеющих дедушек с широкими улыбками - подрывали предпосылку враждебности, которая определяла ход холодной войны.

В Кэмп-Дэвиде Эйзенхауэр показал фильм "Шейн" своему гостю. Возможно, он хотел передать какое-то послание. Хрущев угрожал вытеснить западные державы из Берлина, и фильм изобилует такими фразами, как "Мы не можем отдать эту долину и не собираемся этого делать". Саммит не привел ни к каким прорывам, но угрозы Хрущева по поводу Берлина развеялись в том, что некоторые назвали "духом Кэмп-Дэвида". Это было то, что не могло произойти при жизни Фостера: Хрущев блефовал, Эйзенхауэр делал вид, что ничего не замечает, прошло время, и обе стороны молчаливо согласились забыть весь этот эпизод.

Однако визит Н.С. Хрущева не ослабил страха перед Кастро, царившего в Вашингтоне. В январе 1960 г. Аллен создал оперативную группу по Кубе и поручил ей разработать план тайных действий на Кубе. Когда план был готов, Эйзенхауэр утвердил его.

В то время как тайная война против Кастро обретала форму, произошли два события, которые отвлекли внимание Аллена и его начальника. 1 мая во время высотного полета над Советским Союзом пропал самолет-шпион U-2. Аллен предположил, что он взорвался. Он помог придумать легенду, и Эйзенхауэр согласился ее использовать. Государственный департамент опубликовал заявление, в котором говорилось, что пилот "метеорологического самолета" "сообщил о проблемах с кислородным оборудованием", и что самолет мог "продолжить полет на значительном расстоянии в автоматическом режиме и случайно нарушить советское воздушное пространство". Позже пресс-секретарь добавил: "Нелепо говорить, что мы пытаемся обмануть весь мир по этому поводу.... Не было абсолютно никакой преднамеренной попытки нарушить советское воздушное пространство, и никогда не было". Через несколько дней Хрущев нанес ответный удар.

"Я должен открыть вам секрет", - с улыбкой сказал он на пресс-конференции в Москве. "Когда я делал свой первый доклад, я намеренно не сказал, что пилот жив и здоров".

Оказалось, что, хотя летчику Фрэнсису Гэри Пауэрсу был выдан полый серебряный доллар, содержащий смертельную дозу яда, он не воспользовался им, когда его самолет был сбит. Хуже того, при падении самолет практически не пострадал, а все его шпионские камеры остались целыми. Хрущев с явным азартом высмеивал американских лидеров за "глупости", которые они говорили, чтобы скрыть правду.

"Весь мир знает, что Аллен Даллес - не метеоролог, - добавил он.

Эйзенхауэра уличили в том, что он сказал американцам и всему миру огромную ложь. Его сын Джон призвал его уволить Аллена, который подтолкнул его к этому. "Я не собираюсь перекладывать вину на своего подчиненного", - ответил президент.

"Если вы, господа, шпионы, а я - правительство, - размышлял Эйзенхауэр на пресс-конференции, - и вас поймают, я могу сказать, что никогда не слышал о вас и не видел вас раньше. Но если вы пристегнете к спине U-2, то не признать и не взять на себя ответственность будет, мягко говоря, сложнее".

Эйзенхауэр заранее договорился о встрече с Хрущевым в Париже 18 мая и попросил Аллена проследить за тем, чтобы ничто не помешало проведению саммита. После катастрофы U-2, как и опасался Эйзенхауэр, Хрущев отказался от встречи. На гневной пресс-конференции советский лидер пригрозил "взять американских агрессоров за шиворот, немного встряхнуть их и дать им понять, что они не должны совершать подобных актов агрессии против Советского Союза, и что если они придут еще раз, то получат еще один удар".

Хотя снимки, сделанные самолетами U-2, давали ценные разведданные, было практически неизбежно, что в какой-то момент один из них будет сбит. Когда это произошло, напряженность в "холодной войне" обострилась. Эйзенхауэр надеялся завершить свой срок на фоне улучшения советско-американских отношений. Вместо этого они оказались почти такими же холодными, как и в момент его вступления в должность.

"Этот эпизод унизил Хрущева и дискредитировал его относительно умеренную политику", - писал Джордж Кеннан. "Он вынудил его для защиты собственной политической позиции перейти к более воинственному антиамериканскому тону публичных выступлений".

В то время как разворачивался кризис с U-2, в Конго неожиданно появился Патрис Лумумба, бросивший вызов западной власти. Он привел в ужас многих в Вашингтоне. Война с Кастро оставалась приоритетной задачей, но в середине 1960 г. остановить Лумумбу стало еще более актуальным. Аллен увидел возможность начать дерзкую операцию. На заседании Совета национальной безопасности, состоявшемся всего через три недели после инаугурации Лумумбы, он привлек всеобщее внимание фразой, рассчитанной на то, чтобы вселить ужас в коллективное сердце Вашингтона. Лумумба, по его словам, был "Кастро или еще хуже".

* * *

Никогда страна не была описана с такой безжалостной точностью, как в романе Джозефа Конрада, назвавшего Конго "сердцем тьмы". В некоторых людях оно проявляет самые худшие качества. Возможно, причиной тому - впечатляющее богатство ресурсов. Считается, что Конго - самый богатый географический участок на Земле. Когда в 1885 г. бельгийский король Леопольд II присвоил его себе, он назвал его "великолепным куском пирога". За время своего семидесятипятилетнего правления бельгийцы нажили в Конго огромные состояния. Миллионы конголезцев погибли в результате резни или рабского труда. Это был самый кровавый эпизод в истории европейского колониализма.

Фостер и Аллен считали себя антиколониалистами и полагали, что африканские страны должны стать независимыми. Однако две из первых стран, которые сделали это в конце 1950-х годов, привели к появлению ярко выраженных националистических лидеров: Кваме Нкрума в Гане и Ахмед Секу