Солдат удачи. Исторические повести - Лев Вирин

В полуподвале дворца Клементиниум, коллегиума иезуитов, по­мещалась большая типография «Общества святого Вацлава» — изда­тельства католической литературы — шесть новых печатных станов, восемь верстаков для набора.

Мастер, пан Йожеф, седоватый, с курчавой бородкой, глянул на Гришу с сомнением:

—              Грек? Православный, значит. Жалко, что не католик. А латынь знаешь? Докажи.

Григорий без труда прочёл отрывок из писем Горация и набрал три строки Энеиды. Пан Йожеф проверил, похвалил:

—Без ошибок! Прекрасно. Пошли к пану Антонию.

Пан Антоний, иезуит в чёрном кафтане, скривил тонкие губы:

—Не католик? Плохо. Да наборщиков, знающих латынь, так мало. Ладно. Работай.

Пан Йожеф дал Григорию для набора «Доктринале», старый курс латинской грамматики.

—              За последние годы мы, иезуиты, открыли в Чехии двадцать во­семь школ и училищ, — с гордостью сказал старик. — Учебников не хва­тает.

Через пару дней пан Антоний вызвал Гришу к себе. Приветливо усадил в кресло и часа два толковал о вере. Мягко, без нажима, убеждал Гришу в преимуществах единственно правильной Святой Католиче­ской Церкви.

—              Дело не в обрядах, — говорил иезуит. — Если ты привык к об­рядам Греческой Церкви, соблюдай их. Пожалуйста! Наиболее просве­щённые архиереи вашей Церкви давно поняли это и пошли на унию со Святым Престолом.

Григорий отмалчивался. Не хотел спорить с хитрым прелатом. Тот не настаивал: — Не торопись. Ты сам убедишься в необходимо­сти перехода к униатам, а то и прямо в католичество. Нам спешить не­куда.

***

Седой Гонза нанял Янко, не раздумывая. Ему заказали сотню кирас для эскадрона конной гвардии, и добрый подмастерье был весьма кстати.

Для кирас шло только очень чистое, мягкое шведское железо. Бруски нужно было расковать в тонкий лист, на это уходило много вре­мени и сил. Потом лист обрубали, выгибали в форму полукирассы, от­делывали.

В кузне работало восемь подмастерьев и четверо учеников. Народ был разный. Янко сдружился с Весёлым Павлом, прозванным так за любовь к шуткам и розыгрышам. Янко на шутки не обижался и первым смеялся даже над собой.

Работа оказалась тяжёлой и однообразной. Секретов, кроме ка­чества шведского железа да закалки, он не увидел. Работали от зари до зари. А вечером на чердаке шумели пьяные подмастерья. Янко не­досыпал.

Как-то Павел пошутил:

—              Видно, Янко влюбился, с лица спал, побледнел.

Все посмеялись. Но чуть погодя Павел спросил тихонько:

—              Ты, друг, случаем не приболел?

—              Здоров. Только недосыпаю. Восемь душ в комнате, кто храпит, кто поёт. Да и кормит хозяйка неважно.

—Я слышал, у вдовы, пани Рудаковой, как раз комнатка освобо­дилась. Лучше хозяйки в Праге не сыщешь. Она, правда, подмастерьев брать не любит, у неё больше школяры из университета. Да твой дру­жок, наборщик, выглядит образованным. Конечно, у пани подороже, зато комнатка на двоих и кормит отлично.

—              Хорошо бы. Вдвоем с Гришей куда лучше.

В тот же вечер друзья пошли к пани Рудаковой. Её старинный дом под черепичной крышей стоял недалеко от собора святого Вита на Градчанах. Хозяйка сначала не хотела их брать. Однако Григорий сумел очаровать старую пани. Друзьям сразу понравилась комнатка на третьем этаже, маленькая, но уютная, с широкой кроватью и пузатым комодом.

Утром за большим кухонным столом собирались все жильцы: ше­стеро школяров из университета, немолодой и очень вежливый пан Александр, занимавший отдельную комнату. Приходили и младшие дочери пани Ханны: Марта и Хелена. Потом постояльцы разбегались до вечера. По воскресеньям можно было не спешить.

Пан Карел Кропка, весёлый черноглазый школяр, кончавший курс артистического факультета, в первое же воскресенье предложил погулять по городу:

—Вы, парни, совсем Прагу не знаете. А наша Злата Прага — луч­ший город в мире!

Друзья с удовольствием согласились. Марта и Хелена тут же при­соединились к компании. Пан Карел надел шляпу с глухариным пером, нацепил длинную шпагу и повёл компанию на Старе Място. Старин­ные дома на узких, кривых улочках были поразительно красивы. Янко загляделся на кованые фонари, фигурные железные решётки:

—Мастерская работа!

Карел показал друзьям Карлов мост, дворцы графов Черни и Вальдштейна, Каролинум — здание Пражского университета с готиче­скойкапеллой.

—Пражский университет — самый старый в империи, — говорил пан Кропка. — Император Карл IV основал его почти триста пятьдесят лет назад. Университет знал славные времена. Тут читал лекции Ян Гус! Сейчас, конечно, не то. Немцы всё заполонили. Немцы и иезуиты!

Торговать и заниматься ремеслом в Праге могут только като­лики. Да и дворян тоже притесняют. После Белой Горы отцу пришлось принять католичество. Для вида, ясное дело. А у тех, кто не стал като­ликом, конфисковали имения и отдали немцам.

Иезуиты завели десятки школ. Правду сказать, учат неплохо. Ла­тынь, настоящая, классическая, французский язык, фехтование, танцы, география. Но ведь так трудно удержаться и не перейти в като­личество! Я год вытерпел у иезуитов, потом попросил отца отправить меня в университет. На частной квартире всё же полегче. В бурсе7 тоже иезуиты и иезуиты.

—Да, — кивнул Гриша. — Они и печатают много. Учебники, Вер­гилий, но больше всего жития святых и религиозные книжки. Это печатают по-чешски. Я у них работаю в «Обществе святого Вацлава».

—Ты католик?

—Нет. Мы с Янко — православные.

—               А не нудят тебя перейти в католичество?

—Нудят. Но я не поддаюсь. Греческая вера лучше.

— Молодец ты, Грегор, — одобрил Карел. — Ну, мы ещё потол­куем.

Прогулка получилась славная. Девушки тоже были довольны.

—Удивительно, пан Карел, — сказала Марта кокетливо. — Вы же родом из Пльзеня, в Праге всего четыре года, а знаете город лучше меня, коренной пражанки. И рассказываете так интересно.

— Люблю историю, — улыбнулся Карел, — особенно историю Чехии.

Хелена больше помалкивала, только улыбалась чему-то и погля­дывала на Гришу.

Через пару дней, после ужина, пан Карел остановил Гришу:

—              Пан Александр хочет с тобой поговорить. Зайдём? У пана есть очень интересные книги.

В комнате пана Александра одна стена была полностью занята книжными полками. Столько книг сразу Григорий видел только в Афонском монастыре. На столе стоял графин с вином, тарелка с ябло­ками. Хозяин поднялся навстречу гостям, разлил вино по рюмкам:

—              Вечер добрый! Садитесь, пан Грегор. Ваше здоровье!

Григорий смутился:

—              Прошу прощения, пан Александр, но чем бедный странствую­щий подмастерье мог заинтересовать столь просвещённого человека?

—              Впервые вижу странствующего подмастерья, легко читающего Вергилия и Горация, — улыбнулся хозяин. — Откуда вы родом, пан Гре- гор?

— Из Салоник. Но я — странствующий подмастерье, а вы пан Александр?

—              А я — скромный библиотекарь юридического факультета. Рас­скажите о себе. Не опасайтесь, мы ваши друзья.

—              Я был послушником в Афонскм монастыре. Ушёл оттуда искать правды и мудрости. Слышал я, живёт в Голландии великий мудрец, Бе­недикт Спиноза. Поговорить бы с ним.

—              Вот оно что. Жаль, молодой человек, но поговорить с ним вам не удастся. Философ Бенедиктус Спиноза умер. Не дожил и до пятиде­сяти лет. После смерти друзья издали его труды. У нас они под запре­том. К сожалению, главный труд Спинозы, его «Этику», уже не достанешь. В Праге был один экземпляр, но и он сожжён рукой палача. Отцы иезуиты постарались.

—Значит, Спиноза умер! И я опоздал! — горестно воскликнул Гриша. — Придётся читать мёртвые книги. Ну что ж, всё равно! Дойду за ними до Голландии. Там нет иезуитов. Но вы что-то хотели от меня?

—              Говоря откровенно, да. Видите ли, пан Грегор, мы, чехи, живём в своей стране как бесправные рабы. Наша вера запрещена, нашу куль­туру изгоняют, лучшие люди Чехии вынуждены бежать в чужие края, как наш Ян Амос Каменский. В Праге собралась небольшая группа дру­зей.