Дракон проклятой королевы - Екатерина Вострова

Мужчина развернулся было, желая уйти оттуда, но на поляне он уже был не один. Десяток огромных желтых глаз с вертикальными зрачками смотрели на него.

— Подгорные твари…— прошептал он, хоть и видел впервые.

Это были… разные животные, обезображенные магией. Он узнал из них лишь кабана, да летучую мышь, вымахавшую до невероятных размеров. Кем были остальные, сказать было практически невозможно. Вздыбившаяся шерсть, непропорциональные размеры лап, оскал.

Стоило ему сделать малейший шаг, как они утробно зарычали, наступая на него.

И Амоа не оставалось ничего другого, кроме как углубиться в тоннель. Он ожидал, что звери кинутся на него, но они не сдвинулись с места.

Здесь повсюду были скелеты и кости, на которых растекалась сама тьма.

Вопрос, где его подруга детства, вскоре наконец разрешился. Не прошло и пятнадцати минут, как он наткнулся на ее бессознательное тело. По крайней мере, он хотел верить, что она была всего лишь без сознания. Потому что на ее теле точно так же, как он видел до этого, бурлила и пузырилась черная дрянь.

— Столько гостей сегодня. Столько гостей… — раздался тихий шипящий голос, от которого пробирало буквально до костей, а на всем теле волосы становились дыбом. — Даже не знаю, с кем из вас начать играть в первую очередь.

— Кто здесь? — Амоа вскинулся, пытаясь понять, откуда идет звук.

Чёрный ручей, на берегу которого лежала Рене, утекал за поворот, и что там дальше, отсюда было не видно.

— А ты иди, иди... Увидишь, — прозвучал насмешливый голос. — Тебе понравится.

Точно! Голос раздавался прямо из-за поворота. Что же там было такое? Знать ответ на этот вопрос совсем не хотелось.

— Я уже нашел то, что искал. Я пришел сюда за этой женщиной и хочу забрать ее отсюда.

— Ничто не покидает владенья короля без его на то дозволения, — шипящий голос звучал почти ласково, но от этого еще более жутко.

Амоа тяжело сглотнул. Нужно было срочно придумать какой-то план. Как-то убедить притаившееся во тьме чудовище отпустить их. Но он – деревенский парень, не мастер риторики, не дипломат, даже не военный. Что ему может помочь отстоять сразу две жизни? Разве что наглость.

Доверившись интуиции, мужчина хмыкнул:

— Ничто не покидает без дозволения? А как же то золото, что выносят дети? Или ты отдаешь его добровольно? Что ж, это щедрый дар…

Шипение превратилось в скрежет. Казалось, камни крошатся, стираясь друг о друга. Амоа мысленно себя поздравил. Что ж, по крайней мере, теперь он уверен, что ди Хеики враг не только ему. А там… может быть, сработает старая истина, что враг моего врага – мой друг?

Но не успел Амоа вставить и слова, как странный голос задал вопрос:

— Что там говорят обо мне наверху? — спокойный тон никак не вязался с той реакцией, которая была до этого. — Они считают, что я слаб и немощен, раз позволяю себя обворовывать?

— Про тебя не говорят, — возможно, правда была здесь не самой лучшей тактикой, но врал Амоа из рук вон плохо. — Ты давно стал мифом, легендой. Вот тварей твоих боятся. Хотя кто-то, возможно, не верит и в них.

— Легендой? От одного моего имени дрожат камни, от одного моего взгляда обрывается жизнь. А эти смертные глупцы считают меня чем-то вроде сказки для тех глупых детишек, что таскают из пещер мои сокровища? — от вкрадчивых ноток Амоа стало не по себе, но отступать было некуда.

— Имени? Никто его даже не помнит. Король… подгорный король, вот как тебя все называют. Да и то не уверены. То ли был такой, то ли уже и не было. Чёрная магия, изменяющая животных, есть. А вот тебя… все равно что и нет.

Землю застряло со страшной силой, мелкие камешки и песок посыпались сверху. Мужчина не удержался на ногах и лишь чудом не шлепнулся прямиком в черный ручей, протекавший рядом.

А когда все закончилось, вытер испачканные золотым песком руки о штаны и, повысив голос, прокричал, опасаясь, что землетрясение начнется снова.

— Почему бы не выйти и не напомнить им о себе?

Он ожидал всего, чего угодно. Новой тряски, обвала, камней на голову или хотя бы гневной речи короля о том, какой сам Амоа жалкий червяк, распускающий свой грязный язык.

Но вместо этого услышал лишь смех. Протяжный раскатистый смех, эхом расходящийся по пространству тоннеля.

— Что здесь смешного? — сглотнул мужчина, теряясь в догадках, как же действовать дальше.

— Я только что понял, что сам забыл свое имя, — тихие слова были похожи на шелест листьев и, кажется, совсем не предназначались для ушей Амоа. — А что до того, чтобы выйти… эх, если бы все было так просто, смертный. Ваш человеческий род уже давно бы служил мне…

— Я могу постараться помочь. Отпусти Рене, и я…

— И ты что?