Ленин - Фердинанд Оссендовский

Глава XXXI

Глядя на Ленина, врачи не верили собственным глазам. Они готовы были поверить в чудо. Этот безнадежно больной, наполовину парализованный, впадающий в безумие человек внезапно поднялся, распрямил плечи, хитро и весело улыбнулся, как будто хотел сказать:

— Только мне известна тайна, которую я никому не доверю!

Почти с постели он пришел в зал Совета народных комиссаров.

Для этого было самое время!

Комиссары, кроме мечущегося по всем фронтам Троцкого и угрюмого, упрямого Сталина, потеряли головы.

Белые армии Колчака и Деникина одерживали победы над коммунистами. Все обещания Ленина, объявленные на весь мир, не сбывались.

Сначала росла надежда на постоянный мир и утверждение социализма в течение двух месяцев; не сбылось предсказание о победе революции в Германии. Пролетарское восстание, которое действительно вспыхнуло в Мюнхене и Берлине, провалилось. Любящие свою страну и культуру немцы, независимо от того, были ли это преданные Гогенцоллернам империалисты, либералы или руководимые Шейдеманном, Адольфом Гитлером и Носке социалисты, задушили коммунизм в зародыше. Спартаковцы были повержены, а взбешенная толпа рабочих, солдат и офицеров издевалась на улицах над Либкнехтом, Люксембург и Иогихесом, которых перевозили в тюрьму, где вожди коммунизма были убиты.

Германская республика перешла в лагерь самых опасных, идейно организованных врагов диктатуры пролетариата.

После нее сбросили большевистский гнет Венгрия, Чехия и балканские государства; в Италии коммунисты не осмелились даже объявить восстание, хотя в больших и малых городах уличная чернь, ослепленная размахом российской революции, весело выкрикивала:

— Viva Lenin! Viva il bolcevismo!

Ленин знал об этом уже во время своей болезни, читая газеты и советуясь с коллегами. Ему представили текущее положение дел еще раз сразу же после его прибытия в зал Совета комиссаров.

Все присутствующие смотрели на него с упреком, ожидая, затаив дыхание, что скажет диктатор. Он немного задумался. Поднял голову и, щуря глаза, сказал:

— Теперь мы сами должны установить коммунизм в Германии… Следует немедленно наладить дипломатические отношения с капиталистическими странами, выражая наше искреннее стремление к мирному с ними сосуществованию…

— Это измена идее!.. Компромисс!.. Смерть коммунизма! — крикнули Зиновьев и Каменев, стуча кулаками по столу. — Преступный оппортунизм!

— Формально мы должны жить с соседями в хороших отношениях, — спокойно продолжал Ленин, — нам от них нужны товары, которых у нас не хватает, деньги и специалисты для восстановления нашей уничтоженной промышленности. Мы впустим зарубежных капиталистов, чтобы они оживили торговлю и облегчили нашим экономическим и дипломатическим миссиям свободный доступ в свои страны, в которых мы будем распространять нашу агитацию. В то же время социалисты расцветок Циммервальда и Кинталя должны провести работу по разложению внутри этих государств. Российский пролетариат должен любой ценой закончить победой гражданскую войну и немного передохнуть. За это время мы усилим наши плацдармы в Польше, Германии, Чехии и начнем сначала…

— В Германии у нас нет никаких сил. Там все подавили империалисты и товарищи, соглашатели… — заметил Чичерин.

— Вы не даете мне закончить! — взорвался Ленин. — В Германии у нас есть огромная армия, состоящая из нескольких тысяч русских военнопленных. Они должны быть организованы и расположены вдоль линии Эльбы. Товарищи Буш и Корк писали мне об этом. Пленные ударят. Мы пойдем через Польшу. Молодое, слабое, разрушенное государство не сможет сопротивляться…

Дзержинский вздрогнул и вонзил в Ленина неподвижный взгляд.

Слово взял Троцкий. Он говорил насмешливым голосом:

— Такой план требует много золота… В нашей стране, товарищ председатель Совета народных комиссаров, стоят заводы, растет голод, эпидемии, недовольство! Пока что мы взбунтовавшиеся нищие…

Ленин посмотрел на него с презрением. Улыбнулся и твердо сказал:

— У нас есть бриллианты Романовых, неизведанные сокровища Эрмитажа и других музеев. Все продать!..

Он тихо рассмеялся.

— Фабрика государственных бумаг должна начать печатать зарубежную валюту! — хриплым голосом выкрикнул он. — По истечении двух месяцев у нас будет полмиллиона вооруженных людей на неприятельской территории. Мы должны помнить, что нас окружают недовольные, угнетенные, стосковавшиеся по миру народы. Начнем с Чехословакии и Польши, после них наступит черед Румынии и Югославии. После первых успехов к нам присоединится Италия. Сегодня я получил точные сведения, что, несмотря на поражение, немецкий пролетариат встанет под наши знамена. Долго ли после этого продержится Франция? Она падет, а за ней рухнет Англия! Для реализации этого плана у нас должно быть готово все, вплоть до последнего обрывка бумаги. Никто не выдержит нашего вооруженного натиска изнутри и снаружи!.. Мы не имеем права впадать в отчаяние и сомнения, товарищи! Долой панику! Нам необходимо немного отдохнуть, собраться с силами и — за работу!

Под воздействием кипучей энергии, спокойствия и неугасающей ни на мгновение ленинской веры началась новая работа.

Формировалась и обучалась огромная армия, печатались фальшивые фунты и доллары, на улицах столиц почти всего мира продавались бриллианты, жемчуг, золотые сервизы, принадлежавшие царской семье и русской церкви; за границу вывозились картины, скульптуры; торговали старыми иконами, музейными ценностями, книжными собраниями; из святынь выносились все ценности; все силы были брошены на свержение сибирского правительства, имевшего почти весь золотой запас страны.

Ленин думал обо всем.

Через невидимые щели сочилась его коммунистическая пропаганда и стекались деньги на мировую революцию; он созывал совещания профессионалов, планируя электрификацию страны и подведение к каждой деревенской хате электрического света; для приведения в действие динамо-машин он устанавливал воздушные моторы; строил самолеты; основывал новые университеты и школы для воспитания специалистов с пролетарской психологией; поддерживал фантастические проекты новых фабрик; принимал крестьянские делегации; собственноручно выписывал для крестьян разрешения о перевозе по железной дороге большего количества товаров и продуктов; лично проверял, как исполнялись и рассылались его приказы; он засыпал все газеты статьями; издавал книги и брошюры; выступал с агитационными речами, усыплявшими бдительность народа, облегчавшими его страдания и пробуждающими надежду.

Он весь кипел и горел; напрягал силы в бешеной, непостижимой спешке.

Конторы не успевали за ним. Комиссары, подгоняемые его личными звонками и потоком маленьких записок с новыми идеями, теряли головы и падали от истощения. Зато он все делал вовремя и требовал точности и систематичности в исполнении поручений. Его поглотила идея о научной организации труда и создании «лиги рационального использования времени». Комиссии ломали головы над этой задачей и ежедневно отчитывались диктатору о результатах своих исследований, не скрывая, что все опыты очень затруднены из-за господствующей в рабочих массах деморализации.

Ленин спешил.

Только он один знал о причине такой спешки.

У него случались моменты оцепенения и мучительного, ужасного безразличия. Тогда он чувствовал невыносимую тяжесть в голове и пронизывающий холод. Мысль с трудом двигалась в мозгу, как будто с усилием просачивалась через щель в камне.

Он понимал, что под его черепом происходят вещи удивительные и неизбежные.

У него не было сомнений, что это были опасные симптомы.

Только однажды, глядя на навестивших его доктора Крамера и Максима Горького, в присутствии Надежды Константиновны он сказал, заставляя себя улыбнуться:

— Попомните мои слова, что я умру парализованным!..

— Вам нужен продолжительный отдых, — заметил доктор.

— Я не могу терять ни секунды! — с нажимом возразил Ленин.

Это было правдой. Он обдумал новый запутанный политический план, который подготовил в деталях, а значит — надо было приступать к его реализации.

Его беспокоило одно явление, вызванное лозунгами, выдвинутыми им в октябре 1917 года.

Он торжественно объявил, что все входящие в состав бывшей Российской империи народы могут самостоятельно определить свое отношение к пролетарскому государству и даже оторваться от него целиком.

Вся Россия покрылась самостоятельными республиками. Это ослабляло страну и не позволяло Совету комиссаров требовать у отколовшихся частей продовольствия и людей для армии.

Ленин принялся разлагать эти мелкие образования, воспользовавшись господствующими в них идейными раздорами, присоединял к союзу федеральных республик, захватывал непокорные народы, ведя борьбу с Кавказом, казаками и Украиной, наконец он перечеркнул обещание первого декрета и сосредоточил «освобожденные» пролетариатом и захваченные некогда царем народы в руке Кремля.