Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны. - Н Князев

В конце сентября консул Орлов конфиденциально сообщил мне, что генерал Унгерн во главе дивизии стоит лагерем в низовьях Керулена и о том, что среди влиятельных монгол идут споры о том, с кем идти против китайцев — с Советской властью или Унгерном. Консул полагал, что Богдо — гэгэн склоняется на сторону Унгерна.

Появление Азиатской конной дивизии в пределах Восточной Халхи сразу отразилось на положении “белых русских” в Монголии, так как китайские генералы и чиновники стали рассматривать белых русских как союзников генерала Унгерна— своих врагов. Ургинские большевики в китайском Ямыне были первыми людьми. Они дали список русских, коих нужно немедленно арестовать, как лиц ненадежных для китайцев. В этом списке на первом месте стояла моя фамилия. Генерал Чэнь И, а особенно чиновник по русским делам Ню хорошо знали всех коренных русских жителей Урги и никого из большевистского списка не арестовали.

Жизнь в Урге стала тревожной. 1 ноября рано утром ургинцы услышали орудийные выстрелы за высотами Богдо — улы. Часов в 8 утра несколько трехдюймовых снарядов упало между Консульским поселком и Маймаченом. Шел серьезный бой между китайскими войсками и Азиатской конной дивизией генерала Унгерна. Только днем 3 ноября стало известно, что унгерновцы с большими потерями были отогнаны на восток.

В Урге было объявлено военное положение и власть от Чэнь И перешла в руки китайских генералов. Чайванов и К0 пролезли в военный штаб и передали списки неблагонадежных русских. Генерал Го отнесся к доносчикам с полным вниманием. В ночь с 5 на 6 ноября дом Щапова был окружен целой ротой китайских солдат. Человек 10 во главе с офицером вошли в дом в поисках меня. Ареста я ожидал, а потому ни сам, ни семья особенно не волновались. Китайский офицер дал мне возможность одеться, но при выходе из квартиры руки мне связали назад крепкими ремнями. Привели меня в штаб полка, размещавшийся на одной из главных улиц Урги, и посадили во дворе штаба в холодную амбарушку, где уже сидело человек двенадцать монгол.

В последующие дни арестовано было человек 30 русских, в том числе Д. П. Першин, мой квартирный хозяин Щапов и др. Они содержались в тюрьме. Небольшая ургинская тюрьма, скудно оборудованная, была переполнена до отказа. Нар не хватало. Спали под нарами на голом земляном полу. Довольствие состояло в день из трех чашек вареной чумизы и горячей воды, которую давали два раза в день. Передачу возможно было получать при условии уплаты одного доллара тюремщику за каждую передачу.

Первые пятьдесят дней я просидел в амбарушке при штабе полка. Не было ни нар, ни соломы для подстилки, ни света, и довольствия не давали, но разрешили жене приносить термосы с пищей и чаем. Морозы стояли 25–35° по R. Теплая одежда и горячая пища в термосах и молодость спасли от замерзания. Как ни плохо было в тюрьме, но я мечтал туда попасть.

После того, как меня навестил чиновник по особым поручениям Ню, китайские солдаты стали относиться ко мне лучше и стали допускать посетителей. В конце декабря месяца посетил меня консул в Кобдо А. П. Хионин — прекрасный дипломат и душевный человек. Он сообщил мне, что на днях уезжает в Калган, оттуда в Пекин, где и постарается вызволить меня и всех русских из беды.

В начале января, по неизвестной мне причине, меня перевели в тюрьму, где я просидел около недели, так как 10 или 11 января была получена из Пекина телеграмма от военного министра освободить пять или шесть человек русских, в том числе меня, и указывалось в телеграмме освобожденных лиц не преследовать.

В тюрьме сидело много народу, захваченного китайцами по пути из Улясутая в Маньчжурию. Здесь я встретил много знакомых офицеров по Оренбургской армии, в том числе полковников братьев Доможировых и других.

По освобождении из‑под ареста я не узнал лика Урги: в Консульском поселке и в самой Урге в частных домах стояли китайские солдаты. Солдат всюду было много. Возникал вопрос, откуда их столько взялось? Их раньше мы почти не видели. Оказалось, что генерал Го и, частично, генерал Ма вывели их из казарм Худжи- ра и расквартировали в самой Урге. Солдаты совершали явные и тайные грабежи.

За неимением свободной квартиры я с семьей поселился в юртах в одном из пустующих дворов, обнесенного двухсаженым частоколом. Во дворе поставил две войлочных юрты, данных мне И. А. Лавровым. Одна из юрт была прекрасная, с деревянным полом, шелковой отделкой внутренних кошм. Поставил железную печку, обложил ее кирпичом. В другой юрте рядом сложил плиту. В ней помещалась прислуга — монголка и склад. Зажил хорошо и тепло.

Все мое имущество — скот на заимке, экипажи и прочее китайцы конфисковали, как только меня арестовали. Искать его не было смысла. Слава Богу, что сам легко отделался. Счастлив был тем, что в первый же день ареста Н. Н. Владимиров распорядился, чтобы монголы, продавшие мне бычий обоз и верблюдов, не пригоняли на заимку вблизи консульской дачи на Толе.

Церковь была разграблена и стояла опечатанная. Сохранились лишь иконы.

Все, кто мог и не были связаны делами в Монголии, уезжали из Урги по путям на Калган, так как боялись ехать на Хайлар, зная, что будут задержаны унгерновца- ми и зачислены в дивизию. В Монголии русские отрицательно относились к деятельности атамана Семенова в Забайкалье, и по наследству неприязнь перешла к генералу Унгерну.

С ноября месяца 1920 г. по 1 февраля 1921 г. на просторах Монголии китайскими солдатами было убито больше 100 человек русских, пробирающихся с запада от Кобдо в Хайлар. Имен их не знаю. Последними была расстреляна партия в 11 человек в самой Урге — беженцы из урянхайского кооператива и среди них минусинский городской голова Солдатов. Трупы расстрелянных зарыты были вблизи монгольской казармы. Вина за расстрел русских людей в Урге и ее окрестностях лежит, главным образом, на Чайванове, священнике Парнякове и К°. Они же были виновниками жестокого содержания русских и в тюрьме.

Биография барона генерал — лейтенанта Романа Федоровича Унгерн фон Штернберга.

Написать сколько‑нибудь правдивую биографию генерала Унгерна оказалось нелегко. Я прочитал 5–6 биографий генерала Унгерна, но все они в основном не отвечали истине. Сплошной вымысел в изложении Ф. Оссендовского и списанное у него есаулом Макеевым. Наиболее правдивая написана Н. Н. Князевым.

Только послужной список или данные брата Р. Ф. Унгерна — барона Константина Федоровича Унгерна могли бы дать верные биографические материалы, но послужной список погиб, а с бароном К. Ф. Унгерном автору не посчастливилось встретиться в эмиграции. В эмиграции (в Шанхае) пребывает дальний родственник генерала барон Р. Унгерн — Штернберг, который имеет полную родословную дома Унгариа (изд. 1940 г. в Риге). Барон Р. Унгерн был так любезен, что уделил на справки несколько часов и прочел все, что касается Романа Унгерна, но, к сожалению, ему в семейной хронике отведено немного места.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});