Дочь самурая - Владимир Лещенко

сделала жест рукой.

Через некоторое время воины "черных воронов" швырнули на колени перед троном связанного мужчину чье тело покрывали татуировки.

-Клан меня избрал своим оябуном,- я прошу великую императрицу о поединке за право нам совершить сеппуку и самим обезглавить наших женщин и детей. Тогда мы умрем с честью. Меня зовут...

-Неважно как тебя зовут,- перебила его императрица, - я дарую тебе право на поединок. С кем ты хочешь сразиться?

-С ней,- палец оябуна показал на сидящую рядом с троном на стуле Хикэри.

-Она девушка и несовершеннолетняя и по закону она может выставить бойца.- Императрица была ожидаемо спокойна,- мой сын выбрал тебе идеального сопровождающего. Тайи лучший мечник Красных дьяволов. Он будет сражаться за тебя.

Ёкота хищно улыбаясь шагнул вперед.

-Остановитесь- негромко сказала Хикэри. Я сама приму вызов.

Баронесса вы сошли с ума,- тайи был в панике.

Ничуть,- Хикэри посмотрела на императрицу и уверилась в правильности своего выбора. Великая вдовствующая императрица-мать, я прошу о милости. Пусть все дети будут помилованы и воспитаны как верные слуги империи вне зависимости от исхода боя.

-Хорошо, все дети до шестнадцати лет будут помилованы и воспитаны как верные слуги Ямато, я даю тебе свое слово.- В глазах императрицы светилось сожаление.

Хикэри взяла из рук тайи нагамаки и почувствовала правильность выбора.

Вспомнила как отец учил ее и начала читать литанию против страха сил спецназа Альянса.

Я не должен бояться.

Страх — убийца разума.

Страх — это маленькая смерть, влекущая за собой полное уничтожение.

Я встречусь лицом к лицу со своим страхом.

Я позволю ему пройти через меня и сквозь меня.

И, когда он уйдет, я обращу свой внутренний взор на его путь.

Там, где был страх, не будет ничего.

Останусь лишь я.

Она стояла и ждала, как стояла с того самого момента, когда оябун послал за мечом, (который у него отобрали "черные вороны") опираясь нагамаки о каменные плиты перед собой, и выражение на лице ее отсутствовало. Ни страха, ни ненависти, ни озабоченности, ни даже гнева. Ровно ничего, только холодный взгляд спокойных глаз.

Он внезапно вздрогнул, встретившись с ней взглядом, потому что в пустоте ее глаз было что-то пугающее. Они, казалось, говорили: «Я смерть». Но испугался он только на мгновение. В следующий миг он напомнил себе о своем мастерстве, а потом презрительно фыркнул. Эта шлюшка-полукровка думает, что она – смерть! Он презрительно ухмыльнулся и сплюнул. Она просто шлюха западного дьявола, а глаза ее – просто глаза, какая бы ложь в них ни светилась. Пришло время закрыть их навсегда.

Оябун обнажил меч.

Хикэри наблюдала за тем, как оябун обнажил меч; лезвие заблестело. Его древний японский меч были сделан мастером, который знал, что совершенство невозможно, – и все равно стремился к нему. Тысячу лет кузнецы Японии шлифовали свое мастерство, и даже сегодня оставшаяся горстка их удар за ударом ковала на своих наковальнях сверкающую сталь. Они снова и снова обрабатывали каждый клинок, чтобы добиться великолепной закалки, потом затачивали лезвие так, что до него далеко было любой бритве, и само совершенство функциональности определяло смертоносную красоту формы.

И хотя для современного человека было дико встретиться в бою с убийцей, держа в руках оружие, которое устарело за двести лет до того, как человек впервые улетел к звездам, что-то в этом моменте было правильное. Момент истины. Хикэри знала, что у Оябуна куда больше опыта, что он годами оттачивал свои способности в фехтовальных залах. Но все это не меняло странного ощущения: все именно так и должно происходить.

Она скинула туфли и бесшумно ступила вперед. Разум был так же спокоен, как ее лицо. Она встала прямо перед троном императрицы, прекрасно понимая, что все присутствующие ожидают увидеть ее смерть.

Но, несмотря на всю свою уверенность, оябун думал, что все будет как в фехтовальном зале. Он заказывал убийства, но сам уже очень давно не убивал. Слишком много времени прошло с тех пор когда он встречался с жертвой, когда та вооружена.

Оябун пошел ей навстречу уверенным и гордым шагом завоевателя. Он остановился, чтобы слегка размяться, и она бесстрастно смотрела на него. Он закончил разминаться, и некто уверенный в его сознании снова ухмыльнулся, когда полукровка встала в стойку. Она приняла нижнюю стойку: рукоять чуть выше талии, клинок направлен назад и вниз. Но еще первый учитель фехтования объяснил оябуну, что низкая стойка – слабая позиция. Она приглашала к атаке, а не подготавливала собственную, поэтому он принял позицию, подняв меч в высокой стойке: правая нога чуть позади, а рукоять выше уровня глаз, чтобы ясно видеть противника, готовя клинок к атаке.

Хикэри наблюдала за ним спокойным взглядом, ощущая внутри себя непривычную расслабленную готовность.