Кампанелла. Последний маг эпохи Ренессанса - Альфред Энгельбертович Штекли

Двадцать семь мучительных, бесконечно долгих лет мечтал он об этом дне.

Он знал, какая опасность грозила ему со стороны инквизиции, и поэтому думал, выйдя из тюрьмы, тут же тайком покинуть Неаполь. Но условия, на которых его освободили, полностью разрушили все эти планы. Ему было предписано поселиться в монастыре Сан-Доминико Маджоре и по первому требованию вице-короля являться в Кастель Нуово. Оказалось, что его освободили под залог огромной суммы – в две тысячи дукатов, которую, к счастью, смогли собрать друзья. Он, разумеется, пренебрег бы распоряжениями вице-короля и махнул рукой на любые деньги, но его освобождение, было заранее обусловлено еще одним: герцог Альба потребовал, чтобы за Кампанеллу поручились близкие ему люди. Это сделали Доминико Кампанелла, сын Джампьетро, племянник Томмазо, способный молодой врач, и адвокат Антонио Карневале, родственники которого три десятилетия тому назад принимали участие в калабрийском заговоре. Это связало Кампанеллу по рукам и ногам. Бежав из Неаполя, он бы поставил под удар благородных людей, которые за него поручились. И Кампанелла был вынужден остаться в монастыре Сан-Доминико Маджоре.

Здесь его в первый раз схватили служители инквизиции. Он вернулся опять туда, где в далекой юности начались его беды.

Он сразу заметил, что монахи следили за каждым его шагом. Его не запирали в келью, и он мог свободно расхаживать по двору, но надзор за ним не прекращался ни на минуту. Это отравляло ему радость от общения с учениками и от бесед с Серафино, которому он был стольким обязан.

Но даже эта относительная свобода была очень недолгой. В тот же день, как он вышел из тюрьмы, Трамалли немедленно послал донесение в Рим. Папа и кардиналы, члены конгрегации Святой службы, молниеносно реагировали на это сообщение. Такой опасный еретик – и вдруг на свободе! Урбан VIII, напоминая, что «Кампанелла в высшей степени хитер и что у него много людей, которые служат ему пособниками», приказал установить за ним непрерывное наблюдение, с тем чтобы при первом же удобном случае арестовать его и доставить в Рим.

Апостолическому нунцию не просто было выполнить это приказание. Он не рискнул действовать в открытую, боясь, что его слугам друзья Кампанеллы окажут сопротивление. Больше недели выжидал нунций подходящего момента. Наконец 22 июня Кампанелла был схвачен и тайком приведен в тюрьму нунция. Здесь никакие приказы вице-короля не имели силы. Тюрьма принадлежала церкви, и только папа и его уполномоченные могли распоряжаться ее узниками.

Снова мрачный подвал красивого особняка на Пьяцца делла Карита! Те же «секретные» камеры лишенные окон, те же сырые стены. Так же глухо раздаются шаги надзирателя, и так же звучит имя узника, вызываемого на допрос: «Кампанелла…» А ведь прошла почти целая жизнь, прожитая в тюрьме жизнь!

Это была первая темница, в которую он угодил. Отсюда началась его тюремная одиссея, бесконечные мытарства по камерам-одиночкам, карцерам и застенкам многочисленных тюрем различных городов и городков Италии. Тридцать пять лет тому назад, когда его привели в этот подвал, он был полон сил, здоровья, молодости, а сейчас он больной старик. Жесточайшая борьба за жизнь сделала его опытным и хитрым, но не сломила его. В его темных глазах по-прежнему часто загораются задорные огоньки, как и у того юноши, который на вопрос: «Откуда ты знаешь то, чему тебя никогда не учили?» – дерзко и гордо бросил в лицо инквизиторам: «Я больше сжег в светильниках масла, чем вы за свою жизнь выпили вина!»

Кампанелла не сомневался, что его отправят в Рим, хотя нунций говорил обо всем, что угодно, но, конечно, не о намерениях инквизиции. А в это время в порту Неаполя уже стояло наготове специальное судно, обычно перевозившее узников Святой службы. Нунций нервничал. Море было неспокойным. Пускаться в плавание было рискованно. Разумеется, не забота о жизни Кампанеллы тревожила нунция. Он боялся, что разыгравшаяся буря пригонит корабль обратно в порт, и тогда испанские власти обнаружат, что он пытался потихоньку от вице-короля отправить Кампанеллу в Рим. Или, не дай бог, приверженцы Кампанеллы разнюхают о происшедшем и силой его освободят. А если он упустит еретика, Святая служба ему этого не простит!

Погода не устанавливалась целую неделю. Только ночью 5 июля Кампанеллу, переодев и заковав цепи, доставили в порт. Его сопровождала надежная охрана. Вся операция проводилась в обстановке величайшей секретности. Ни хозяин судна, ни начальник стражи не знали, кого они везут. В документах, которые были у них на руках, важный преступник значился как «дон Джованни Пиццуто».

Плавание продолжалось двое суток. В Риме узник был сдан под расписку представителям инквизиции. Снова перед глазами Кампанеллы встала мрачная громада Замка св. Ангела. Сколько достойнейших людей мучили в этом проклятом месте!

Здесь терзали Джордано Бруно, отсюда его отправили на костер. Да и сам Кампанелла провел здесь несладкие годы.

Кампанеллу снова заперли в одиночку хорошо ему знакомой тюрьмы римской инквизиции. Выйдет ли он вообще когда-нибудь на свободу или его вытащат из тюрьмы только завернутым в саван? Мог ли он надеяться на что-либо, кроме смерти? Теперь им целиком и полностью распоряжалась Святая служба. А приговор, который она давно ему вынесла, был предельно ясен и не оставлял места сомнениям: «Пожизненное тюремное заключение без права на амнистию или сокращение срока».

Глава двадцать первая

«Как избежать судьбы, предсказанной звёздами»

Испанский вице-король освободил Кампанеллу не только без согласия, но и вопреки воле апостолического нунция. То, что в Неаполе было благом, в Риме стало злом. Урбан VIII ненавидел Испанию, и поэтому узнику, сумевшему добиться снисхождения у его врагов, нечего было рассчитывать на милость папы. А без этого освобождение было невозможным. Ему удалось выйти на свободу, уверив вице-короля в своих происпанских настроениях. Но будут ли и во второй раз его уловки иметь успех, если он начнет доказывать папе прямо противоположное? Он тщательно взвешивал все, что знал об Урбане, и выискивал слабости, на которых можно сыграть.

Урбан был человеком одаренным и безгранично самонадеянным. Он считал, что ему судьбой предназначено совершить великие дела и вернуть папству былое могущество. Деспотичный, вспыльчивый, хитрый, он способен был на самые низкие интриги, подозрительно и враждебно относился к каждому, кто хоть в чем-то превосходил его. Он был жаден до денег и неутомимо придумывал новые средства, чтобы увеличить доходы. Он обложил население пятьюдесятью двумя различными налогами, и народ прозвал его «Папа-подать». Он носился с множеством политических планов и изображал из себя папу-воителя. Он каждый день совершенствовался в кавалерийском искусстве, носил латы, в садах