Жизнь. Кино - Виталий Мельников

— И вы так сняли уже полкартины? — поразился Медведев.

В тот же день я возвратился в Питер уже официально профинансированным из государственных средств.

Как это ни странно, но возникшая из ничего картина широко и успешно прошла в прокате, а мне она даже понравилась своей полной раскрепощенностью и, я бы сказал, здоровой бездумностью. На премьеру пришел главный милиционер. Я сказал, что всем нам очень жаль Сулико. Ведь он, можно сказать, наш соавтор!

— Нет! — уточнил милиционер. — Вы, скорее, его соучастники! Вот Сулико, — добавил он, — поумнее некоторых. Он утверждает, что никаких денег вам не давал. На этом «Дело Вареного» и закрылось.

Была еще одна премьера «Вареного», которую я запомнил. Она прошла в киноцентре, в Москве, на нее пригласили и других артистов, которые у меня снимались на протяжении многих лет. Получилось что-то вроде моего творческого вечера. Его взялся вести Виктор Мережко, который за это время уже прославился и как шоумен. Пришел Миша Кононов, Людмила Зайцева, Светлана Крючкова, Наталья Егорова, Люсьена Овчинникова, Николай Караченцов.

Мы толпились за кулисами и обменивались накопившимися за годы новостями. Видно было, кто преуспел, а кто не очень. Одни обсуждали премьеры и роли, постоянно хватались за мобильники. Другие — Миша Кононов и Люсьена, например, молча стояли в сторонке, взявшись за руки, как потерявшиеся дети. Кононов заявил, что будет куда-то баллотироваться, чтобы «навести порядок», а Люсьена засмеялась и сказала, что у нее все замечательно. Пришло время выходить на сцену. Люсьена стояла, закутавшись в какую-то цветастую шаль.

— Тебе холодно? — спросил я у Люсьены.

— Мне замечательно, — снова засмеялась она.

— Давай, подержу твою шаль, — предложил я.

— А у меня ничего больше нет, — ответила Люсьена.

— Как нет?

— А вот! — Люсьена приоткрыла шаль — под ней был какой-то застиранный домашний халатик.

Воспитанная только отцом-офицером, Люсьена с детства кочевала с ним по гарнизонам. Была добра, наивна и беззащитна перед жизнью. Суровые перестроечные времена совсем ее доконали.

Вечер прошел даже трогательно. Мы вспоминали фильмы и годы, недавно скончавшегося Евгения Павловича и Юру Богатырева. И тут наступил для меня момент истины. Я вдруг почувствовал себя не то чтобы старым, но уже крепко «пожившим». Слушая приятные слова, я с грустью сознавал, что жить, не спеша, — для меня уже, наверное, большая роскошь. Следует поспешать!

Между тем, мои творческие дела отодвинулись в какую-то туманную даль. Перспектива работы над Павлом и трилогией казалась теперь почти несбыточной. Во время одной из фестивальных поездок я разговорился с актером и продюсером Сергеем Жигуновым. Он передал мне дипломную работу молодой сценаристки Юлии Дамскер. Сценарий был далек от совершенства, но подкупала наблюдательность автора и чувство юмора. В основе истории — взаимоотношения пожилых людей, фактически, моих сверстников. Это классический треугольник с поправкой на возраст. Отношения между героями в сценарии складываются и основаны не только на человеческих характерах. Давно пережитое продолжает жить в их памяти, порою толкает героев к поступкам неуместным и смешным в их возрасте. Смешным и грустным. В этом была правда, это привлекало.

Если до сих пор в паузах между историческими фильмами мне удавалось протиснуться с камерной современной картиной, то почему бы не попробовать еще раз? Тем более, что актерский треугольник словно сам напрашивался. Замечательно могли бы сыграть Зинаида Шарко, Олег Ефремов и Лев Дуров. Я позвонил Олегу Николаевичу. Он лежал в больнице, но приободрился и даже стал фантазировать вокруг роли и планировать время для съемок.

— Важно в дело влезть, а дальше уж пойду на автопилоте! — шутил Олег. — Может, и оклемаюсь!

Музыку к фильму согласился написать Андрей Петров. Мы уже работали вместе на «Царевиче» и рассчитывали продолжить работу над «Павлом».

Скромно профинансировать новую картину согласилось правительство Москвы. Началась знакомая «малобюджетная» жизнь: вместо декораций — квартиры сотрудников нашей же группы, офисы приятелей, казенные интерьеры, арендованные на ночь или даже на обеденный перерыв. Большая часть натуры снималась прямо в городской толпе, без всяких ограждений и предварительных репетиций. Я долго тянул с началом съемок, требовавших участия Олега Ефремова. И сам Олег, и я надеялись на улучшение, но этого не произошло. Олега Ефремова вскоре не стало. Для меня это было личное горе. Многие счастливые, плодотворные минуты жизни были связаны у меня с Олегом. Одно только присутствие Олега на съемочной площадке, его демократизм, юмор, спокойный, профессиональный подход к возникающим сложностям заражал всех уверенностью в успехе. Какие бы роли ни играл Олег Ефремов, всей жизнью своей и человеческой сутью он утверждал самоценность человека и человеческого достоинства. Он был героем нашего времени в прямом смысле этого слова.

Вместо Олега в картине снимался Николай Волков. Мы с ним встречались впервые. Правда, когда-то давно, у меня снимался еще его отец Николай Николаевич Волков. Было это во времена «Начальника Чукотки». Все чаще мне теперь приходится встречаться в работе с дочерями и сыновьями моих прежних коллег — представителями следующих поколений актеров и кинематографистов. Обнаружилось, например, что моя давняя ассистентка Маша Грачова приходится бабушкой нынешнему, вполне солидному режиссеру Сергею Снежкину. Ничего себе!

Впрочем, на новой картине общение с артистами-сверстниками и накопившиеся общие воспоминания очень помогали делу. Bee сибирские ретроспекции в картине «Луной был полон сад» украдены мною, например, из моей же собственной цынгалинской жизни. Нашу неистовую литераторшу по кличке «Роньжа» смешно сыграла Вера Карпова.

Закончилась эта скромная картина вполне достойно. На московском международном фестивале она получила приз зрительских симпатий. За лучшую женскую роль Зинаида Максимовна Шарко получила «Нику». Сыграла она с блеском. За нею открывалась целая эпоха, трагические судьбы многих российских женщин.

Мои планы на дальнейшее по-прежнему оставались неясными, но я нет-нет, да и возвращался к материалам по Павлу. К этому времени в кино сложилась забавная ситуация. Для того чтобы картину кто-то профинансировал, нужен сценарий. Исторический сценарий — работа трудоемкая, требующая кропотливой возни с первоисточниками и документами. Следовательно, за сценарий нужно хорошо уплатить. А кто будет платить? Из каких средств? Замкнутый круг можно разорвать, если некто длительную и тяжелую работу согласится проделать бесплатно и без всяких гарантий, что фильм будет когда-нибудь поставлен. У меня была только одна подходящая кандидатура, и я пригласил писать сценарий на этих кабальных условиях самого себя.