Западня - Анна Малышева

Виктор Эдуардович задумался. Наконец он сообщил, что рад бы помочь, но к нему минут через сорок придет ученик, и до самого вечера у него будут люди. То же самое — завтра, ведь завтра воскресенье, это самый тяжелый для него день. В понедельник с утра у него есть свободное время, однако… Кстати, когда уезжает Наташа?

— Через две недели.

— Купите разговорник, — упрямо повторил он. — Не вижу смысла заниматься.

— Но я вас очень прошу! — умоляла она с таким жаром, что он даже оторопел от такой тяги к немецкому.

— Хотя бы по тридцать минут… Мне не нужно полного урока. Хотя бы несколько раз!

— Ну, хорошо. — И Виктор Эдуардович, все еще немного растерянный, сдался Взъерошил коротко остриженные светлые волосы и спросил:

— Значит, краткий курс общения? Ну, давайте прямо сейчас начнем. Сколько я беру за урок, вам известно? Если за полчаса, это будет… Ну, скажем, сто рублей вас не разорит?

— ; Наташа с готовностью вынула сотню. Виктор Эдуардович взял деньги и попросил подождать несколько минут.

Он только умоется. Он вышел из комнаты, и Наташа услышала, как где-то, скорее всего в ванной, лязгает закрываемая щеколда.

Она вскочила. Милена должна быть где-то здесь, если ее не выпускают из квартиры! Наташа выбежала в коридор, заглянула на кухню, попробовала открыть другую дверь…. От рывка дверь распахнулась настежь — с перепугу девушка не рассчитала силу. Она увидела Милену — та сидела за столом, листая какой-то журнал, и повернулась к ней с непередаваемым выражением на лице.

Еще секунда — и девчонка закричит, ведь она, кажется, решила, что Наташа пришла ее убить…Девушка швырнула на постель письмо:

— Держи, это тебе от Михаила!

И, захлопнув дверь, бегом вернулась в большую комнату. Через минуту явился розовый от прохладной воды Виктор Эдуардович. Он усадил Наташу за стол, достал какие-то листочки с картинками и принялся втолковывать ей, как следует спрашивать и отвечать в той или иной ситуации.

Наташа слушала с пылающими от волнения щеками и ничего не понимала. Автоматически повторяла то или иное слово, если он требовал, но, видно, так невпопад, что учитель начал нервничать. Наташа напряженно прислушивалась — что происходит в соседней комнате? Там было тихо.

Во всяком случае, Милена не делала попыток устроить скандал немедленно, на глазах у отца. Михаил прочел письмо Наташе, из текста она знала, что Милена должна передать ответ. Если это будет возможно…

Эти тридцать минут тянулись как целая вечность. Виктор Эдуардович вошел во вкус, понукал нерадивую ученицу, по несколько раз повторял не дающиеся ей выражения… Его привел в себя только звонок будильника — он всегда заводил будильник, чтобы тот отмечал окончание урока.

— На сегодня все, — сказал учитель, быстро собирая со стола листки. — Хоть что-то в голове осталось?

— Конечно! — Наташа ответила, не подумав, ее волновало одно — напишет ли Милена ответ? И если да — то как его передаст? Невозможно сделать это при отце…

— Во ист ди нэкстэ пост? — неожиданно спросил он. А когда Наташа уставилась на него без проблеска мысли в глазах, Виктор Эдуардович расстроился:

— А ведь мы пять раз это повторяли! Думаю, вам обязательно придется спрашивать, где находится ближайшая почта.

В Германии телефонные разговоры дороги, и ваши друзья вряд ли будут рады, если вы станете звонить в Москву с их домашнего телефона. Дешевле всего это, конечно, сделать из уличного автомата. Постарайтесь купить карточку, мой вам совет. Сэкономите время и доброе отношение своих хозяев, В дверь позвонили. Пришел следующий ученик. Виктор Эдуардович вежливо проводил Наташу до дверей, и она поняла — сегодня ей с Миленой уже не встретиться. Она вышла из дома, перешла на другую сторону улицы и попыталась найти взглядом окна квартиры, где только что была.

Довольно скоро это ей удалось — она любила решать такие задачки И тут девушка заметила, что в одном из окон показалась Милена. Девочка пошире отворила створку и почти по пояс высунулась из окна. Наташе даже показалось, что та хочет выпрыгнуть, и она испуганно подняла руку, будто предупреждая это движение Но девочка, увидев ее, размахнулась, и через улицу перелетел какой-то белый комок. Он упал неподалеку от Наташи, и та бросилась его поднимать.

В клочок линованной бумаги была для тяжести завернута батарейка — судя по размеру, от плейера. А на бумаге было написано всего несколько слов. Наташа прочла с бьющимся где-то возле горла сердцем: «Я согласна, только скорее, пожалуйста, меня никуда не отпускают, вчера отец меня побил».

Когда Наташа подняла глаза, в окне уже никого не было.

* * *

Алла едва на ногах держалась — сегодняшний, пусть короткий день на работе вымотал ее совершенно. В кабинете физиотерапии весь день было открыто окно, но от этого легче не становилось. К концу дня ее халат прилипал к телу, и она раздражительно покрикивала на пациентов.

— Как у вас дела? — спросила она, немного отдышавшись и напившись минеральной воды.

— Пришла новая ученица, — сообщил муж. — То никого нет, то вдруг посыпались.., А в общем, по-старому.

Миленка сидит смирно."

— Ей никто не звонил?

— Да нет. Телефон у меня в комнате, так что я следил.

Звонили только мне, ученики. Да! — вдруг вспомнил Виктор. — Звонил этот следователь, Балакирев, что ли? Просил, чтобы ты перезвонила ему, как только освободишься.

Сказал, что задержится на работе допоздна, так что можно звонить в любое время.

Женщина насторожилась:

— Узнали что-то новое?

— Понятия не имею. Он хотел говорить только с тобой, — с заметной обидой ответил муж. — Что ж, правильно. Меня вообще в расчет не берут. Я, видимо, не переживаю. Ведь Ольга не моя дочь!

Эти выпады ее больше не задевали. Глупо нервничать, теперь эти «отцовские» чувства никому не нужны. Впрочем, как и материнские. Она убедилась в этом вчера, когда они вдвоем бились над Миленой, пытаясь вытянуть из нее причины ее безобразного побега. Пытались ее пронять и так и сяк, и по-хорошему, и нотации читали. Никакого эффекта! В конце концов Алла, вне себя от бешенства, велела мужу выпороть девчонку. Милена метнулась в угол и застыла там с выставленными вперед кулаками. Но ее оттуда вытащили, и отец задал ей нешуточную трепку. Он так увлекся, что в конце концов Алле самой пришлось прекратить экзекуцию. Девчонка не проронила ни звука. Дьявольское упрямство!

Она прошла в комнату и взяла на колени телефон.

Набирая номер, Алла думала, что, как ни странно, уже не надеется, что найдут убийцу старшей дочери. То, что вытворяла младшая, будто перечеркнуло все ее прежние страхи и надежды. Милена молчала — вот что теперь пугало ее больше всего, не давало спать, снилось в кошмарах… Молчала так же упорно, как когда-то молчала Ольга. Ей припомнили все ее гулянья допоздна, от нее требовали сказать — у какой это подружки она занималась математикой? Девчонка ничего не сказала. Вела себя, как партизан на допросе. Самым худшим были ее презрительные взгляды. Она смотрела на родителей именно с презрением — по-другому не скажешь…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});