Солженицын. Прощание с мифом - Александр Владимирович Островский

инициативу в данном деле должен взять на себя «Новый мир». Однако, когда с таким предложением обратились в А. Т. Твардовскому, он на такой шаг не решился, заявив, что кое-кто желает выманить медведя из берлоги, чтобы разделаться ним. Александр Трифонович имел в виду то, что подобная акция могла быть использована как повод для разгона редакции журнала (15).

Понять А. Т. Твардовского можно, но, как показало развитие событий, его осторожность не спасла «Новый мир» от разгрома (16).

Повидавшись с Александром Трифоновичем, Александр Исаевич отправился к Н. Д. Светловой, а, уезжая в Жуковку, оставил у нее «ленинские главы разных узлов — в расчете, что это дальше нормально переправится на хранение» (17).

На следующий день, 12 ноября, Секретариат Союза писателей обнародовал свое решение об исключении А. И. Солженицына из Союза писателей, после чего Александр Исаевич сразу же пустил в обращение «Открытое письмо» (18), которое было адресовано не столько Секретариату Союза писателей, сколько руководству государства и партии. В нем в частности говорилось: «Протрите циферблаты — ваши часы отстали от века. Откиньте дорогие тяжелые занавеси — вы даже не подозреваете, что на дворе уже рассветает» (19). И далее: «Слепые поводыри слепых! Вы даже не замечаете, что бредете в сторону, противоположную той, которую объявили» (20).

«А через день утром ко мне, — пишет А. И. Солженицын, — в Жуковку приехал люшин двоюродный брат с просьбой от Люши абсолютно срочно приехать. Что же еще могло случиться? Укололо меня: провал! после моего ухода пришли к Але с обыском! Да как же мог я опять, так неосмотрительно сам все провалить?.. Криминальнее ленинских глав, да еще XIV Узла уже советского времени, глава с Дзержинским, — вряд ли что могло и быть, только «Архипелаг»… А оказалось: какая-то статья в «Литгазете», на которую, по мнению Люши и новомировского круга, надо немедленно отвечать… Мелочь какая!» (21).

Исключение А. И. Солженицына из Союза писателей и его «Открытое письмо» вызывали широкий общественный резонанс как в нашей стране (22), так и за рубежом (23). Его имя, итак получившее особую известность после «Письма к съезду», теперь стало символом бескомпромиссной борьбы с советским режимом.

«Двадцать четвертое ноября, — вспоминала Н. А. Решетовская, — Александр Исаевич провел в Москве. Был у врача, виделся с друзьями… Вечером мы — в Большом зале консерватории, на концерте Ростроповича». После концерта к А. И. Солженицыну подошла троюродная сестра Ростроповича и познакомила его с мужем. «Он, — отмечает Наталья Алексеевна, — был министром» (24). Кто была троюродная сестра М. Л. Ростроповича и какое министерство возглавлял ее муж, Н. А. Решетовская не уточняла. Но вот что на эту же тему пишет Р. А. Медведев: «В начале 70-х годов Н. Щелоков (министр внутренних дел. — А.О.) дружил с Мстиславом Ростроповичем, жена которого Галина Вишневская была родственницей жены Щелокова. Их дачи находились в поселке Жуковка рядом» (25).

На следующий день, 25 ноября, А. И. Солженицын вернулся в Жуковку. «После довольно большого перерыва, — констатировала Наталья Алексеевна, — Александр Исаевич начал работать, хотя по-прежнему нездоровится» (26).

Не успел А. И. Солженицын взяться за перо, как снова был выбит из рабочего состояния. «…Вечером 25 ноября 1969 г., — вспоминает он, — включаю «Голос Америки» и слышу: «Писатель Солженицын высылается из Советского Союза»…Это было на даче Ростроповича, первые месяцы там, только устроился. Я встал. Чуть прошли мурашки под волосами. Может быть, через какой час за мной уже и приедут. О рукописях, о заготовках, о книгах — сразу много надо было сообразить, чересчур много! Хоть всю жизнь готовься, а застает всегда не во время. Вышел погулять по лесным аллейкам. Стоял не по времени теплый грозно-ветренный, сырой, темный вечер. Я гулял, захватывал воздух грудью. И не находил в себе ни борения, ни сомнения: все шло по предначертанному» (27).

26 ноября 1969 г. на страницах «Литературной газеты» было опубликовано заявление Секретариата Союза писателей РСФСР, в котором осуждалось «Открытое письмо» А. И. Солженицына (28) и говорилось, что никто не будет его задерживать, если он «пожелает отправиться туда, где всякий раз с таким восторгом встречаются его антисоветские произведения» (29). Вряд ли руководящий орган Союза писателей РСФСР мог сделать, а центральный орган Союза писателей СССР обнародовать такое заявление, не согласовав его с компетентными органами.

Продолжая жить в Жуковке, Александр Исаевич изредка наведывался в Москву: 10 декабря он отметил свой день рождения у Туркиных (30), 23-го мы опять видим его в консерватории (31). Как утверждает А. И. Солженицын, к этому времени «осенний кризис» миновал, и он снова стал сосредоточиваться на эпопее (32). «В канун Нового года, — писала Н. А. Решетовская, — Александру Исаевичу хорошо работалось: закончив одну главу «Августа», сразу начал другую» (33).

Подводя итоги прошедшего года, А. И. Солженицын отмечал: «Получил французскую премию “за лучшую книгу года” (дубль и за “Раковый”, и за “Круг”) — наши ни звука.

Избран в американскую академию, “Artsand Letters” — наши ни ухом. В другую американскую академию, “Artsand Sciences» (Бостон), и ответил им согласием, — наши и хвостом не ударили…, с весны скорость набирал на “Р-17” и даже в Историческом музее, в двух шагах от Кремля, работал, — дали официальное разрешение, и только приходили чекисты своими глазами меня обсмотреть, как я тут. И по стране поездил — никаких помех. Так долго тихо, что даже задыхаешься» (34).

2 января 1970 г. Н. А. Решетовская поехала в Рязань (35) и здесь получила письмо мужа, который предложил ей пожить «январек в Рязани» — не мешать ему работать (36). «Весь январек, — пишет Наталья Алексеевна, — я все-таки не продержалась», а когда приехала в Жуковку, застала «мужа запойно работающим» (37). «И в феврале, и в марте мужу хорошо работалось. Иногда писал даже после обеда. Но чаще всего по вечерам мы слушали передачи западного радио» (38).

А в это время над «Новым миром» собрались грозовые тучи и, наконец, грянул гром. 3 февраля 1970 г. состоялось заседание Бюро Секретариата Правления Союза писателей СССР, которое постановило ввести в редколлегию журнала и назначить его первым заместителем главного редактора литературного чиновника Д. Г. Большова, а также «укрепить редколлегию и аппарат редакции «Нового мира» (39). 9 февраля Бюро Секретариата Правления Союза писателей СССР, утвердило кадровые перемены в составе редакции «Нового мира» (40). Все это было сделано за спиной А. Т. Твардовского.

И сам А. Т. Твардовский, и вся редакция были возмущены. «10 февраля, — пишет Александр Исаевич, — когда уже решено было снятие Лакшина-Кондратовича-Виноградова, пришел и я в это столпотворение» (41). Из дневника А. И. Кондратовича явствует, что был он в редакции «Нового мира» и на следующий день (42). Если верить А. И. Солженицыну, он пытался убедить А. Т. Твардовского не поддаваться эмоциям (43). Однако сам А. Т. Твардовский в этот же день на вопрос А. И. Кондратовича о цели визита А. И. Солженицына ответил совершенно иначе: «Занят своими делами. Мы его не интересуем» (44). 12-го Александр