Девушка, которая играла с огнем - Стиг Ларссон

На следующей станции ей удалось выскочить из вагона на перрон, но поскольку она была одета по последней панковской моде и волосы у нее были покрашены в синий цвет, то какой-то ревнитель порядка набросился на нее и продержал прижатой к полу до прихода полиции.

Она проклинала тогда свой пол и свое хрупкое сложение. Будь она здоровым мужиком, на нее никто не посмел бы наброситься.

Она даже не пыталась объяснить, за что ударила Карла Эверта Блумгрена по лицу, поскольку считала, что не стоит даже пытаться объяснять что-то одетым в форму представителями власти. Из принципиальных соображений она вообще отказалась разговаривать с психологами, которые должны были определить ее душевное состояние. По счастью, за ходом событий наблюдали несколько человек из числа пассажиров, среди них была одна настойчивая женщина из Хернёсанда, оказавшаяся членом парламента от центристской партии. Эта женщина дала свидетельские показания, согласно которым Блумгрен перед избиением приставал к девушке. После того как выяснилось, что Блумгрен был дважды судим за нарушения общественной нравственности, прокурор решил отозвать обвинение. Однако это не значило, что социальные службы должны прекратить свое расследование. В результате Лисбет Саландер была признана судом недееспособной, вследствие чего попала в подопечные Хольгера Пальмгрена, которого затем сменил Нильс Бьюрман.

И вот все эти секретные и сугубо личные подробности были выложены в Интернете на всеобщее обозрение. Дополнялась ее характеристика красочными описаниями того, как она еще в начальной школе постоянно вступала в конфликты с окружающими, а затем лежала в детской психиатрической клинике.

Диагнозы, поставленные Лисбет Саландер в различных журналах и газетах, не всегда совпадали. Где-то ее называли психопаткой, а где-то шизофреничкой с сильно выраженной манией преследования. Во всех газетах она описывалась как человек умственно отсталый, ведь она не справилась даже с программой начальной школы, а после девятого класса не получила аттестата. В ее неуравновешенности и склонности к насилию общественность могла не сомневаться.

После того как средства массовой информации обнаружили, что Лисбет Сатандер была знакома с известной лесбиянкой Мириам Ву, газеты разразились целым потоком информации. Мириам Ву когда-то выступала на гей-параде в перформансе Бениты Костас, носившем весьма провокационный характер, одетая лишь в кожаные брюки на подтяжках и лаковые сапоги. Кроме того, она печатала статьи в гей-журнале, которые средства массовой информации теперь прилежно цитировали, и несколько раз давала интервью в связи со своими выступлениями в различных шоу. Сочетание серийной убийцы-лесбиянки и БДСМ-секса, дразнящее любопытство читателей, прекрасно способствовало увеличению тиражей.

Поскольку в первую драматическую неделю Мириам Ву никак не могли найти, стали высказываться предположения о том, что и она тоже пала жертвой Саландер или, возможно, сама была соучастницей преступления. Однако эти соображения высказывались в основном в глуповатом интернет-чате «Эксилен» и не получили распространения в крупных средствах массовой информации. Зато некоторые газеты высказывали мнение, что если Миа Бергман писала работу о секс-мафии, то именно из-за этого Лисбет Саландер, проститутка, по данным социальной службы, могла совершить убийство.

В конце недели стало известно о связях Лисбет Саландер с группой молодых женщин, заигрывавших с сатанизмом. Группа носила название «Персты дьявола», что дало повод одному немолодому журналисту, занимавшемуся вопросами культуры, написать статью об утрате молодежью традиционных ценностей и об опасностях, которыми чревато все, начиная от культуры скинхедов до хип-хопа.

К этому времени публика уже была сыта информацией о Лисбет Саландер. Если сложить все опубликованное различными средствами массовой информации, получалось, что полиция занята ловлей психопатической лесбиянки, входившей в группу увлеченных садомазохизмом сатанисток, пропагандирующих БДСМ-секс и ненавидящих все общество в целом и особенно мужчин. Поскольку же Лисбет Саландер весь прошлый год пробыла за границей, то возможны также какие-то международные связи.

Только одно сообщение из этого потока взволновало Лисбет Саландер. Ее внимание привлек заголовок:

«МЫ БОЯЛИСЬ ЕЕ»

«Она угрожала убить нас», — рассказывают учителя и одноклассники.

Это высказывание принадлежало бывшей учительнице, а ныне художнице по ткани Биргитте Миоос, которая сообщала, что Лисбет Саландер угрожала своим одноклассникам и даже учителя боялись ее.

Лисбет действительно встречалась с Миоос на своем жизненном пути. Однако это была не очень приятная встреча.

Кусая губы, она вспоминала этот случай. Тогда ей было одиннадцать лет. Миоос запомнилась ей как малосимпатичная женщина, заменявшая учительницу математики. Лисбет уже дала правильный ответ, но он не совпадал с тем, что был в учебнике, и Миоос требовала другого ответа, думая, что Лисбет ошиблась. На самом деле ошибался учебник, и Лисбет казалось, что это понятно каждому. Но Миоос продолжала приставать, а Лисбет все упорнее не желала разговаривать с ней на эту тему. Дошло до того, что Лисбет уже застыла, плотно сжав рот и выпятив нижнюю губу, а доведенная до отчаяния Миоос, чувствуя свою беспомощность, схватила ее за плечо и стала трясти, чтобы привлечь к себе внимание девочки. Лисбет в ответ швырнула ей в голову учебник, после чего в классе поднялся содом. Одноклассники старались ее скрутить, а Лисбет, отбиваясь, плевалась, шипела и брыкалась.

Статья занимала разворот в одной из вечерних газет. Рядом, в другой колонке, приводилось несколько высказываний ее бывших одноклассников, сфотографированных перед входом в их старую школу. Один из них, Давид Густафссон, который представился как ассистент по экономике, утверждал, что одноклассники боялись Лисбет Саландер, потому что она «однажды грозилась их убить». Лисбет помнила Давида Густафссона, в школе он был одним из ее главных мучителей — крепко сбитый негодяйчик с IQ щучьего уровня, который никогда не упускал случая обидеть ее или пихнуть в школьном коридоре. Как-то раз он напал на нее за гимнастическим залом во время обеденного перерыва, и она, как обычно, дала ему сдачи. Именно этот случай определил ее дальнейшую судьбу. Чисто физически у нее не было против него никаких шансов, но она держалась, предпочитая умереть, но не сдаться. Толпившиеся вокруг одноклассники смотрели, как Давид Густафссон снова и снова сбивает с ног Лисбет Саландер. Сначала все у него получалось прекрасно, но дура девчонка никак не желала уступать, причем даже не плакала и не просила пощады.

Вскоре даже одноклассники не выдержали этого зрелища. Преимущество Давида настолько бросалось в глаза, а Лисбет перед ним была такой беззащитной, что Давид начал терять очки. Он затеял дело, которое не знал, как закончить. Под конец он два раза так сильно ударил Лисбет кулаком, что даже разбил ей губу и чуть не вышиб из нее дух. Одноклассники оставили ее, жалко скорчившуюся, лежать на полу, и со смехом скрылись за углом гимнастического зала.

Лисбет Саландер ушла домой зализывать раны. А через два дня вернулась с битой для игры в лапту и посреди школьного двора вдарила своему мучителю по уху. Когда он упал на землю, она прижала ему горло битой и, наклонившись к уху, прошептала, что, если он когда-нибудь посмеет встать, она его убьет. Когда школьный персонал узнал о случившемся, Давида отвели к медсестре, а Лисбет — к директору. По причине этого поступка в журнале была сделана запись, а ее саму взяла на заметку социальная служба.

Раньше Лисбет не задумывалась над тем, что эти пятнадцать лет делали Миоос и Густафссон, но теперь отметила в уме: когда найдется время, нужно будет проверить, чем они занимаются сейчас.

В целом вся эта писанина привела к тому, что дурная репутация Лисбет Саландер стала известна всей Швеции. Вся ее жизнь была изучена, исследована до мелочей и детально описана в прессе, от ее выходок в начальной школе до пребывания в детской психиатрической клинике Святого Стефана в Уппсале, где она провела более двух лет.

Навострив уши, она прослушала телевизионное интервью главного врача Петера Телеборьяна. С тех пор как Лисбет видела его в последний раз на судебном заседании по поводу установления ее недееспособности, он постарел на восемь лет. На лбу у него появились глубокие морщины, и он с озабоченным видом почесывал жиденькую бороденку, объясняя телерепортеру, что обязан хранить врачебную тайну, а потому не может обсуждать с ним личность конкретного пациента. Сказать он может только то, что Лисбет очень сложная пациентка, которой требуется квалифицированное лечение, но гражданский суд вопреки его рекомендациям принял решение назначить ей опеку и оставить на воле, вместо того чтобы поместить в закрытое лечебное заведение. По мнению Телеборьяна, это было вопиющее безобразие. Он выразил сожаление о том, что три человека поплатились жизнью за такое ошибочное решение, и, воспользовавшись поводом, выступил против навязанных правительством в последние десятилетия сокращений бюджета на нужды психиатрии.