Вдребезги - Кэтлин Глазго

ваш крест. Это была я. И я прошу прощения.

Ариэль опустила голову:

– Я знаю. Я понимаю. Спасибо, что вернула его. – Она протянула руку. – Можно?

Я кивнула.

Она аккуратно положила свою руку на мою.

– Я потеряла сына, поэтому я знаю, каково жить так… ощущая пустоту, но внутри сплошной ад. Я знаю, ты понимаешь, о чем я. Это все, что я хочу сказать. Но мне нужно, чтобы ты знала – я рада, что у тебя все хорошо. Очень-очень рада.

Я кивнула, стараясь не расплакаться. Ариэль погладила мою руку и попросила сделать двойной эспрессо. Я почувствовала облегчение – у меня появилась возможность отвернуться и заняться чем-нибудь, чтобы Ариэль не увидела моих слез. Она прогуливалась по кафе, пока я делала кофе.

– Я не заходила сюда уже много лет, – перекрикивала она шум кофемашины. – Здесь все было так запущено. Подруга посоветовала мне заглянуть сюда. – Ариэль внимательно посмотрела на стены. На них висели гениальные замысловатые пейзажи: женщины, работающие в полях; сложные панорамы городов; рыжевато-коричневая гора с парящим прямо над ней солнцем. – Ничего себе, – произнесла она с придыханием, приближаясь к стенам. – Они довольно изысканные. Кто автор? – Ее голос звенел в новом, чистом кафе.

– Повар, – ответила я с гордостью, вытирая насухо лицо и поворачиваясь с ее кофейной чашечкой. – Линус Сиболд.

Линус попросила меня найти в офисе Джули новую коробку с блокнотами для заказов для официантов. Сегодня много народу; кафе заполнено другими, более взрослыми посетителями с тех пор, как ввели изменения. Артистическая молодежь все еще приходила, но некоторых рокеров мы потеряли. Я скучала по ним, но Джули нужно, чтобы кафе работало. Поэтому «Грит» необходимы посетители, которые заказывают еду и напитки, а не блюют на пол.

Пока я возилась у стола Джули, перебирая коробки, передо мной возник он, ясный, как день, подсунутый под угол ее офисного телефона.

Клочок бумаги, телефонный номер, его имя, каракули из закорючек, кругов и звездочек.

С минуту я смотрела на бумагу, а уже в следующую произнесла:

– Пригласите, пожалуйста, Райли Уэста, – ощущая, что парю высоко, у потолка, и наблюдая, как дрожат мои руки, когда я прижала телефон к уху. На другом конце провода звук медленных шагов и тяжелый вздох.

– Да?

Райли слышит биение моего сердца, пронзающее тело? Он понимает по молчанию, что это я? Слова застопорились в моем горле. Поэтому я услышала, как он снова вздохнул и произнес: «Дорогая?»

– Райли.

– Тебе не стоит сюда звонить, договорились? Послушай, ты не можешь… – Его голос был сдержанным, тихим и осторожным. Готова поспорить, Райли старался не привлекать внимания. Я почувствовала вспышку гнева и пыталась заглушить ее, но она раскачивалась и росла. И вырвалась прежде, чем я успела остановить ее.

– Ты хотя бы помнишь, что мы встречались, Райли? Тебе вообще когда-нибудь было не все равно? – Адреналин толкал меня дальше. – Я хочу спросить, была ли я просто как шоу уродов для тебя? Да? – Я чувствовала страх, слабость и потерянность, но каждое произносимое слово звучало сильно.

Бесплодный голос автоответчика вклинился в разговор: «Время этого телефонного звонка истекает через четыре минуты». Так и есть. Я помню это; в Крили общий телефон отключался через пять минут беседы.

– Чарли.

Он плакал, хныкал, как ребенок. Звук был похож на тот, который издают, когда не хотят, чтобы их услышали. Его плач прокрался в меня, корябая мое сердце. Райли снова произнес мое имя. Я царапала себя по мокрому лицу тыльной стороной ладони.

– Я любила тебя, Райли.

Мне оказалось больно произнести это вслух – но я позволила этим словам раздуться, как шарик, и улететь от меня.

– Пожалуйста, – плакал он, – детка…

Линия замерла.

Я открыла ящик стола Джулии: стэплер, тяжелые блестящие ножницы, канцелярские кнопки. Список легких эликсиров.

Когда мы возвращались из Санта-Фе, Линус сказала мне:

«Иногда моя жизнь напоминает череду десятиминутных интервалов. Порой я хочу дать себе медаль, черт побери, за то, что продержалась целый час без выпивки, но так оно и должно быть. Надо это переждать».

Я с шумом закрыла ящик. Мне нужно переждать эти раскаты грома в душе, переждать с интервалом в десять минут, пять минут, не важно сколько, всегда, сейчас и навсегда…

Я взяла в руки блокноты для заказов и вышла, плотно закрыв за собой дверь.

Темпл вел очередное живое выступление, на этот раз меньше рок-музыкантов и больше поэтов, когда Линус передала мне телефонную трубку со стойки. Мне пришлось пригнуться к полу, чтобы услышать голос на другом конце. Я заметила катышки пыли и кофейную гущу, застрявшие у края столешницы, и сделала себе «узелок на память» – в следующий раз убирать более тщательно.

– О, моя дорогая Шарлотта. – Голос Феликса Арнесона тихо похрустывал в трубке. – Как ты смотришь на то, чтобы приехать и поработать на меня какое-то время? Мы с Девви в Нью-Йорке. Ты помнишь мою ассистентку, Девви? Она закончила диссертацию. Теперь уходит от меня. Я опустошен, но переживу это.

– Я не… что? – Я нагнулась ближе к телефону, сомневаясь, что все правильно расслышала. – Вы хотите, чтобы я работала на вас? Я?

Феликс посмеивался.

– Мне нужен человек, который не имеет ничего против изоляции и пустыни. Конечно, рядом чудесный город, но там, где я живу, довольно скучно, ты знаешь. Ты там была! Ты станешь сортировать мои слайды, приведешь в порядок мой архив. Дел на самом деле много. Будешь отвечать на телефон, электронные письма. Заказывать для меня материалы. Я предлагаю проживание и питание, и еще немного денег. Что ты на это скажешь? Думаю, что, скорее всего, тебе здесь понравилось.

Я недолго раздумывала над этим. Здесь я испытывала боль. Сейчас я в порядке, но мне трудно тут находиться, и я хотела бы оказаться в каком-нибудь тихом месте, где меня не преследует повсюду призрак Райли.

А там, в окрестностях дома Феликса, была такая безмятежность…

– Да, – ответила я. – Да, я хочу работать на вас.

Феликс решил заказать для меня билет до Нью-Йорка, и там я должна была поселиться с ним в гостинице. Он обещал, что когда не будет занят в галерее, мы сходим в музеи и книжные магазины. А потом вместе полетим обратно.

– Я боюсь летать, – прошептал он. – Не смешно ли это, в моем-то возрасте? В конце концов, я все равно умру, но я боюсь этого небольшого прыжка через небо. И прошу тебя прилететь сюда, только чтобы мне не пришлось лететь обратно одному.

Я призналась, что никогда не летала на самолете.

– Тогда мы чудесная парочка. И у тебя будет та маленькая комната, чтобы ты тоже писала. Линус