100 великих картин - Надежда Ионина

Следует еще раз вспомнить год написания картины — 1914-й, когда разразилась Первая мировая война. А в перспективе были еще революция и гражданская война, когда в романтической устремленности одних перекроить весь мир, другие отдельные человеки действительно становились лишь пылинкой в космосе. Сам К. Малевич о своей эпохе отзывался так: «Сейчас время особое, может быть, никогда не было такого времени, времени анализов и результатов всех систем, некогда существовавших, и к нашей демаркационной линии века принесут новые знаки. В них мы увидим несовершенства, которые сводили к делению и розни, и, может быть, от них возьмем только рознь, чтобы выстроить систему единства». 

Таким образом, супрематизм (как и воплощавший его «Черный квадрат») были для К. Малевича не только символом конца искусства, но и вообще символом конца жизни. Во всяком случае в тех ее формах, которые стремилась разрушить революционная стихия. И из обломков старой жизни должна была возродиться жизнь новая — светлая и прекрасная.

ПРОГУЛКА

Марк Шагал

Есть художники — наблюдатели и интерпретаторы. Они смотрят на жизнь из некоторого отдаления и судят о ней как бы со стороны. А есть мастера, которые любой сюжет трактуют как неотъемлемую часть собственной биографии, видят себя прямыми участниками изображаемого, пусть даже это возможно лишь при помощи мечтательных допущений или фантасмагорий. Самого себя Марк Шагал изображал в тысячах вариантов, по любому поводу, придавая свои черты и лирическим героям, и персонажам самых различных сюжетов, и кентаврам, и даже просто животным. И это вовсе не какая-то маниакальность, а просто использование своих собственных средств, как символико-схематической формулы.

Судьба одарила М Шагала долгой жизнью, его почти столетняя биография представляется даже своего рода избранничеством, особой благодатью. А вместе с тем земной путь этого мастера отмечен многими бедами и катастрофами, даже в часы рождения будущего художника в Витебске бушевал пожар. Вспыхнув в летний полдень, он свирепствовал с безграничным размахом, все ближе подступая к витебской окраине, и юную роженицу на кровати перетаскивали из дома в дом. Огонь не оставлял никакой надежды на пощаду, и только неимоверной силы ливень спас молодую мать с младенцем.

С тех пор в биографии Марка Шагала все было огромно, масштабно, грандиозно. Слава и успех, награды и премии, звания и почести, выставки. Перечень посвященных художнику статей и работ поистине необозрим. До сих пор точно никто не знает числа созданных им произведений, которые разбросаны по многим странам и континентам. Лишь самые приблизительные подсчеты говорят о том, что речь идет о нескольких тысячах.

Оригинальность шагаловского творчества была настолько оглушительной, что Г. Аполлинеру (патрону всех новых художественных сил) пришлось даже изобрести специальный термин — сюрнатурализм, в котором уже предощущался сюрреализм. Сюрреалисты с их культом интуитивных откровений, действительно, впоследствии считали М Шагала своим предшественником. Русского парижанина М. Шагала считали своим предтечей и экспрессионисты — детище обожженных войной немецких художников-фронтовиков.

Как все вундеркинды, М Шагал был странным ребенком и потому вызывал своим поведением удивление окружающих. Из Витебска, из мелочной лавки отца, он отправился в почти столетнюю прогулку по миру большого искусства. Не определяя для себя ни целей, ни границ, ни стиля, не прибиваясь к школам, течениям и направлениям и не пытаясь создать собственные, М. Шагал всегда и во всем хотел дойти до корня вещей, увидеть их сущность. Его миром, его космосом, землей и царством небесным была краска. Как пишет Б. Зингерман, «анализировать творчество М. Шагала очень трудно, его можно полюбить или не полюбить, но почти невозможно объяснить. Его живопись полна поэтических иносказаний, символов и метафор, при желании их можно было бы как-то пересказать, но разве есть в этом какой-нибудь смысл? Не говоря уже о том, что вся живопись М. Шагала — это одна целостная и сложная метафора его собственной жизни и духовных исканий нашего века».

От русской иконы М. Шагал воспринял кардинальную идею единого живописного пространства, включающего в себя земной «низ» и небесный «верх». Эта идея определила пространственную композицию мира Марка Шагала.

Разделение на «верх» и «низ» всегда предполагает в себе возможность, и даже необходимость полета. Глубокий синий цвет, заливающий пустое пространство его картин, — это цвет неба, мечтательного неба романтиков и влюбленных. И Марк Шагал ускользнул в это небо из родного витебского дома, пристроился на облаке и стал писать. Летающие евреи — не оригинальничанье художника, не желание поразить воображение зрителя необычностью композиции. Марк Шагал — самый реалистичный из всех реалистов, только его реализм ведет к феерии, к полному слиянию духовного и физического начал, к изображению чувств как физических действий.

Взлетая, лирические герои Марка Шагала вырываются из объятий предметного мира. Чтобы взлететь, утверждает художник, мало одной мечтательности; нужны еще темперамент, теснящий душу восторг и поднимающая в небо страсть. Даже парные полеты М. Шагала и его жены Беллы не сразу обрели то ликующее, безграничное чувство свободы, которое сделало их символами победившей романтической любви. 

В 1915 году, когда состоялось бракосочетание М. Шагала и Беллы, художник и его возлюбленная летают по комнате в счастливом забытьи («День рождения»). Это еще как бы и не сам полет, а сладостное предчувствие полета, томительное и наивное. Наконец в 1917 году художник и Белла взлетели в небо, и мир пришел в состояние гармонии: кончилось время судорожного напряжения, неясных и странных чудачеств, томительных предчувствий. 

Герои М. Шагала, события, в которых они участвуют, окружающие их вещи — все это может существовать только неразрывно и только при определенных условиях, при совершенно особенном сюжете. Действие в картинах М. Шагала почти никогда не развивается в едином времени, оно разламывается, единое пространство тоже почти всегда отсутствует. Различные эпизоды и отдельные сцены сопоставляются друг с другом по внутреннему смыслу или по их символическому значению. Целостный образ рождается из ассоциаций, и зрители стараются вникнуть в смысл таких образов и распознать их.

Так и в «Прогулке» сцена фантастического полета Беллы, вознесенной в широкое, словно раскрытое для полета небо, но связанной с землей рукой и фигурой художника, удивительным образом «уложилась» на поверхности большого, почти квадратного холста. Основные композиционные линии этой картины и ее цветовые пятна вошли в соответствие друг с другом, и образовалось равновесие диагональных движений.

В картине «Прогулка» полет лирических героев - это ликование свершения, когда шагаловская картина мира в годы революции вытягивается вверх, разделяя землю и небо низкой горизонтальной чертой. До этого была комната в Витебске, ритуальный быт, странно-страстные люди, едва не одичавшие в тесноте четырех стен и неосуществленных стремлений. Но вот они замечтались, засмотрелись на небо, вылезли через окно на крышу. И... подробный и пустынный мир распахнулся, а над ними раскинулось бескрайнее небо. Герои взлетели над Витебском, поверх Витебска и наконец взлетели на небеса. 

Полет в «Прогулке», которая является частью триптиха (в него входят еще картины «Двойной портрет» и «Над городом») так радостен и безмятежен еще и потому, что молодой чете есть куда потом приземлиться. Они взмывают в небо, чтобы, полетав, вновь опуститься на крыши своего города. В этой картине обалдевший от счастья художник с улыбкой во весь рот, попирая крышу дома, держит в руке нарядную жену, которая, как знамя, трепещет и парит в воздухе (правда, другие исследователи (например, А Каменский) считают, что художник держит за руку свою взвившуюся в воздух юную жену, а сам шагает по земле. Но хотя он и стоит на земле, однако как-то непрочно, словно и он собирается взлететь в воздух, ведь у них обоих сейчас окрыленное настроение и они готовы вершить чудеса). В другой руке художник держит птицу. Таким образом, М. Шагалу (вопреки поговорке) удается удержать и небесного журавля, и земную синицу. Фигуры этой картины выстроены почти диагонально по всей поверхности холста, настроение в «Прогулке» полно эксцентрического веселья, и есть в ней что-то театрально-цирковое.

Образной основой всех картин триптиха стал мотив победы над земным тяготением, свободного полета людей в мировом пространстве. Такой мотив встречался у М. Шагала и раньше, но в начале и середине 1910-х годов он использовал его преимущественно для одной цели — вызвать ощущение странности, резкого смещения привычного. В «Прогулке» образная цель художника кардинально меняется: М. Шагал стремится сделать полет над землей метафорой достигнутой свободы и обретенного счастья. Во всех картинах триптиха герои взлетают и летят сами собой с такой естественностью, что у зрителя и мысли не возникает о какой-либо неестественности их полета.