История лингвистических учений. Учебное пособие - Владимир Алпатов

Разные глаголы присоединяют к себе разное число актантов. Число актантов, которыми глагол способен управлять, Л. Теньер по аналогии с химией назвал валентностью глагола. Выделяются глаголы нуль-валентные, одновалентные, двухвалентные, трехвалентные. При этом даже при одинаковой валентности характер актантов может быть различным, в связи с этим вводится понятие диатезы. Как пишет Л. Теньер, «если действие подразумевает наличие двух актантов, мы можем рассматривать его по-разному, в зависимости… от направления, в котором оно переходит от одного актанта к другому». Диатезой в книге именуется способ такого рассмотрения: для двухактантных (двухвалентных) глаголов выделяются активная, пассивная, возвратная, взаимная диатезы. При активной диатезе действие распространяется от первого актанта ко второму, при пассивной — от второго к первому, при возвратной — первый актант одновременно является вторым, при взаимной — каждый из актантов одновременно играет активную и пассивную роль. Различные диатезы могут быть выделены и для трехвалентных глаголов, где, в частности, выделяется особая каузативная диатеза, где помимо деятеля и объекта действия еще имеется инициатор действия, соответствующий первому актанту (глаголы типа кормить). Каузативная диатеза может быть и у двухвалентных глаголов, где есть лишь деятель и инициатор (глаголы типа катить). Понятие диатезы представляет собой обобщение традиционного понятия залога.

Недостаток концепции Л. Теньера состоял в нечетком разграничении синтаксиса и семантики, понятие актанта оказывалось недифференцированным. Позднее лингвисты, развивавшие идеи Л. Теньера (А. А. Холодович в СССР и др.), стали разграничивать семантические актанты (участники действия, играющие те или иные роли) и синтаксические актанты (соответствующие члены предложения). При таком понимании диатеза определяется как тип соответствия между семантическими и синтаксическими актантами. Другим развитием данной концепции является известная концепция падежной грамматики Ч. Филлмора (США), где дается детальная классификация семантических ролей, имеющих то или иное выражение в структуре предложения.

Наряду с выделением наиболее простых синтаксических структур (глагол с актантами и сирконстантами) в книге Л. Теньера рассматриваются явления, усложняющие структуру предложения: юнкции (сочинительные конструкции) и трансляции, при которых один элемент предложения превращается в другой. Понятие трансляции определяется очень широко. Сюда относится как преобразование слов из одной части речи в другую, так и использование слов в «нетипичной» для них синтаксической роли, например, существительного в позиции определения. Особо рассматриваются случаи неполной трансляции, при которой преобразованное слово сохраняет некоторые исходные синтаксические свойства, например, причастие, функционирующее как прилагательное, но не потерявшее в ряде языков некоторых глагольных свойств.

Хотя богатый иллюстративный материал книги Л. Теньера в основном взят из французского и других европейских языков, в ней затрагиваются и типологические проблемы. Главным параметром для синтаксической типологии Л. Теньер предлагал считать соотношение между структурным и линейным порядком слов. Выделяются центростремительные языки, для которых характерно положение зависимого слова перед главным, и центробежные языки, где зависимое слово располагается преимущественно после главного. Помимо этого выделяются «строгие» языки, где тот или иной тип проводится последовательно, и «умеренные» языки, где можно говорить лишь о тенденции к центростремительности и центробежности. Строго центробежны семитские языки, языки банту, австронезийские, умеренно центробежны романские и кельтские, умеренно центростремительны славянские, германские, китайский, строго центростремительны уральские, алтайские, дравидийские. Помимо типологии в книге неоднократно проводится сопоставительный анализ того, как в разных языках выражается то или иное смысловое задание.

Книга Л. Теньера, по достоинству оцененная лишь в 60-е гг., стала одним из самых крупных исследований по структурному синтаксису, долго менее развитому по сравнению со структурной фонологией и структурной морфологией. Многие предложенные французским ученым термины («актант», «валентность», «диатеза» и др.) прочно вошли в научный оборот, а многие его идеи, часто разработанные в книге еще недостаточно четко, были в дальнейшем развиты учеными разных школ. Среди последователей Л. Теньера особо надо назвать представителей так называемой ленинградской синтаксической школы в нашей стране, созданной в 60-е гг. видным японистом, кореистом и теоретиком синтаксиса Александром Алексеевичем Холодовичем (1906–1977).

Другим крупнейшим французским структуралистом был Эмиль Бенвенист (1902–1976). Это был ученый весьма широкого кругозора и спектра интересов, занимавшийся синхронией и диахронией, лингвистической теорией и анализом конкретных языков. В отличие от не слишком известного при жизни Л. Теньера Э. Бенвенист был широко известен и популярен, после А. Мейе и Ж. Вандриеса он был признанным главой французской лингвистики, он также долгое время занимал пост секретаря Парижского лингвистического общества. В то же время он не создал влиятельной научной школы и занимал обособленное место в лингвистике своего времени, до конца не примыкая ни к одному из основных направлений структурализма.

Ученик А. Мейе, Э. Бенвенист более всего занимался индоевропеистикой. Здесь он старался синтезировать традиции науки XIX в. с идеями структурализма. Во всех компаративных работах он стремился к системному анализу. Среди его исследований такого рода более всего известны работы по исторической семантике и этимологии, где Э. Бенвенист пытался реконструировать фрагменты картин мира древних индоевропейских народов. Из его многочисленных публикаций на эту тему особенно известен изданный в 1970 г. двухтомный труд «Словарь индоевропейских социальных терминов». Немало у Э. Бенвениста и работ по конкретным индоевропейским языкам и группам языков, особенно по иранским и индоарийским. Ряд компаративных и исторических работ ученого, в том числе книги «Индоевропейское именное словообразование» и «Очерки по осетинскому языку», переведен на русский язык. Много занимался Э. Бенвенист и историей языкознания, анализ становления и развития тех или иных концепций и понятий занимает большое место и в его работах общетеоретического характера.

Если в области индоевропеистики ученому принадлежит более десятка книг, то по общему языкознанию он публиковал лишь сравнительно краткие статьи, в большинстве вошедшие в изданный в 1966 г. сборник. Многие статьи сборника вместе с некоторыми публикациями по индоевропеистике составили книгу, изданную в 1974 г., незадолго до смерти автора, по-русски под названием «Общая лингвистика». Э. Бенвенист никогда не стремился создать какую-либо цельную и всеобъемлющую лингвистическую теорию или даже теорию какого-либо из языковых ярусов (как это делал Л. Теньер для синтаксиса). В своих статьях он ограничивался анализом отдельных, однако всегда очень важных и значительных проблем.

Как и другие французские структуралисты, Э. Бенвенист находился под значительным влиянием идей Ф. де Соссюра. В своей речи, произнесенной в Женевском университете по случаю 50-летия со дня смерти автора «Курса общей лингвистики», Э. Бенвенист говорил о нем: «Ныне нет лингвиста, который не был бы хоть чем-то ему обязан. Нет такой общей теории, которая не упоминала бы его имени». Подчеркивая то, что идеи Ф. де Соссюра сохраняют актуальность и спустя полвека, французский ученый в то же время отмечал: «Сегодня мы воспринимаем Соссюра совсем иначе, чем современники». Именно благодаря Ф. де Соссюру, по мнению Э. Бенвениста, «лингвистика стала фундаментальной наукой среди наук о человеке и обществе, одной из самых активных как в теоретических изысканиях, так и в развитии метода». Естественно, при этом Э. Бенвенист давал собственную интерпретацию соссюровского наследия, особо выделяя в нем в качестве главной идеи и центрального пункта принцип дуализма: «Язык, с какой бы точки зрения он ни изучался, всегда есть объект двойственный, состоящий из двух сторон, из которых одна существует лишь в силу существования другой». Перечисляются дуализмы такого рода у Ф. де Соссюра, среди которых дуализмы артикуляторно-акустический, звука и значения, индивида и общества, языка и речи, материального и несубстанционального, парадигматики и синтагматики, тождества и противопоставления, синхронического и диахронического и т. д.

Выводя всю современную лингвистику из Ф. де Соссюра (в юбилейной речи лишь вскользь упомянуты И. А. Бодуэн де Куртенэ и Н. В. Крушевский), Э. Бенвенист отмечал нечеткость и неразработанность ряда соссюровских положений, стараясь преодолеть эти недостатки. В ранней (1939) статье «Природа языкового знака» (единственный текст Э. Бенвениста, включенный в хрестоматию В. А. Звегинцева) он анализировал тезис о произвольности знака. Не отвергая, разумеется, этот тезис, Э. Бенвенист уточняет его, поскольку у Ф. де Соссюра он сформулирован недостаточно строго: «Присущая языку случайность проявляется в наименовании как звуковом символе реальности и затрагивает отношение этого символа к реальности. Но первичный элемент системы — знак — содержит означающее и означаемое, соединение между которыми следует признать необходимым, поскольку, существуя друг через друга, они совпадают в одной субстанции. Понимаемый таким образом абсолютный характер языкового знака требует в свою очередь диалектической необходимости постоянного противопоставления значимостей и составляет структурный принцип языка». То есть знак произволен с точки зрения именования внеязыковой действительности, но отношение между двумя сторонами знака и между знаками в системе никак не произвольно.