Сиротка - Мари-Бернадетт Дюпюи

«Я сплю в доме моей мамы! У меня есть дом, есть семья…» — повторяла она про себя.

Эрмин никогда не забудет Рождество тысяча девятьсот тридцатого года. Этим вечером она поняла, что при желании люди, какими бы разными они ни были, могут прийти к согласию. Устроившись под мягким одеялом, она испытала сладостное чувство полноты жизни и безопасности, которое вознаградило ее за многие горести прежних лет.

«Завтра я возьму Шинука и пойду за Шарлоттой. Она получит в подарок красивую куклу и попробует шоколадный торт. Даже если будет снегопад, я все равно пойду. Я обещала. Может, скоро я буду жить здесь, с мамой. Уверена, что Бетти меня поймет. Я не перестану ей помогать, но вечером буду возвращаться в этот дом, дом моей матери, дом моей мамочки…»

Девушка уснула, убаюканная этими словами, эхом отдававшимися в ее сердце.

Глава 15. Нет вестей от Тошана

Валь-Жальбер, 15 августа 1931 года

Эрмин сидела на пеньке возле мельницы Уэлле, в том самом месте, где тринадцать месяцев назад они разговаривали с Тошаном.

«Он вынул пачку сигарет и взял одну. И слегка прищурил глаза. Его волосы блестели на солнце. Он поднял голову и посмотрел на меня!» — думала девушка, испытывая неистовое желание снова пережить эти моменты. Она готова была плакать от отчаяния.

Недалеко от нее пасся Шинук, и солнце подсвечивало его рыжую шерсть. По высокой траве рассыпались островки ромашек. Чуть поодаль, под яблоней, лежа жевала жвачку корова семейства Маруа. Вокруг нее скакала белая телочка. Все было готово для сцены, которая должна разыграться в этих идиллических декорациях, но главный герой все не шел.

«Ничего не изменилось, но Тошан не пришел на свидание. Может, он мне только приснился? Может, его нет на свете? — думала Эрмин, в сотый раз оглядываясь на дорогу. — Да, я, должно быть, грезила наяву. Тошан не говорил, что женится на мне, не целовал меня…»

С конца июня она начала каждый день ходить на этот луг. И каждый раз какое-то время проводила возле верб, где они с Тошаном поцеловались.

До середины июля Эрмин жила радостным и нетерпеливым ожиданием. Без конца представляла себе этот исключительный момент, когда явится ее возлюбленный. Они бросятся навстречу друг другу, сходя с ума от счастья. Она снова увидит его красивое загорелое лицо, его черные как смоль волосы. Он сожмет ее в своих объятиях и станет шептать на ушко нежные слова…

Она каждый день готовилась к встрече: придирчиво подбирала наряды, придумывала новые прически, покусывала губы, чтобы они казались ярче.

Ожидание сменилось беспокойством. Эрмин находила все новые причины для отсутствия вестей о возлюбленном, изо всех сил старалась сохранять спокойствие.

Но на дворе была середина августа, и уныние овладевало душой девушки. Ей даже не хотелось читать купленный матерью роман под названием «Мария Шапделен».

Лора не уставала восхищаться талантом его автора, Луи Эмона. Этот молодой француз в тысяча девятьсот одиннадцатом году приехал в Канаду и работал батраком на ферме в регионе Лак-Сен-Жан.

— Он поступил так, чтобы написать книгу, дорогая, — объяснила ей мать. — Наблюдал за коренными жителями этих мест, слушал, как они говорят, потому что хотел описать жизнь первых квебекских поселенцев. Он не дожил до публикации своего труда. Луи Эмон умер в тринадцатом году, попал под поезд. Какая чудовищная смерть!

Тронутая трагической судьбой писателя, девушка взялась за роман, но отсутствие Тошана занимало все ее мысли, поэтому она быстро утратила вкус к чтению, как незадолго до этого утратила аппетит и желание петь. Лора организовала поездку в Монреаль — на поезде до Шикутими, а потом на корабле, но Эрмин отказалась уезжать из Валь-Жальбера.

«Мама задает себе столько хлопот, — думала девушка. — Мирей постоянно твердит, что я похудела. Но мне все равно, мне совсем не хочется есть…»

Неумолимый бег времени приводил Эрмин в трепет. На смену августу придут сентябрь, октябрь, потом выпадет первый снег.

— Тошан, прошу тебя, приди сегодня! Если ты не придешь, я погибну! — шептала она. — Докажи, что ты не сон! Приходи скорее!

Полная безумных надежд, она встала и забралась с ногами на пенек. Ее блестящие от слез голубые глаза пробежали горизонт от края до края. Тихонько напевала река, ветви деревьев шевелились на мягком ветру. Вокруг не было ни души, если не считать трех измученных мухами животных.

— Ну почему? — вскричала девушка. — Почему ты не приходишь?

Ее голос эхом отозвался в тишине. Сама не своя от печали, Эрмин спрыгнула на землю и прошла несколько десятков шагов, ломая руки. Сгорая от желания еще раз пережить короткие моменты встречи с Тошаном, она вспоминала их разговор в каньоне, который продолжился вечером, и, конечно же, поцелуй.

«Он сказал, что думал обо мне, что женится только на мне. Рассказал о своей матери и об отце, о невидимых путях, сводящих вместе людей, которым суждено встретиться и полюбить друг друга. Он не мог обманывать меня…»

Однако все чаще ее посещали сомнения в чувствах юноши, в правдивости его слов.

«Это было так давно, — думала Эрмин. — Прошел год, и я не получила от него ни весточки. Если бы он знал, что не может прийти, он мог бы мне написать».

С отчаянным вздохом девушка растянулась на траве. Красивое синее платье в белый горошек могло испачкаться и помяться, но ей уже было все равно.

— Прошел целый год, — прошептала девушка. — Что случилось за это время в Валь-Жальбере? Много грустных событий, и я верила, что Тошан меня утешит. Какой же я была дурочкой!

Эрмин погрузилась в воспоминания, многие из которых были горестными. Горько было расстаться с аббатом Деганьоном. Церковь заперли, мебель и утварь продали другим приходам. Как и сказал кюре, ее планировалось снести.

«В апреле после нескольких недель агонии умерла бедная мадам Аглая, — сказала себе Эрмин. — А ее муж хотел отправить Шарлотту в приют в Шикутими… И Онезим, этот здоровенный простофиля, который женился на Иветте, всем рассказывал, что не может взять на себя заботы о младшей сестренке…»

Вспоминая, как горевала малышка Шарлотта, девушка всегда говорила себе, что уж ей-то грех жаловаться на судьбу. Шарлотта оплакивала смерть матери много дней и ночей. Сжавшись в комок на своей постели, прижимая к сердцу полученную на Рождество куклу, она кричала, что тоже хочет умереть.

«Мама сразу предложила забрать ее к себе. Дорогая мамочка! А я-то думала, что ей недостает сострадания! Я ошибалась… Но Бетти нас опередила».

Лора, Мирей и Эрмин шли к Лапуантам, полные решимости забрать Шарлотту, когда им навстречу показалась Элизабет с чемоданчиком. Слепую девочку она вела за руку. Эдмон шел с другой стороны, и выражение его личика под шапкой белокурых завитков было серьезным. Младший сын семьи Маруа очень любил Шарлотту.

— Я забираю ее к нам! — с вызовом объявила Бетти. — Жозеф согласился. А если бы вздумал перечить, то уйти пришлось бы ему!

«У четы Маруа с недавних пор все наоборот, — судачили последние кумушки в поселке. — Теперь Жозеф ходит по струнке перед женой…»

«Сейчас Шарлотта живет в одной комнате с моим дорогим Эдом. Арман спит в гостиной, на моем месте. А Симону очень нравится жить в Монреале. Его письма всегда жизнерадостные, и работа ему по душе».

Юноша покинул родительский дом в середине апреля. Теперь он работал на заводе Фрэнка Шарлебуа, бразды руководства которым Лора передала в руки опытного управляющего. Элизабет долго горевала по поводу отъезда старшего сына, и это событие, несомненно, повлияло на ее решение взять в семью Шарлотту. Тем более что через две недели после «рождественского перемирия» Эрмин попросила у Маруа позволения переселиться к матери. Жозеф с радостью дал свое согласие. Элизабет, хоть и взгрустнула, перечить не стала.

«Как говорит Мирей, «не было бы счастья, да несчастье помогло»! Теперь Бетти очень привязалась к Шарлотте, и мы много времени проводим вместе. Почти каждый день приглашаем друг друга на обед или на ужин…»

Эрмин без конца обдумывала события прошедших месяцев, подводила итоги, делала выводы. Ее жизнь показалась бы благополучной большинству девушек ее возраста. Из несчастного подкидыша она превратилась во всеми уважаемую и обеспеченную юную даму.

«Ханс, в отличие от Тошана, не пропускает ни одного свидания, — вдруг подумала она. — Он ничего от меня не требует, дарит розы и делает очаровательные комплименты. Господи, если бы я не встретила Тошана, то могла бы выйти замуж за Ханса. Но пока я не получу известий о моем возлюбленном, я не стану ничьей женой. Было бы ужасно, если бы он вернулся, а я уже была супругой другого!»

Она вскочила и побежала к Шинуку. Лошадь вскинула голову от удивления.

— Не пугайся, мой красавец, — сказала она, ласково поглаживая шею коня. — Идем, пора домой. Пришло время подоить Эжени. Идем же!