Моя исповедь. Невероятная история рок-легенды из Judas Priest - Роб Хэлфорд

сказал, что христианство идет мне, как сценическая одежда, и дает нерушимую веру. Мне в нем многое нравится. И когда узколобые фанатики утверждают, что группа Judas Priest поклоняется дьяволу, я всегда огорошиваю их фразой: «А вот и нет! Я христианин-гей и поклоняюсь хеви-металу!»

За годы я также понял, что – особенно в Америке – есть металхэды, которые котируют нашу музыку, но ведут религиозный образ жизни. И я подумал: если пластинка вроде Winter Songs сможет им помочь, тем лучше.

Я и сам написал парочку рождественских песен и нашел такие, которые ни разу не исполнялись ни рок-, ни метал-группами. Я сказал Рою Зи, выступившему продюсером пластинки, что хочу специфический и нежный альбом, а не резкий, хриплый припанкованный трэш. И думаю, у нас получилось.

Мы выпустили альбом на лейбле Metal God Records, который учредили вместе с Джоном Бакстером. Фактически мы выпустили его самостоятельно. И продажи были слабыми, но я сделал пластинку не для того, чтобы заработать. Это было мое личное желание.

В то же самое время я зарегистрировал права на фразу «Бог металла». Меня стали называть так с тех пор, как мы записали «Metal Gods» на альбоме British Steel. Я постепенно привык, и захотелось присвоить себе этот титул.

Я никогда не воспринимал фразу всерьез. Никто из Черной страны никогда не будет с серьезным лицом утверждать, что он – Бог металла! Не хотелось, чтобы компании называли свои товары «богами металла», если это никак не связано с хеви-металом.

Поэтому я и зарегистрировал права. И теперь эта фраза наконец стала официальной! Я был единственным Богом металла! Преклоните предо мной колени (если, конечно, хотите – я не настаиваю)!

К лету 2009 года мы вернулись с гастролями в Штаты отметить 30-летие альбома British Steel, исполнив пластинку целиком. Для Priest это был уникальный и поворотный альбом, поэтому я понимал смысл его празднования… Но лучше бы на годик раньше.

К тому времени как мы собрались откатать два месяца по Штатам, мы уже больше года были на гастролях. Физически и психологически мы были выжаты как лимон, и очень нужен был перерыв. Я люблю гастроли, но они здорово выматывают.

До моего 60-го дня рождения оставалось всего два года, и мы с Томасом придумали дежурную шутку, что я завяжу с музыкой. И однажды разыграли Скотта.

Мы с Томасом сидели в аэропорту и ели, и наш молодой барабанщик подвалил к нам, составив компанию. «Что ж, Скотт, это мой последний тур!» – сказал я ему, когда он сел.

У него глаза из орбит вылезли: «Что?»

– Да! Надоело уже! – ответил я с невозмутимым видом.

Скотт побежал и тут же тревожно сказал об этом Кену и Гленну, а позже Гленн остановил меня и отвел в сторону.

– Ты серьезно хочешь завязать с музыкой, Роб?

– Не совсем, – сказал я ему. – Но не знаю, сколько еще протяну.

В каждой шутке есть доля правды! Наша с Томасом безобидная шутка стала серьезно занимать мысли ребят. Пока мы колесили по бескрайним просторам Америки, разговоры об этом становились все чаще.

Некоторым из нас действительно было непросто. Гленн часто не вывозил. Выглядел изможденным, и даже его идеальная безупречная гитарная игра начинала слегка сдавать. Казалось, выступать живьем ему становится тяжелее, чем раньше.

И периодические ошибки Гленна, как и следовало ожидать, жутко выводили из себя Кена, который стал предполагать, что Гленн слишком много бухает на сцене. Если бы все было так просто. Позже мы узнали, что у Гленна гораздо более серьезные проблемы, с которыми он пытался героически бороться.

Ближе к концу тура, перед выступлением во Флориде, ситуация достигла критической точки. Какое у группы будущее? И есть ли оно вообще?

Ответ никто не знал, но мы понимали: надо что-то менять. Гленн был расстроен, что больше не может играть как прежде, хоть и не упоминал этого – как и мы. Но Кен был крайне недоволен Гленном, нашим менеджментом, туром… Сколько вы еще протянете?

Мы разошлись во мнении Ян, как и Скотт, хотел продолжать. Я дал понять, что готов сочинять пластинки Priest или же время от времени давать разовые концерты. Мы не говорили, что уходим на покой, но от масштабных гастролей, безусловно, устали.

После собрания мы решили, что через годик в последний раз закатим большой масштабный тур и назовем его Epitaph («Эпитафия»). И если Judas Priest суждено уйти на покой… Что ж, не самый плохой вариант.

Мы отыграли несколько шоу в Японии, а после гастролей я рассказал о наших планах Биллу с Джейн. Они все поняли и не пытались нас отговорить – особенно учитывая, что мы и дальше собирались сочинять альбомы и ездить в короткие туры. Все было очень вежливо, рационально и осмысленно.

Остальные ребята из Priest после этого разбрелись кто куда, чтобы отдохнуть и весь следующий год ни хрена не делать. Вероятно, мне стоило последовать их примеру, но я почему-то с головой погрузился в работу – хотя это скорее больше было похоже на мазохизм – и решил сочинить с группой Halford еще один альбом. Снова собрал ребят и за очень короткий срок сочинил песни для Halford IV: Made of Metal. Пластинку записали с Роем Зи в Калифорнии.

Во время работы над альбомом я сделал пару перерывов – посетил два очень важных мероприятия. В марте мы с Томасом отправились в Уолсолл, чтобы в отеле в центре города отметить «бриллиантовую» свадьбу моих родителей.

Шестьдесят лет! А казалось, только вчера я был на их «золотой» свадьбе. Неужели прошло десять лет с тех пор, как я встретил там Кена и через некоторое время вернулся в родной Priest? Твою мать, ну и летит же время!

Время никого не щадит, и здоровье родителей начало сдавать. У мамы диагностировали болезнь Паркинсона, которую она называла «Парки» в честь ведущего ток-шоу Майкла Паркинсона. «Парки снова отказал!» – язвительно замечала она, дергая рукой.

Препараты ей неплохо помогали, но папе приходилось из-за этого еще тяжелее. В бунгало он несколько раз падал и почти сразу же после празднества снова упал – на этот раз все было серьезнее, и папу госпитализировали. Когда он вышел из больницы, его определили в дом престарелых. Это для всех нас было ужасно.

Все мы не вечные… Я также был на похоронах Ронни Джеймса Дио. За годы много раз виделся с ним, и он был моим кумиром. Я знал, что он болен, но, когда проснулся в Сан-Диего от сообщений о том, что он умер от рака, рыдал как младенец.

На Голливудских холмах собрались сотни фанатов, и я увидел Тони и Гизера из Sabbath и многих других коллег. Это был