Максим Дегтярев - Максим Дегтярев

— К стене! — заорал я Рилльдадту.

В его газах было столько личной ненависти, что мне захотелось спросить, в чем я перед ним провинился.

Морель упал на колени и закрыл голову. Я схватил его за шиворот и отбросил себе за спину. В этот момент в проеме двери ЦП появилась рука и ствол. Я отпрыгнул к стене, там я наткнулся на Рилльдадта, а он — на рукоять моего бластера. Пока он не осел, я втолкнул его в дверь.

Оружие робота стреляло мягкими черными шариками, сыпавшими искрами при столкновении с любым предметом. Видимо, это было что-то наподобие дистанционного шокера. Чтобы стрелять, роботу не нужно было высовываться — он целился через спаренную со стволом камеру.

Первая очередь досталась Рилльдадту, вторую робот дать не успел. Пушка, вместе с обрубком руки, упала к его ногам. Он сделал молниеносный бросок, и твердый кулак врезался мне в левое плечо. Я упал на спину, левая рука онемела, но я и так ею редко пользуюсь. Я поднял вооруженную бластером правую, чтобы отсечь роботу какой-нибудь более важный орган. Краем глаза я увидел Мореля, поднимающего с пола пушку первого робота. Мне не нужна была его помощь, тем более что против роботов шокер бесполезен.

Мой палец нажимал на спуск, когда черный шарик врезался мне в уцелевшую руку. Одновременно, электрический разряд пронзил меня от правого плеча до левой пятки. Если бы сердце мое стояло, то от этой дефибрилляции оно бы, без сомнения, завелось.

Хорошо, что не в голову, подумал я перед тем, как получить еще один шарик в шею.

Туман в голове постепенно замещался тупой болью. Сквозь красные разводы начали проступать лица. Аграбхор и Морель стояли надо мной и ухмылялись. Эолиец держал в руке мой бластер. Рядом находились два целых робота — наверное, подоспел резерв с корабля. Роботам, в отличие от людей, кресла и СЖО не нужны, и даже в «Фэлкон» их можно набить целый взвод.

Мое местоположение сменилось. Теперь я лежал на полу рубки, прикованный наручником к основанию кресла. Рядом, у другого кресла и примерно в такой же позе, лежал Командор. Левая сторона его лица имела синеватый оттенок.

— Что, хотел ловить на меня эолийцев? — сказал он со злорадством. — Вот огребай теперь сам.

— Но это ты открыл мне люк?

— Да, хотел, чтобы ты тоже поучаствовал. Либо ты их сделаешь, либо они тебя. В любом случае, мне удовольствие. Жалко, вид отсюда плохой. Тот безрукий все собой загородил.

— А где твоя команда?

— Давно отправил по домам. Люблю одиночество, как ни странно.

Я перевел взгляд на Мореля.

— Ты понимаешь, что делаешь?

Он присел на корточки возле моей головы.

— О да, понимаю! Себя, в отличие от тебя, я прекрасно понимаю. Я увижу человека, которого люблю. Я искуплю поступок Клемма. И я увижу вечность. Что может быть прекраснее этого? Клемм предал своих близких ради таких, как ты. Он отказался от вечности в пользу цепочки коротких, убогих жизней. Ты представляешь, насколько это абсурдно?

В целом, я это представлял. То есть я мог бы это представить, если бы магазин по раздаче вечностей действительно работал.

— Ты совершаешь ошибку, — сказал я.

— Увидим. Как бы то ни было, моя игра стоит приза.

— Нам пора уходить, — сказал Аграбхор.

Морель поднялся на ноги. В дверях он обернулся.

— Возьми, ты, кажется, за этим сюда прибыл, — и он швырнул свой старый комлог мне на грудь. — Говард абсолютно не умеет врать. Здесь, — он похлопал по комлогу на поясе, — более достоверная информация.

Они покинули рубку.

— Эй, а наручники! — возмутился Командор.

Аграбхор снова показался в дверном проеме.

— Через час они сами отомкнуться.

Больше мы их не видели. Я прислонил голову к прохладному металлическому основанию ложемента. Давно мечтая принять это положение, я не мог унизиться пред врагами. Теперь, когда они ушли, мне хотелось только одного — пристроить больную голову как можно удобней и выключить ее из работы.

Но к Командору, как назло, вернулась болтливость:

— Через час, значит… Меня заковали первым. Думаю, мои наручники снимутся раньше твоих. Знаешь, что я сделаю в первую очередь?

— Проверишь дырку в своей заднице?

— Нет. Подойду к тебе и съезжу по морде.

— Ну, разумеется. Если бы я был без наручников, у тебя бы вряд ли это получилось. Кто тебя-то разукрасил?

— Упал неудачно.

— Понятно. А Мореля ты приложил?

— Да. Когда щенок начал гнуться перед тем белобрысым гадом.

— Кстати, ты свою часть договора выполнил. Комлог у нас, так что индульгенция у тебя в кармане.

— Не надо, не задабривай. Ты все равно свое получишь.

Вопреки его ожиданиям, наручники разомкнулись одновременно. Мы с минуту побычились друг на друга, но потом все-таки разошлись с миром. Я вернулся на «Фэлкон» и сообщил «базе», что возвращаюсь без Мореля. Эдвардс издал стон раненого зверя. Из членораздельных звуков я услышал только:

–… я же предупреждал, мать твою…

Офицер контрразведки пообещал, что адмирал разберется с нами в соответствии с законами военного времени.

Спустя двое суток я причалил к терминалу. Левая рука все это время жила на обезболивающих, существуя немного отдельно от остального тела. Похоронная команда выстроилась на перроне в полном составе. Только в глазах Долорес была капля сочувствия.

— Я уже говорила тебе по поводу твоих гениальных планов…

Говард оглядывал всех с недоумением:

— Почему вы злитесь на Федора? Не его вина, что Морель принял такое решение. Федор сделал все, чтобы было в его силах. Операция прошла действительно хуже, чем мы предполагали. Теперь эолийцы будут уверены, что нам известна точка сингулярности, они буду следить за нами, и нам придется готовить два комплекта генераторов темной энергии.

— Вы о чем? — спросил Эдвардс, — какие два комплекта?

— Один — для настоящей точки, другой — для ложной.

— Профессор, вы не поняли. Морель унес с собой подлинные данные с радиотелескопов. Теперь у эолийцев есть координаты настоящей точки сингулярности.

Говард изменился в лице:

— Но откуда он мог взять эти, как вы сказали, подлинные данные?

— Вы же ему их и дали! — взревел агент, наступая на ученого.

— Я ничего ему не давал. Федор попросил подготовить данные для еще одной ложной точки, и, если Морель попросит, передать их ему. Федор, за время нашего знакомства, я наврал больше, чем за всю предыдущую жизнь.

— Расслабьтесь, — сказал я всем, — Морель не унес ничего лишнего.

Эдвардс взялся за сердце и присел на какой-то контейнер. Офицер контрразведки выматерил меня, профессора и Эол. Долорес, наконец, заметила, что мне нужен врач.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});