Я, Чудо-юдо - Игорь Мерцалов

От того места, где произошла последняя стычка, расходились три или четыре отряда – видно, те, кто пришел на подмогу, но так и не отыскал нас по следам. Может, просто поленились искать: при их методичности рано или поздно противники неизбежно должны были наткнуться на нас.

Горели постройки. Пришельцы деловито выжигали древние кумирни и жилые срубы, предварительно наверняка разграбив их. Заросли, из-за высокой влажности, пожарам сопротивлялись, но захватчики на подветренной стороне разводили обильно чадящие костры – выкурить нас хотели. (Едва я так подумал, мне страшно захотелось кофе с сигарой. Такие вот странные ассоциации.)

В овраги, в расселины и даже просто в густые купы кустарника пришельцы забрасывали гранаты.

Между драккаров шнырял знакомый плот…

– Они убивают остров, – потрясенно прошептала Настя. – Зачем?

– Вот тебе, Рудя, еще один из обликов фашизма, – сказал я. – Война на истребление, неважно, с кем или с чем, хотя бы и с природой, главное – иметь при этом серьезное выражение лица и святую убежденность в своей правоте.

– Не надо меня учить, – ответил саксонец. – Я и сам могу сказать, что фашизм – мерзкая задумка.

– Вот как? Даже при том, что фашизм – блестящий повод бить евреев?

– Оставь, – досадливо отмахнулся Рудя. – Что такое евреи, как не явление природы? Я имею в виду – как и мы, все прочие люди. Что бы я ни думал о Платоне, в этом он прав: у всех людей на свете один Отец Небесный, все мы ему зачем-то да нужны.

– Рудя, – заметил я, – ты говоришь вроде бы убежденно, но не смотришь мне в глаза. Колись давай: что у тебя на уме в самом деле?

Рыцарь вздохнул и сознался:

– Когда меня готовили к пыткам, привели лекаря, чтобы он меня осмотрел и сказал, что я выдержу. Лекарь был евреем. Он был очень нехорошим человеком, надо мной смеялся и злорадствовал. Он просто повизгивал от удовольствия, представляя, как в застенках магистерского замка будет корчиться под пытками один из рыцарей. Этот лекарь – последний еврей на свете, из-за которого я изменил бы свои взгляды. Но… мне вдруг подумалось: юде – в самом сердце Готтенбурга! Что это – насмешка судьбы? Видимо, да… Ненавидеть кого-то, тех же евреев, – глупость, но ненавидеть и при этом лечиться у них – это глупость вкупе с подлостью! Вот я и подумал: единственный способ решить еврейскую проблему – это самим научиться быть лучше евреев во всем, в чем они преуспевают.

– Но еврейская проблема сама по себе никуда не девается? – уточнил я.

– Конечно! Ты что, забыл, о чем я тебе рассказывал зимой?

Что ж, сверхновые звезды и те рождаются чаще, чем совершаются перевороты в человеческом сознании…

– Господи, как вы можете говорить о всяких глупостях, когда тут…

– Это они от нервов, Настя, – пояснил кот. – Да, любезные мои судари, у нас сейчас куда более насущная проблема – не еврейская, а, я бы сказал, международная. В виде сборища подонков всех наций. Кажется, по мере удаления от побережья они укрупнили отряды. Человек сорок остаются на пляже, перевозят что-то на шлюпках. А вот сколько их по острову ходит? Надеюсь, ван Дайк не соврал и их не больше трехсот…

Я не стал ничего говорить. Более-менее точно подсчитать врагов мне не представлялось ни возможным, ни важным. Какая разница, триста или пятьсот? Если вручную с каждым работать – в любом случае запаришься.

Одно очевидно – если бы не сложность ландшафта они уже сейчас закончили бы прочесывать Радугу.

– Я их убью, – заявила Настя. – Я пожелаю им всем смерти. Это получится, если уж и в первый раз вышло то теперь – меня на всех хватит.

Я промолчал.

– Я их убью… – повторила Настя.

Чего она ждала от меня – благословения? Я промолчал.

– Пойдемте к Цветку, – сказала она.

Последний рывок, подумалось мне.

К счастью, поляна просматривалась не со всего острова, частично ее прикрывали деревья и взъем террасы, приютившей озеро. И тем не менее было ясно, что заметить нас могут в любую минуту.

Но тянуть все равно не имело смысла.

Мы с Рудей проверили пистолеты и сложили небогатый арсенал под цветущим кустом, от которого открывался прекрасный вид на тропинку, ведущую к краю террасы. Тут же запалили небольшой костерок.

– Чудо, – позвала Настя. – Не хочешь на Цветок поближе глянуть?

– Хочу. Позволишь?

– Конечно. Идите все!

Мы вышли на открытое место. Среди ярких цветов, устилавших поляну, тот, на который указала девушка, совершенно терялся. Но это, несомненно, был он. Разрыхленная земля свидетельствовала о недавней пересадке. Из семи лепестков наличествовали только шесть, причем один был явно поменьше и помоложе остальных – в точности как Настя и рассказывала.

Вот он какой, аленький цветочек… Огнецвет, так его Настя назвала. Да, он терялся среди прочих, а огнецветов на поляне было немало, но лишь до тех пор, пока не останавливался на нем пристальный взор. Тогда Сердце острова, не торопясь объявить о себе неземным блеском, неспешно раскрывало всю глубину своей красоты.

И вроде бы – что в нем такого? Цветок и цветок, со щербинкой. Шесть лепестков цвета огня, алые на концах золотистые у основания, с проблеском изумрудной зелени между ними. Пушистые листья, по форме напоминающие старого доброго конторщика фикуса. А в чашечке – голубые и синие тычинки, почти фиолетовые в центре.

Эти переливы цветов были настолько гармоничны, что казались подвижными… Словно что-то все время менялось в цветке… У меня закружилась голова, и я распрямился, обнаружив, что давно уже толком не дышу.

Да, пожалуй, я поторопился назвать цветок невзрачным. Ни один другой огнецвет не притягивал взора с такой силой.

От моего движения очнулись и другие – оказывается, все, даже котеныши, стояли неподвижно, зачарованные неизъяснимой прелестью цветка.

– Сколько у нас времени, как думаешь? – спросил я кота как самого глазастого в нашей компании.

Он понял, о чем речь, оглянулся на открывающуюся от озера часть острова.

– Немного есть. Если викинги продолжат в том же духе, думаю, к вечеру осмотрят все от пляжа до подножия, займут наблюдательные посты и Черномор прикажет занять гору. С вершины весь остров как на ладони. Но часа два у нас должно быть, если не заметят.

Как по команде, мы пригнулись.

– Значит, можно еще окопаться. Рудя, у нас веревка есть?

– А как же! – Саксонец похлопал рукой по своей суме. – Маловато, правда.

– Можно натянуть поперек тропы, викинги в траве едва ли заметят, упадут.

– А что толку?

Я пожал плечами:

– Мелочь, а приятно.

– Не умеешь ты, Чудо-юдо, оборону держать, – снисходительно заметил Рудя.

– Естественно. В моем мире военное ремесло продвинулось далеко вперед, тактика ведения боя принципиально изменилась…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});