Триумф Анжелики - Серж Голон

Отныне не один он будет напоминать образ, который заставлял самого короля вздыхать, когда он появлялся. Это льстило и беспокоило одновременно молодого пажа, который сам того не желая вызывал мрачные ассоциации у Его Величества.

Теперь одно и то же лицо повторялось трижды. Молодые люди были так похожи, что вглядевшись в друг друга, рассмеялись.

– Кузина, давайте обнимемся! Как вас зовут?

– Мари-Анж. А вы, я так думаю, – Кантор?

Он огляделся и удивился, что кроме этой девушки, похожей на фею, никого в округе не было, словно она была единственной обитательницей замка, уснувшего под влиянием магических чар.

Она рассказала, что ее родители отсутствуют. Они отправились в Квебек, и затем собирались в столицу, чтобы принять нового губернатора, замещающего господина де Фронтенака. Это не помешало, однако, вышеупомянутому губернатору уехать в Монреаль сразу же после отъезда господина и госпожи дю Лу.

– Но что же это за болезнь – разъезжать и суетиться из-за этого губернатора? – вскричал Кантор, снова потрясенный. – Люди сошли с ума?

– Действительно, это так.

– Почему?

– Потому что новый губернатор, и особенно его супруга, решили перевернуть вверх дном всю страну.

Наконец-то он встретил кого-то, кто сохранил здравость мышления. Она смотрела на него, и взгляд ее был светлым и спокойным, немного насмешливым.

– Почему вы так расстраиваетесь, что не встретитесь с моими родителями?

– Они могли бы рассказать мне что-нибудь об Онорине. Я знаю, что она хотела их видеть.

– Если вы беспокоитесь о вашей сестренке, то я сама могу рассказать вам кое-что.

Он чуть было не встряхнул ее от нетерпения.

– Вы видели ее?

– Нет, но я знаю, что с ней стало. Какой-то индеец мне рассказал.

– Рассказывайте, я вас умоляю.

– Сначала она была у ирокезов при миссии в Канаваке возле Мадлен, напротив Ля Шин, а потом индейцы увели ее еще дальше.

– Почему?

– Потому что она прячется от этой женщины, которая хочет ее убить.

Бедный Кантор почувствовал, что от облегчения у него чуть не разрывается сердце.

– Так, милая, это мне нравится, – сказал Кантор, пылко обнимая ее за плечи. – Теперь расскажите мне обо всем в более спокойном месте, вдали от любопытных глаз, которые за всем наблюдают издалека.

Он рассчитывал на то, что она пригласит его в замок, но она привела его в большое здание, то ли склад, то ли амбар. На крюках на потолке висели шкуры. В углу были сложены мешки с пшеницей, на которые они уселись.

Он заметил несколько туалетных принадлежностей: гребень и щетку, положенные на сундук, подушку, длинную женскую накидку, и горшочек с углями, какие бывают на кораблях.

После отъезда ее родителей, – рассказывала Мари-Анж, – «они» тотчас же вернулись. Но неприятность состояла в том, что на этот раз она не поняла, что не ее семья была причиной визита.

– Я заметила их издали. Их карета остановилась на большом лугу, на Королевской дороге. Я не знала, что они собираются делать, и кого ждут. Только потом все выяснилось. Они выслеживали малышку, и схватили ее.

– Боже мой! – воскликнул Кантор, побледнев.

Она торопливо накрыла его руку своей.

– Она убежала от них, говорю я вам! Но будьте терпеливы. Дайте договорить. Наутро они вернулись, разряженные как попугаи, со своими красными каблуками, кружевами и перьями. На этот раз они дошли до замка. Мадам губернаторша возглавляла толпу. Я сказала братьям: «Давайте уберемся отсюда! Выйдем через задний ход и спрячемся в лесу».

Они увидели только опустевший дом. Но после их появления я не захотела возвращаться в эти стены. Я отправила братьев в город, самых старших в монастырь Сен-Сюльпис, где их воспитывали, а самого младшего к сестре, которая вышла замуж за офицера из гарнизона города Сен-Арман. В ожидании я решила пожить здесь. Несколько дней спустя я заметила индейца, который бродил вокруг, в поисках людей, которым хотел передать послание. Я позвала его, и он все рассказал.

Онорина убежала с помощью одной из его сестер-христианок, из племени Аньеров, и они спрятали ее у себя в Канаваке. Но когда они увидели, что эта женщина с таким усердием ее ищет, и что их священники, думая, что поступают во благо, стали ей помогать, они очень испугались. Поэтому они доверили ее каравану граждан Пяти Наций, которые хоть и были окрещены, хотели вернуться в край ирокезов.

– Она спасена!.. – вскричал Кантор, вскакивая и подбрасывая в воздухе свою шляпу. Потом, держа Мари-Анж за руки, он закружил ее в радостном танце. – Моя сестра спасена! Милая кузина, вы сняли с моего сердца невообразимый груз! Эти любители дичи, эти придворные совы не смогут ее отыскать в глубине наших лесов!..

– Они даже не пытались. Ходили слухи, что мадам де Горреста с трудом скрывала раздражение и злобу по поводу тщетности поисков.

– Какую дорогу люди из Канавака избрали, чтобы добраться до их долины Пяти Наций?

– Не знаю. Индеец сказал, что маршрут должен быть тайным, чтобы избежать как можно большего количества опасностей, угрожающих ребенку.

– Пусть так. Я найду… но позднее. Сначала я должен покончить с Демоном. И поверьте мне, милая, не так-то легко будет избавить землю от такой гадины.

Он было, собрался уходить, но Мари-Анж удержала его.

– Наступает вечер. Вам надо будет идти по дороге, потому что река по ночам не судоходна. А если вы вернетесь в город, и вас там узнают? Ну хоть до утра останьтесь. Завтра вам будет лучше, вы наберетесь сил. Я сейчас вам что-нибудь приготовлю поесть.

Пока она отсутствовала, Кантор забрался вглубь постройки. Он с наслаждением вытянулся на подстилке из соломы. Теперь, когда он знал, что с Онориной все в порядке, он почувствовал усталость. У него не было сил думать о чем-либо, он только помнил о встрече с Мари-Анж. Это правда, что она очень похожа на его мать, она, вероятно, была так же энергична в ее годы. Она и сейчас обладала живостью молодости, когда домашняя работа, какое-либо распоряжение или другие срочные дела заставляли ее бежать, подниматься и спускаться по лестницам домов, пересекать поля, не спотыкаться о корни, встречающиеся на лесных тропинках.

Только вот было удивительно, что в Мари-Анж было что-то от души Анжелики, и в присутствии кузины он чувствовал себя так, словно давно знал ее, словно они с раннего детства играли вдвоем в Плесси или в Версале.

Она вернулась с большими ломтями хлеба, с колбасой и сидром. Пока он ел, она расположилась рядом с ним на соломе и сказала, что отец предлагал ей поехать во Францию, чтобы познакомиться с жизнью знатной молодежи. Он почувствовал, что опершись на локоть она смотрит на него, и глаза ее блестят от удовольствия.