Цель оправдывает средства. Том четвертый (СИ) - Модус Илья Сергеевич

Тепло «солнечного» света играло с кожей лица, настырно, словно ребенок, желающий поиграть со спящим родителем, пробиваясь сквозь плотно сомкнутые веки. Распахнув глаза, увидел над собой лишь голубое небо, столь чистое, безмятежное, усеянное приветливыми пушистыми облаками белого цвета.

Они безмятежно скользили в воздушном океане, подгоняемые ветром, скорость которого достигала невообразимых значений там, в высоте.

Здесь же, лежа в зарослях удивительно зеленой травы, я ощущал лишь прохладу почвы и свежесть утра. Легкий ветерок приятно обдувал кожу, дразня подняться и последовать навстречу новому дню.

А хотелось лежать здесь, посреди этого зеленого океана нетронутой чистоты, наслаждаться видом мирного неба и не переживать ни о чем. Устраниться от дел, наплевать на все: клятвы, обещания, обязанности. Уйти и провести остаток жизни здесь…

Вдыхая запах полевых цветов, потянулся, побрякивая броней.

Провел рукой по лицу, натолкнувшись на щетину… Побриться бы, что ли? А то Реннакс опять будет возмущаться, дескать, почему она должна регулярно бритвой орудовать в районе чувствительной кожи, а мне — «лень»?

Да и не только Омани против поросли на лице. Асоке тоже не нравится, но она молчит, не высказывает ничего. Ар’алани морщится, когда я ее целую и слегка царапаю зачатками бороды. Оли нравится — она получает какое-то неестественное удовольствие от того, что трется своим лицом о мое.

Мара предпочитает не касаться щетины, но по ее действиям, когда я гладко выбрит, понятно, что борода ее отталкивает. Зул, Хексид, Сими, Энн и Танн равнодушны. Эйле и Б’инк нравится. Ксиаан, Ади и Стасс вообще в восторге. Ашша вертит носиком, но принимает таким как есть…

Рывком поднявшись, сел посреди травянистого поля, огляделся.

Перед моим взором развернулась картина, достойная кисти лучших пейзажистов — далекие серо-свинцовые горы, покрытые белоснежными шапками снега. Густой лес, растущий у подножья, раскинувшийся от горизонта до горизонта. Озеро, возле берега которого я находился, наполнено кристально чистой водой, сквозь которую можно было разглядеть покрытое галькой дно и мелких рыбешек, плескающихся в глубине.

Не было видно ни животных, ни птиц, но я странным образом слышал далекие крики пернатых. Не замутненные, не приглушенные… Да и как им быть таковыми, коли на мне нет маски, и герметизация доспеха не произведена?

Поискав лицевую часть защиты своей головной брони, оказался разочарован — она отсутствовала. Похоже, кто-то решил, что я должен насладиться чарующей красотой этого места.

— Хотелось бы оказаться здесь после того, как все же умру, — буркнул я, поднимаясь на ноги. Световые мечи отсутствовали, как и многофункциональный пояс с мелкими, но периодически необходимыми «приблудами». — А вот это уже — не хороший поступок. «Приседалыч» бы сказал — «петушиный».

Ответа не последовало.

Пусть Сила и повсюду, это лишь мешало, не позволяя сконцентрироваться и обратить свой взор на конкретные участки местности, просканировать это место на наличие живых существ.

Вздохнув полной грудью, насладился букетом прекрасных запахов. Почувствовал пьянящую легкость от богатой кислородом атмосферы.

Хорошо тут. Девственный мир, нетронутый машинами и разумными. Еще бы понимать, где я нахожусь — было бы вообще замечательно.

Обмакнув палец в большую каплю росы, попробовал ее на вкус.

Холодная, пресная, идеально лишенная привкуса.

Следом за ней сорвал травинку, тоже снял «пробу». Примерно те же ощущения — полнейшая лишенность естественных оттенков вкуса.

Все не настоящее.

Все — иллюзия, созданная из моих собственных представлений о прекрасном. Дай-ка подумать…

А разве такое же озеро не расположено рядом с моей резиденцией на Явине IV?

А те далекие леса — разве не закуульские дебри?

Горы… Смутно знакомы, но принципиально не отпускает ощущение, что я знаю откуда этот массивный скалистый кряж. Вот до того знакомый, что даже видел его не раз… И чем-то он мне запомнился…

Догадка такая же внезапная, но приятная, как эрекция в девяносто лет — сперва не понимаешь, что это такое, а потом разум греют приятные воспоминания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Одессен. Вот где я видел эти скалы — там размещена военная база.

— Похоже, кто-то решил сыграть со мной в одну интересную игру, — хмыкнул я.

В горле запершило, поэтому, не найдя оправданий мыслям — почему этого делать не стоит, я направился к озеру. Спустившись по пологому берегу к небольшому — шириной с метр, песчаному пляжику, примыкающему к озеру только с той стороны, где я спускался, подошел к чистой, как слеза ребенка, воде, наклонился, чтобы зачерпнуть живительную влагу, когда услышал плеск.

С таким шумом нечто вырывается из водной глади, разметав по округе тонны брызг, наслаждаясь кристальной чистотой этого места.

Подняв голову, оторвавшись от созерцания чистейшей воды, я увидел, как в центре озера, словно из ниоткуда, появился силуэт гуманоида. Он барахтался в воде, словно пытался вырваться из шторма, но не мог, не хватало сил… Вероятнее всего, он настолько устал бороться, что даже не мог кричать.

Глаза резанули несколько деталей.

Голубой цвет кожи.

Головные отростки в количестве двух штук.

И миловидная внешность: слегка скуластое лицо, серьезное, но в то же время, привлекающее своей простой, но словно кукольной красотой. До боли знакомое лицо.

— Ветт! — крикнул я, инстинктивно бросаясь к воде. Но едва занес ногу, чтобы вступить в воду, озеро преобразилось.

Теперь, это было болото, зловонное, источающее такие смрадные ароматы, что от них резало глаза. По периметру, вместо цветущей травы, оказались камыши, затянутые паутиной и непроходимым бурьяном. Песочный пляж превратился в острую гальку, которая непостижимым образом впивалась в подошву бронированных сапог, оставляя царапины и зазубрины на металле.

Голубокожая тви’лечка отчаянно сопротивлялась неспокойной воде, пытающейся утащить ее вниз. Я бросился в болото, но оно, словно защищенное желе, оттолкнуло меня, отпружинило. Опешив от подобного, повторил свою попытку. Но вместо резкого рывка, сделал это медленно, осторожно, словно сапер, подбирающийся к детонатору в самом неудобном месте взрывного устройства.

Сработало.

Медленно двигаясь, я в то же время сумел непостижимым образом приблизиться к барахтающейся Ветт. Первая попытка схватить ее за руку не удалась — девушка явно пребывала в истерике.

— Нет! Нет, тварь! — кричала она, а слезинки блестели на ее щеках. — Ты не сделаешь это снова! Я лучше умру!

На любые обращения к ней тви’лечка не реагировала, словно не слышала и не видела меня. Ее хаотичные движения вспенивали воду, превращая ее в нечто столь неосязаемое, похожее на аэрозоль, что она за доли секунд провалилась в болото глубже, чем с того момента, как я ее увидел.

Бескомпромиссно отвесив ей пощечину, ради приведения в чувство, ощутил, как нечто в глубинах этой грязной и непроглядной лужи стало тянуть меня за ногу вниз. Нет, так не пойдет.

— Рик?! — глаза Ветт округлились. — Нет, не может быть! Снова?!

— Заткнись! — приказал я, схватив ее за руку и потянув на себя.

Главное — без резких движений. Если эта трясина теперь легче воздуха, то вытянуть не составит труда и…

Корпус девушки выскользнул из пучины так стремительно, что пробка, покидающая бутылку взболтанного шампанского, могла ей позавидовать. Словно в замедленной съемке, она перелетела по воздуху, ударившись о гальку.

Так, а теперь пора выбираться самому.

Развернувшись в сторону пляжа, я медленно потащил ногу из капкана трясины. Шло туго, неохотно, тяжело, но получилось. Высвободив конечность, едва не бросился бежать, благо мутная слизь, что прежде претворялась водой, доходила всего лишь до колена. Но припомнив, насколько здесь опасны резкие движения, пересилил свои инстинкты, медленно, по шажочку, побрел в сторону гальки, на которой меня уже ожидала Ветт.