Отступник - Наталья Шитова

Придя в Логово уже после того, как его покинули убийцы, Валентин был потрясен. Ни одного живого лешего он не нашел. В растерзанном Логове он пробыл всего несколько минут. Его хватило только на то, чтобы бегло осмотреть трупы и убедиться, что все мертвы. А потом он бросился в лес искать уцелевших друзей.

Он долго рыскал по лесу, а потом вышел к реке. Нерш был тем единственным местом, у которого могли искать защиту лешие. Но Валентин нашел на берегу Цьева и Шелу, которым не смогла помочь даже священная река. И этот удар был столь же силен, как и гибель лешачьего Логова. Юных лешат он любил особо, и видеть их мертвыми было совершенно нестерпимо…

Отчаяние и горе висели над маленькой компанией, попавшей в такую переделку. И не всем удавалось быть такими сдержанными и терпеливыми, как Хранитель.

Кшан вовсе обезумел. Он тупо молчал и шел туда, куда его вели. На ходу его трясло от безнадежных, бесслезных рыданий. Иногда он внезапно садился на землю, заваливался на бок и лежал, не реагируя ни на слова, ни на руки друзей.

За раненым лешаком бдительно следил Сергей. Валентин не мог прийти в себя от изумления. Сергей, сам усталый и потрясенный, занимался с Кшаном, как с капризным, но любимым ребенком. И возможно только благодаря этой опеке за время пути Кшан не навредил себе. От его прыжков, падений и бурных истеричных всплесков с его израненным телом могли приключиться разные новые неприятности, и только забота толстого ветеринара спасла лешака на этот раз.

Лида пыталась помогать Шепу. Но он обращался за помощью только, когда ему нужно было ненадолго оставить младенца на чужих руках.

Еще пару километров люди и лешие прошли вверх по Нершу, пока Шеп не решил, что место для отдыха достаточно безопасно.

И тогда лешие расположились на ночлег в сухой, нагретой за день лощине, что спускалась поперек крутого берега Нерша к самой воде. Вообще-то, дело уже шло к рассвету, и короткий неспокойный сон в чужом месте не мог восстановить силы. Но отдых после всего пережитого был всем просто необходим.

Поэтому, когда Сергей с Валентином устроили для всех широкую постель, натащив сухих веток, Кшан с наслаждением прилег и совершенно отключился, дав возможность своему опекуну немного вздохнуть. Сергей по-прежнему устроился рядом с раненым, а Кшан хоть и не спал, но тихо лежал, молчал и только порой подносил к лицу руку, чтобы вытереть слезу.

Шеп тоже прилег, положив младенца рядом. Лешеня сразу же проснулась и запищала. Малышка была голодна. Шеп убрал до отказа ноготь на мизинце и полоснул по подушечке мизинца крепким, как металл, ногтем большого пальца. В разрезе выступила кровь. Шеп осторожно вложил мизинец в маленький ротик и, затаив дыхание, следил за дочерью.

Лешеня вцепилась в палец Шепа с невероятной жадностью. Старательно пососав некоторое время, она тихо и спокойно уснула, вцепившись ручонкой в кончик своего хвостика.

Валентин заставил сына лечь, и мальчик повиновался. Он был совершенно замучен и послушался беспрекословно. После всего пережитого на Мирошке лица не было, но держался он на удивление спокойно, и ни на что не жаловался. Может быть, присутствие отца и нескольких других взрослых вокруг успокоило ребенка. Он тихонько лежал, дыша мерно и спокойно, и Валентин был почти уверен, что сын уснул.

Но Мироша вдруг резко вздрогнул всем телом. Валентин перепугался, но не стал окликать мальчика, только осторожно погладил его плечо.

— Папа… — прошептал Мироша совсем несонным голосом.

— Что?

— Папа, а Цьев… Ему долго было больно?

Валентин помедлил с ответом, подыскивая слова.

— Кто же теперь знает? Думаю, что нет…

— Зачем Нершу понадобилась его смерть? — неожиданно язвительно проговорил мальчик, и Валентина передернуло от этого незнакомого тона.

— Не говори так о Нерше, милый. Река не допустила бы…

— Папа! — гневным шепотом оборвал его сын.

Он замялся, ухватил Валенитна за руку и повернулся лицом к отцу.

— Папа, не разговаривай со мной, как с лешим! — сказал мальчик, и его глаза наполнились слезами.

— Я разговариваю с тобой совершенно обыкновенно! — встревожился Валентин. — Не пугай меня, Мирошка. Что тебя мучает?

— Папа… Я понял, что Нерша нет.

— Что с тобой, мальчик?! — испугался Валентин и, опершись на локоть, приподнялся и положил ладонь на лоб мальчика. Голова ребенка была прохладна, никакого жара. — О чем ты, Мирошка, я не понимаю!

— Папа, великого Нерша нет, — серьезно и с расстановкой проговорил мальчик. — Есть река. Просто река, и все. Нет никакой великой души Нерша. Или… Или же Нерш устроил все это специально… И тогда он не великий заступник, а подлый мучитель!

Валентин, затаив дыхание, прислушался, спят ли лешие. Может быть, они и не спали, но, наверное, не слышали жаркого шепота Мирошки.

— Не надо спешить с выводами, сын, — спокойно сказал Валентин. — Я думаю, что ты очень поторопился.

— Поторопился? Разве? — горько произнес мальчик. — Ты считаешь, что я не прав? А я прав, папа, потому что все, что случилось, можно объяснить только так…

Валентин знал, что малыш в свои девять лет не только сообразителен. Мирошка был чутким и ранимым мальчиков, он довольно тонко чувствовал добро и зло, высокое и низкое, смысл и бессмыслицу. Сказками об абстрактной доброте священной реки не успокоить его потрясенную душу. И Валентин не очень-то удивился тому, что за какие-то несколько суток Мирошка из дитя Нерша превратился в убежденного атеиста.

— Может быть, что ты и прав, — сказал, наконец, Валентин. — По крайней мере, я отлично понимаю, как ты пришел к таким выводам. Только ты подумай и о леших. Их вера помогает им куда больше, чем сама по себе река, великая она или нет. Поэтому будь осторожен в словах, Мироша.

— А что? Разве я не должен говорить об этом? Даже с тобой? — прошептал Мироша, и в голосе ребенка появилсь изумление и обида.

— Да нет, милый, ты обязательно должен рассказать мне обо всем! Только ты зря заговорил об этом здесь, — сдержанно отозвался Валентин. Если тебя услышат Шеп и Кшан, им будет очень больно…

— Но они еще не слышали? — мальчик чуть не заплакал, разволновавшись, что может обидеть леших. — Они не слышали?!

— Нет, я уверен.

Мироша успокоенно вздохнул и прижался щекой к ладони Валентина.

— Мы потом поговорим, ладно, папочка?

— Конечно, сынок, — твердо сказал Валентин. — Ты подремли еще немного. А то уже совсем скоро рассвет, и Шеп скомандует подъем.

Мальчик немного поерзал, устраиваясь на ветках и закрыл глаза. Его дыхание снова выровнялось и стало еле слышным.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});