Город богов - Юлиана Суренова

— Принять все как есть? Но разве не сражаясь за свою жизнь человек проходит испытание?

— Да. И, все же, никто не сможет сделать ни шага, если вперед не ведет тропа его судьбы… — он тяжело закашлялся, вынужденный умолкнуть, дыхание стало прерывистым и напряженным.

— Они будут искать твою сестру…

— Наверно… — прошептал Ларс, устало закрыв глаза.

Глядя на измученное, залитое кровью и потом лицо горожанина, юноша продолжал: — Ты зря велел им идти к каравану. В городе они могли бы спрятаться, надеясь отсидеться, переждать какое-то время… В караване же им будет некуда деться… Потому что… Ты был прав, когда говорил, что наши родители не станут нарушать обет из-за двоих несмышленышей, нарушивших волю взрослых… И тем более они не сделают этого ради того, чтобы помочь чужакам.

— Если бы они знали о том, что произошло, то передумали бы…

— Из-за Губителя?

— Да. Он враг всех живых.

— Ларс! — вскрикнул Ри, вдруг осознав: — Все посвященные в тайну ведь думают, что нам противостоит Госпожа Кигаль, а не повелитель Погибели! — в его глазах вновь отразился страх, душа затрепетала. Еще миг назад юноше казалось, что хуже уже быть не может, что все потеряно, лишилось смысла. — Мы должны что-то сделать! Мы должны предупредить! — да, пусть Ри не хотел больше жить ради себя, но он мог продолжать жизнь во имя других, своих родных и близких… — Нужно попробовать выбраться отсюда!

— Я знаю городские подземелья. Они все связаны воедино…

— Но дверь закрыта на замок…

— Ничего, я открою…

— Они не позволят нам бежать! Они следят за нами, подслушивают наш разговор…

— Нет, — Ларс был уверен, что это не так.

— Зачем же тогда они заточили нас сюда? Почему просто не отпустили? Мы нужны им!

— Нужны. Только это ничего не изменяет. Ты забываешь, что нам противостоит не смертный, а бог. Губителю нравится играть с добычей, как кошке с мышкой. Ему мало просто проглотить ее.

— С чего ты взял?

— Иначе все мы были бы давно мертвы… Вспомни, тогда в зале. Он сам сказал хозяину города, что для него важнее не сам обряд, а то, что ему предшествует. Он питается нашими чувствами, и…

— Не продолжай, — бледность лица караванщика была видна даже в сумраке подземелья. — Ему все это доставляет радость… И наша борьба даже больше, чем смирение… Послушай., а, может, тогда ничего не делать, сидеть, отрешившись от всего? Назло Ему!…Но мы не можем, не должны! — в отчаянии он стукнул кулаком по камню, в кровь обдирая пальцы, и не чувствуя боли.

— В твоих воспоминаниях, черных грезах куда больше переживаний, чем в действиях… Ладно, — Ларс шевельнулся, устраиваясь поудобнее, скрипнул от резкой боли зубами. — Тебе придется помочь мне добраться до двери… Но сперва выслушай меня. Будь внимательным. Я объясню, как пройти через подземелье…

— Нет! — вскричал Ри. — Нет, я не пойду один! — он не мог даже помыслить о том, чтобы попытаться спастись одному, бросив Сати и Ларса. — Мы должны идти все вместе!

Горожанин молчал, раздумывая, что делать. Он понял, что бесполезно убеждать Ри пойти на то, что караванщик считает худшим из предательств. К тому же, подземные ходы напоминали собой лабиринт, из которого вряд ли кто смог бы найти выход, даже имея его план… На это, наверно, и рассчитывал маг.

— Пусть будет так, — Ларс заставил себя встать.

Голова кружилась, перед глазами плясали красные блики, боль заполняла собой все сознание. Застонав, горожанин прислонился к стене. И в тот же миг он почувствовал рядом плечо караванщика, который поспешил поддержать друга. По другую же руку, возникнув словно из-под земли, встала Нинти.

— Осторожней! — воскликнула она, а затем, не скрывая обиды и недовольства, продолжала: — Тебе нужен покой! Иначе твои раны не заживут!

— Покой приведет меня лишь к смерти, — переведя дыхание, медленно проговорил Ларс.

— Ты ее знаешь? — настороженно поглядывая на чужачку, спросил Ри. Его мускулы напряглись, глаза сощурились, видя во всем незнакомом опасность и беду.

— Нинти — пленница этих стен, как и мы, — проговорил Ларс, становясь на сторону девушки, от которой исходили потоки умиротворения, а доверчиво глядевшие на окружающих широко распахнутые глаза развеивали сомнения, не позволяя им даже облечься в слова и образы…

— Где-то здесь должна быть еще одна пленница — рабыня из нашего каравана, — Ри огляделся, однако не заметил в темнице никого, кроме тусклого силуэта сжавшейся в комок Сати.

Нинти на миг прикусила губу, задумавшись, а затем тихо проговорила:

— Я слышала за стеной чьи-то шаги… Кто-то бродит по подземелью. Только мне казалось, что это не человек, а, скорее, какое-то животное. Крики, которые оно издает… Нет, наделенные душой так не кричат — потерянно, безнадежно, слепо…

— Возможно, она обезумила, — помрачнев, Ри опустил голову на грудь. На миг ему стало жаль несчастную, но потом, спустя краткий миг воспоминаний и раздумий, он позавидовал ей, ведь она нашла ту лазейку, через которую можно было сбежать от жестокости реального мира.

— Не знаю, — девушка качнула головой, в ее глазах зажглись сомнения. — Мне кажется с ней что-то не так… Еще до того, как Хранитель изменил это подземелье, переделывая его в темницу для вас троих, я видела ее. В первый миг мне показалось, что это очень красивая молодая женщина, но потом, стоило мне на мгновение закрыть глаза, как она превратилась в животное, олениху… Странно…

— Но разве это возможно? — Ларс поморщился, чувствуя, как закружилась голова. Перед глазами вились какие-то черные мухи, красные бабочки, носясь в причудливом танце, заслоняя весь мир.

Низкие своды не позволяли выпрямиться, откинуть голову назад, приходя в себя, они сдавливали, сжимали, отнимали силы…

Ри взглянул на Нинти, та чуть заметно кивнула, и они одновременно склонились, опуская раненого на сваленную в углу солому.

— Мы должны идти! — тот удержал их за плечи, собираясь вновь подняться на ноги.

— Конечно, — кивнула девушка, успокаивающе коснувшись его горячего лба свой ледяной рукой. — Но только когда будем готовы.

— Я смогу! — стиснув зубы, упрямо проговорил Ларс.

— Конечно. Никто и не сомневается, — она заглянула ему прямо в глаза, и на миг горожанину показалось, что ее очи — огромные, бескрайние, как небо, готовые вобрать в себя всю скорбь и боль земли — пронзают его насквозь, заглядывают в душу, но не чтобы узнать какие-то тайны, подчинить или унизить, а лишь стремясь помочь найти нужную мысль, коснуться нужной струны, чей звон указал бы дорогу вперед. Затем в ее глазах отразился легкий, едва уловимый укор, и Нинти заговорила вновь: — Вы ведь хотите, чтобы с вами пошла и Сати, — она повернулась к Ри, — ей труднее справиться со всем случившимся, со своими мыслями, чем тебе. Я боюсь… — она на миг замолчала, опустила взгляд на камни, — я боюсь, если мы ее сейчас позовем, вырвем из того оцепенения, в котором она нашла если не избавление, то хотя бы покой, она обезумит, попытается покончить с собой…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});