Тёмные дни (СИ) - Екатерина Михайлова

том, как справляется с этим Гвирн. Вот кому сейчас приходилось действительно тяжело.

За последние пару месяцев они почти не общались, и Юта чувствовала вину за это. А ведь когда-то она даже обещала Гвирну строить с ним отношения. Но после того, как они привели людей в Утегат, а Корт исчез, ей стало не до личной жизни. Да и их отношения с Гвирном охладели. А потом вернулся Корт, и она снова сбежала с ним в Лиатрас.

Вообщем, с тех пор им так и не довелось толком поговорить. А теперь Гвирну, наверное, было очень плохо. И Юта даже не представляла, есть ли у него с кем разделить горе. В конце концов Юта решилась и на первом за день привале отправилась искать Гвирна.

Его просторная, сшитая из козьих шкур, палатка оказалась пуста. Но один из ближников Гвирна подсказал, где он может быть. Юта подошла к большому роскошному шатру. Он был отделан разноцветными кожаными лоскутами и выделялся на фоне блёклых утлых палаток, как величественный замок среди жалких лачуг.

Снаружи не было охраны, но Юта знала, кому принадлежит этот шатёр. Она ни в коем случае не собиралась заходить внутрь. Если Гвирн действительно здесь, то Юта подождёт его возвращения. Девушка уже собиралась развернуться и уйти, когда до слуха донёсся раскатистый голос:

— Найдёт Город Богов — и молодец. Воздадим ему почести, наградим ещё какой-нибудь именем, какого больше ни у кого нет, вроде «Проводник Народов» или «Укротитель Песков». Запишем о его подвиге в свитках для потомков. До конца своих дней он сможет почевать на лаврах, оставаясь уважаемым человеком. Но к политике он не должен иметь никакого отношения.

Этот высокий брюзгливый голос мог принадлежать только Улгерну. Юта запомнила его по пятнистому лицу, да ещё по паре едких эпитетов, которыми его наградил Корт.

Вместо того, чтобы уйти, Юта придвинулась к палатке ближе.

— Речь и не идёт о политике. Он просто должен повести атлургов в бой — вот и всё. Даже тактику боя и всё остальное мы будем решать все вместе. Я лишь говорю о том, чтобы позволить Корту встать во главе нашей армии.

Примирительный тон Гвирна звучал приторно и фальшиво. Юту затошнило от его слов. Если крутиться, как уж на сковородке, и значит вести политику, то Юта не хотела иметь с этим ничего общего.

— Просто встать во главе нашей армии?! — кипятился Улгерн. — И в случае победы позволить забрать себе все лавры?! Да и что он может понимать в сражениях? Пусть он и ругат, и атлург, но всё равно пришёл из Города-за-Стеной, а значит, наполовину чужак. Может, он и провёл несколько месяцев в пустыне и что-то понимает в этом. Ну так пусть и ведёт людей! Но причём тут сражения?! Есть ли у него хоть какой-то опыт? Что он вообще понимает в атлургах и в том, как они сражаются?

— Но ведь нам придётся воевать вовсе не с атлургами, — прозвучал неуверенный голос, которого Юта раньше не слышала.

Улгерн громко фыркнул. Гвирн подхватил мысль незнакомца:

— Именно. Корт жил в Городе-за-Стеной и знает, как сражаются наши враги. Это преимущество. Есть ещё одно. Он уже объединил народ. Конечно, он просто проводник. Но вся эта масса людей, в том числе и не доверяющих друг другу и враждующих между собой, — все идут за ним. Кто ещё сможет быстро объединить всех под своим командованием? Да пока мы будем решать, кому возглавить армию атлургов, пройдёт месяц. А враг ждать не будет. У нас просто нет времени на споры. А Корт уже ведёт всех за собой. Если объявить людям, что он возглавит их в бою, возражений не будет. Они просто по инерции и дальше пойдут за ним.

— Этот вариант не идеален, — услышала Юта глубокий низкий голос. И сразу узнала его. Он принадлежал Салгаиру — тому старику с умными глазами, который был к ней добр, — но он, по крайней мере, реален.

— Да что с тобой, в самом деле! — вскипел Улгерн. — Неужели ты не понимаешь, что мы просто не можем позволить ему вести нас! Атлурги не могут встать под руку чужака в решающем сражении! Вероятно, самом важном в истории народа! Если мы подчинимся ему, люди этого не поймут. Мы растеряем весь авторитет в их глазах!

В шатре воцарилась тишина. Несколько минут Юта ничего не слышала. Должно быть, Канги раздумывали над словами Улгерна. Сердце Юты билось у самого горла. Она давно так не нервничала. Ей казалось, что сейчас должна решиться судьба Корта, а значит, в какой-то мере, и её.

Юта ближе припала к щели у входа, боясь пропустить хоть слово. Как вдруг пола шатра отлетела в сторону, и наружу вышел средних лет тощий мужчина с высоким хвостом на затылке. От неожиданности Юта отпрыгнула в сторону, но было уже поздно.

Мужчина удивлённо и немного растерянно смотрел на незваную гостью.

— Та-ак, кто это у нас тут? — спросил он беззлобно.

Юта узнала его голос. Это он пикировал Улгерну, отметив, что сражаться атлургам придётся вовсе не с себе подобными. Значит, он на стороне Корта?

Из палатки вышли трое оставшихся Кангов. Первым шёл Улгерн, за ним Гвирн, замыкал процессию Салгаир. Увидев Юту, старик хитро прищурился:

— Да это же сама жрица Амальрис! Ты хотела поговорить с нами, дитя? Или же это просто приступ любопытства? — Глаза Салгаира смеялись, превратившись в щёлки.

— Я… я искала Гвирна, — заикаясь, выдавила Юта.

— Отлично! — Улгерн выглядел до крайности раздражённым. Он смотрел на Юту свысока, с едва скрываемым презрением. Глядя на Гвирна, старик прошипел: — Теперь твоя жрица всё растреплет Корту.

— Юта никому ничего не расскажет, я могу поручиться за неё, — вступился за Юту Гвирн. И уже в сотый раз за время знакомства Юта ощутила к нему глубокую благодарность.

Но Улгерн не оценил слов Гвирна. Он лишь едко рассмеялся.

— Как же! Она же его любовница!

У Гвирна вытянулось лицо. Он растерялся и молчал, часто хлопая глазами. Глядя на него, Улгерн развеселился. Эта сцена доставляла ему удовольствие.

— Ты что, не в курсе? — покачал головой Канг Умрагата. — Не знает, что творится у него под носом. Да об этом уже весь лагерь судачит!

Юта густо покраснела. Гвирн напряжённо и пристально смотрел на неё.

— Это не так! — выпалила Юта. — То есть… мы просто спим рядом. Так теплее. — В конце Юта перешла практически на шёпот, осознав, как глупо звучат её слова. Да, наверное, и неправдоподобно.

Воцарилось неловкое молчание. Только Улгерн наслаждался немой сценой.