НеКлон - Anne Dar

так.

От услышанного мне стало немного не по себе, поэтому я слегка поджал губы:

– Не так.

– Тогда зачем он так подумал?

– Не “зачем”, а “почему”.

– Почему?

– Хотя бы потому, что ты в моей рубашке и без штанов.

– И что в этом такого?

Я хотел ответить словами: “Потому что ты красивая, что невозможно не заметить”, – но вместо этого процедил другую цитату:

– Странная ты.

От услышанного она неожиданно сильно нахмурилась и как будто сжалась. Будто испугалась этого замечания. Будто какого-то замечания ей можно было бояться больше, чем меня самого: в конце концов, её совсем не смущал факт того, что мы стояли друг перед другом в полуголом состоянии, и что при этом я откровенно являлся сильнее нее. При этом она явно даже не думала на тему интима или о гипотетически вероятной для нее опасности в этом направлении. Ведь это странно…

– …Для начала давай позавтракаем. И определимся с обедом. Или у тебя есть планы на сегодня? – я приглашал её в бар.

Она как будто сильно сомневалась, но после ответила словами: “Планы подождут”. В этом её ответе было скрыто очень многое. Из него следовало, что у нее есть планы, при том, что она бродяжка. Какие могут быть планы у бродяжек? Однако для бродяжки она выглядела слишком ухоженной: красивые ноги блестят от депиляции, ухоженная линия бровей и в принципе чистое личико… Однако при этом повреждены пальцы и губа…

Наблюдая за тем, как она завязывает свой высокий хвост и выплетает вдоль него несколько крупных кос, я снова начал соблазняться на эту красоту – ни у одной девушки я до сих пор не видел таких пышных, густых волос, и такой прически… Пряди как будто переливались разными оттенками коричневого цвета: от тёмно-шоколадного до светло-каштанового.

Она задала мне очередной странный вопрос: “Чтобы не привлекать к себе внимание, нужно быть на виду?”. Вопрос прозвучал в контексте нашего диалога, но всё же дал мне новую пищу для размышлений: она не хочет быть на виду. Значит, скрывается. От кого? Но ещё… Она как будто совсем не осознаёт своей красоты. Зато я с самого начала осознавал. Поэтому по пути в бар зашел в аптеку, чтобы обновить презервативы – старым остаткам было больше года, лучше было перестраховаться, – и после вновь пытался выведать, точно ли ей есть восемнадцать, хотя уже и перестал сомневаться в этом. Зато в том, что она западёт на меня, с каждым проведенным рядом с ней часом сомневался всё больше и больше. И это привлекало меня не меньше, чем её внешность. До сих пор на моем жизненном пути не встречалось такой своевольной одинокой девушки, которая отказала бы мне. Ариадна же не отказывала – она даже не думала о том, что в её отказе может быть необходимость! Просто игнорировала саму возможность нашей с ней состыковки. Это поражало меня больше всего: да как такое возможно, чтобы такая молоденькая красотка не допускала даже крохотной возможности хотя бы одного страстного поцелуя с брутальным незнакомцем, сверлящим её красноречивым взглядом?! С чего вдруг она решила, что мы не можем попробовать?.. Нет, серьёзно, какова причина?..

В баре она была напряжена, но только до тех пор, пока хорошенько не распробовала пиво. Когда же наконец расслабилась, начала сыпать пригоршнями странных вопросов: что такое “бабочки в животе”, кто такие “тёзки”, что за музыкальный инструмент у Илайи?.. Вопросы были, мягко говоря, неординарными. Они меня по-настоящему напрягли. То же, как легко она впитала в себя придуманную мной на ходу специально для неё легенду про иностранку, приехавшую в Швецию из Америки, окончательно заставило меня понять, что с этой девушкой что-то “не так”. Причём это таинственное “нечто” было очень серьёзным, я даже подозревал в нём угрозу, с которой мог бы не справиться даже опытный киллер, однако при этом справлялась хрупкая девушка… Это было странно, немного неприятно, но не отталкивающе, а наоборот – маняще. Как бабочку манит огонь на сожжение, так Ариадна, танцуя со мной посреди бара так, будто рядом с ней есть только я, манила меня в глубину своего тёмного прошлого…

После были выброшенные ею бинты, освободившие её правое предплечье – с кровавыми потеками… Купленная мной для нее одежда и предметы гигиены – она от них не отказалась и даже будто обрадовалась им, особенно её вдохновил вид расчески… Я решил проверить и спросил таким тоном, будто отрицательный ответ может быть нормой:

– Ты когда-нибудь видела, как готовится блюдо?

Она повелась:

– Нет, не видела. И совсем не умею готовить.

От этого ответа меня словно пригвоздило к полу. Как человек восемнадцати лет может всерьёз утверждать, что ни разу в жизни не видел процесса приготовления блюда? Я нашел всего два варианта ответа, и оба были ужасны: либо у неё амнезия, либо тяжелое детство в подвале. Я предпочел остановиться на первом варианте. Потому как она, вроде бы, в социуме держалась вполне уверенно, хотя и многого не знала – к примеру, что такое банковские карты. А ещё потому, что второй вариант был слишком зверским.

Она мастерски играла в шашки – в основном обыгрывала меня. Однако про домино впервые слышала. Усвоив же простые правила игры, она быстро вошла во вкус и ни разу не изъявила желание остановить игру. Я же хотел наблюдать за ней, а во время игры она была как никогда близка ко мне и, сама того не понимая, как никогда открыта. Она не замечала, как во время набирания игральных костей её запястья оголялись, а вместе с ними оголялись и ужасные кровавые ссадины на её запястьях. Теперь у меня не осталось ни малейших сомнений в том, что её руки связывали очень крепко и на долгое время. Её губа хотя и зажила, всё же показывала мне, что травмирована она не от укуса, который она могла бы нанести себе сама – травма была от удара. Но при этом, играя в домино, она выглядела счастливой. И это пугало меня. Внутри меня всё вскипало от вида её пострадавших запястий, а она улыбалась, раз за разом вытаскивая из банка выгодные для нее фишки.

Этим вечером мне не хотелось раздеть её, чтобы заняться с ней отменным сексом. Мне хотелось раздеть её, чтобы увидеть каждую царапину, чтобы вытрясти из неё историю происхождения каждой из них… Я даже представить себе не мог, что речь шла не о царапинах. То, что я увидел уже следующим утром, всерьёз выбило