Любовь против (не)любви - Салма Кальк

и не первый раз на свете живёт. Но…

Только. Ещё. Не. Хватало. Влюбиться в брата своего мужа и питаться его восхищёнными взглядами!

Вечером накануне его отъезда затевалась пирушка — Петронилла напекла пирогов, выкатили эля и вина, а подарки для Анны и младенца Уилла уже были переданы и упакованы в дорожную суму, чтоб утром не возиться. Катерина по обыкновению пошла проверить итоги дня — что сделали, и задержалась наверху. Новая порция черепицы была осмотрена и одобрена, но прежде чем спускаться вниз, нужно было привести в порядок свои чувства. Хотелось реветь — от невозможности, от безысходности, от распирающего изнутри волнения. Она знала, что это пройдёт — стоит только источнику волнения удалиться на приличное расстояние. Рутина затянет, работа вылечит. Но сейчас, на закате, это было очень остро и очень чувствительно.

Леса скрипнули под ногами, она обернулась — точно, Джон.

— Кэт, что ты тут делаешь? Пойдём вниз, Роб уже хотел за тобой лезть, но я попросил разрешения сделать это сам и посмотреть, что видно вокруг.

— Хорошо видно, — вздохнула Катерина, не глядя на него.

— Торнхилл на горке, и с верхушки башни видно даже больше, чем в Телфорд-Касле, а он тоже на холме.

— Да, я люблю бывать тут вечером и смотреть на закат.

— И впрямь красиво, — согласился он.

Взял её за руку, наверное — хотел повести вниз, но — просто оставил её руку в своей. И так прошло несколько долгих, мучительных мгновений.

Никто не хотел смотреть друг другу в глаза. Никто не сказал ни слова. Только он, она, старая башня и закат.

Солнце опустилось, сразу же сгустились августовские сумерки.

— Пойдём вниз, сестрёнка, — он выпустил её руку, улыбнулся — немного печально.

Впрочем, потом снова взял её ладонь и тщательно следил, чтобы она не оступилась в сумерках. Катерина не стала ему говорить, что изучила здесь всё настолько, что заберётся на ощупь в темноте, и спустится тоже, и вообще у неё ночное зрение, и магический свет она тоже может зажечь…

Нет, она просто спустилась вниз — с рукой в его руке. И даже не вздохнула, когда он передал её руку ожидающему внизу Робу.

38. Будни и праздники

Урожай был собран и прибран, яблоками пропах весь замок, варенья наварили полный подвал, рябиновая настойка в больших кувшинах тоже подходила в подвале. Настойку Катерина сделала по папиному рецепту, тот был большой любитель, у него в комнате и на даче всё время стояли здоровенные бутыли. В общем, самое время для праздника.

Более того, для праздника подоспел ещё один повод, ничуть не менее весомый: Катерина решила, что им с Робом можно перебираться в замок. Поблагодарить Хью и Дороти, а потом — пора и честь знать. Новая спальня располагалась на третьем этаже и была раза в три больше их маленькой комнатки в доме Хью, кровать сделал плотник из Прайорсли, подушки и перину набили гусиным пухом, а простыни Катерина подрубила сама. На полу лежали коврики — с каждой стороны, вот ещё, в спальне держать какую-то солому! Ей даже удалось заполучить стекло в окно — Джон прислал в подарок. Написал — в знак уважения к огромной работе, которую она проделала.

Джон не показывал в Торнхилл и кончика носа, даже мимо не проезжал. Регулярно слал письма Робу и в них всегда кланялся Катерине — и на том спасибо. А она в очередной раз оказалась права — работа выветрила из головы всё лишнее очень быстро, и тот закат на башне остался всего лишь красочным воспоминанием, не будоражащим воображение и не приносящим боли. И хорошо. Потому что жить с одним и мечтать о другом — нет, это было не для неё. Впрочем, как она понимала, и не для него.

И поэтому — с лёгким сердцем обустраивать спальню. На стены повесили гобелены, привезённые летом из Прайорсли — диковинные замки, рыцари в латах, прекрасные девы. Оставались ещё три — со сценами охоты и с розами, Катерина ещё думала, куда она сможет их применить. Но на втором этаже она уже выделила себе кабинет, и поставила туда стол, стул со спинкой от того же плотника, который сделал кровать, скамеечку под ноги. На лавки и на стул сшили подушки. Стекло в окно должны были доставить — его заказали в столице, при помощи того же Джона. А пока Катерина обходилась магическими огнями — темнело уже намного раньше, чем летом, и рассвет тоже наступал позднее.

А ещё кабинет располагался над кухней, в которой перебрали и запустили в работу большую печь. Петронилла только ахала — куда это миледи так размахнулась, но потом призналась, что на новой просторной кухне намного удобнее, чем в доме Айви. Печь давала изрядно тепла, и нагретый воздух поднимался в кабинет Катерины, где стал часто бывать и Хью — потому что светло, чисто и удобно.

Вообще понятие простора здешним людям было не очень-то известно. И поэтому когда Катерина говорила, что планировать нужно большие комнаты — её не понимали. Зачем, лучше ж влепить много маленьких! Ну как, ещё лет сорок назад она бы и согласилась, но с тех пор много воды утекло, и как-то сам собой стал ценен комфорт — и пространство, и тишина, и удобная постель. Роб смотрел и изумлялся, говорил — Старший народ определённо не дураки, хорошо живут!

Как там живёт Старший народ, Катерина не имела никакого понятия. Но — легенда работала, и хорошо.

Впрочем, она позвала Бранвен на праздник, и попросила дочек тоже приводить — раз все решили, что не чужие друг другу. Та спросила только — неужели Катерине это кажется уместным? А Катерина посмеялась — не только ж раны лечить их звать, можно и по какому-нибудь хорошему поводу.

Во дворе завелись собаки, а в замке — коты, всё равно что сами собой. Ничего, места всем хватит.

В вечер равноденствия во дворе и по берегу реки зажгли костры — как издавна делали в этих краях. И танцевали вокруг тех костров, бросали в них порох, чтоб взрывался, благодарили за тёплое щедрое лето, и просили мягкой зимы. Катерине подобные вещи всё ещё были в диковинку — одно дело знать по книгам, а другое дело — видеть, что реально существует и работает. Но раз работает — нужно делать, как надо, и пользоваться.

Кто-то ушёл спать, кто-то ещё танцевал вокруг костров, кто-то разговаривал у камина в большом зале. Бранвен с любопытством осмотрела