Обиды на Россию не имели. Штрафные и заградительные формирования в годы Великой Отечественной войны - Юрий Викторович Рубцов

при попытке к бегству.

Аналогичный приказ был издан на следующий день, согласно которому были поощрены красноармейцы Е.И. Недосейкин и И.П. Столяров, при конвоировании группы из 114 человек из Рабочего поселка № 1 в 18-ю стрелковую дивизию огнем на поражение предотвратившие побег одного из задержанных. Очередной случай такого рода, что следует из приказа от 12 апреля 1943 г., произошел с красноармейцами Л.В. Скребцовым и Л.И. Слепцовым, которые, столкнувшись с неповиновением задержанных, ранили одного военнослужащего, активно пытавшегося уклониться от проверки документов[643].

В последнем, третьем периоде войны по мере освобождения ранее оккупированных советских районов на передний план вышла необходимость борьбы с бесчинствами по отношению к мирному населению, пресечения вооруженных грабежей и убийств в прифронтовой полосе. При отсутствии в ряде частей должного контроля за личным составом и слабости местных органов милиции эту функцию, согласно приказу заместителя наркома обороны СССР Маршала Советского Союза А.М. Василевского № 0150 от 30 мая 1944 г., взяли на себя заградительные отряды. Им, а также дорожно-комендантским ротам, контрольно-пропускным пунктам и комендантам предписывалось: «С целью вылавливания военнослужащих, укрывающихся от фронта, дезертиров, военнообязанных, уклоняющихся от призыва в Красную армию, и других шляющихся проходимцев, чаще проводить тщательные проверки и облавы в населенных пунктах войсковых и армейских тылов»[644].

Одновременно, учитывая, что Красная армия перешла преимущественно к наступательным действиям, потребность в предотвращении несанкционированного отхода военнослужащих с занимаемых позиций, для чего собственно, и создавались заградительные отряды, свелась к минимуму.

7.3. Заградительные отряды в непосредственных боевых действиях с противником

Заградительные отряды не только выступали в роли заслона, препятствовавшего проникновению в тыл дезертиров, паникеров, немецкой агентуры, не только препятствовали несанкционированному отходу военнослужащих с занимаемых позиций и возвращали их на передовую, в расположение своих частей, но и сами нередко вели непосредственные боевые действия с противником.

Руководящими документами это не только не предписывалось, но и порицалось. Так, уже через два месяца после издания приказа НКО № 227 начальник Генерального штаба Красной армии генерал-полковник А.М. Василевский в директиве № 157338 от 1 октября 1942 г. обращал внимание командующего войсками Закавказского фронта генерала армии И.В. Тюленева на плохую организацию службы заградотрядов и их использование не по назначению, а для ведения боевых действий.

Происходило это как минимум по двум причинам. В ряде случаев – спонтанно, когда динамика боя заставляла заградотряд от выполнения одной задачи – удержания на занимаемых позициях дрогнувшего, попятившегося назад подразделения – переходить к другой – непосредственному участию в бою. Если противник прорывал линию обороны линейных частей и выходил к рубежу, где располагался заградотряд, последний, естественно, не вправе был уклониться от отражения вражеской атаки.

Вторая причина – сознательное использование командованием боевого потенциала заградительного отряда, особенно в ситуации, когда в линейной части остро недоставало живой силы, а это случалось сплошь и рядом. К тому же командование не могло не учитывать, что пополнение, прибывавшее на передовую, часто было необстрелянным, недостаточно сколоченным, и в этой ситуации заградительные отряды, сформированные, как правило, из стойких, с крепкой фронтовой закалкой командиров и бойцов, не только могли подставить линейным частям надежное и сильное плечо с тыла, но и непосредственно сцементировать боевые порядки обороняющихся.

Опираясь на документы, приведем примеры такого рода из истории обороны Сталинграда. 29 августа 1942 г. прорвавшимися танками противника был окружен штаб 29-й стрелковой дивизии 64-й армии. Заградотряд под командованием лейтенанта госбезопасности Филатова не только остановил отходивших в беспорядке военнослужащих и возвратил их на ранее занимаемые рубежи обороны, но и сам вступил в бой. Враг был отброшен.

13 сентября, когда 112-я стрелковая дивизия под давлением противника отошла с занимаемого рубежа, оборону занял заградотряд 62-й армии под командованием лейтенанта госбезопасности Хлыстова. Несколько суток бойцы и командиры отряда отражали атаки вражеских автоматчиков, пока в оборону не встали подошедшие части.

В эти же дни еще один заградотряд 62-й армии в течение двух суток успешно вел бой с превосходящими силами противника в районе железнодорожного вокзала Сталинграда. Несмотря на свою малочисленность, личный состав не только отбивал атаки немцев, но и контратаковал сам, нанося немцам ощутимые потери. Занимаемые позиции отряд оставил только тогда, когда ему на смену подошли части 10-й стрелковой дивизии[645].

В этом контексте понятны соображения командующего Донским фронтом генерала К.К. Рокоссовского, который, как докладывал особый отдел фронта в Управление ОО НКВД СССР 30 октября 1942 г., внес предложение использовать заградотряды для воздействия на пехоту неудачно наступавшей 66-й армии. По мысли командующего, заградотрядовцы должны были идти следом за пехотными частями и заставлять стрелков (при необходимости – угрозой оружием) подниматься в атаку. Полагаем, что будущий Маршал Советского Союза пытался таким способом не столько запугать пехотинцев, многие из которых лишь недавно прибыли на фронт, сколько, учитывая малочисленность подразделений и частей, укрепить боевые порядки опытными, закаленными в предыдущих боях воинами, что обеспечивало бы наступательный порыв[646].

Линию командующего фронтом поддерживали его подчиненные – командующий 1-й гвардейской армией генерал-лейтенант И.М. Чистяков и член Военного совета армии дивизионный комиссар Н.В. Абрамов. Они неоднократно направляли в бой подчиненные им два заградительных отряда, используя те как обычные линейные подразделения. Понесенные в боях большие потери личного состава привели впоследствии к расформированию отрядов[647].

Использование личного состава заградительных формирований для решения конкретных боевых задач командование практиковало фактически на всех фронтах.

В полосе действий 8-й армии Волховского фронта в ходе Синявинской операции (19 августа – 10 октября 1942 г.) личному составу ОАЗО доводилось это делать неоднократно. 26 сентября во 2-й роте были убиты три бойца, четверо получили ранения, а рядовой красноармеец и лейтенант пропали без вести. Через день заградотрядовцы вновь столкнулись с наступающим противником. В бою 28 сентября, говорилось в донесении в штаб армии, «проявили себя отвагой и мужеством при отражении вражеских атак красноармейцы и младшие командиры 3-й роты. Сержант Ижанов лично уничтожил 6 фрицев… Лейтенант Мордин в этой атаке проявил себя бесстрашным командиром… Он лично уничтожил 9 фрицев»[648].

За полтора месяца боев – с 29 августа по 10 октября 1942 г. потери отряда составили 214 человек: убитыми – 86 (42 % от штатной численности), ранеными – 113 (56 %), больными – 15 (7 %).

ОАЗО 52-й армии (входила в состав Волховского фронта) в начале марта 1943 г., когда объединение готовилось к наступлению на Новгород, силами стрелковой роты и пулеметного взвода обеспечивал оборону участка в районе оз. Ильмень[649]. При этом тоже понес немалые потери.

Как линейную часть осенью 1942 г. использовал заградотряд 29-й армии Западного фронта командир 246-й стрелковой дивизии, в чьем оперативном подчинении находился отряд. Принимая участие в одной из