Океанский патруль. Том 2. Ветер с океана - Валентин Пикуль

– Коменданта гавани… коменданта! Что?.. Майор Френк?.. Довожу до вашего сведения, что центральная батарея мыса Крестового захвачена русскими матросами!..

– Болван! – в бешенстве сказал Френк. – Поздравляю!..

* * *

Сила последних взрывов была настолько велика, что у Алешки Найденова хлынула кровь из ушей и носа. Оправившись от контузии, он вытер лицо снегом, неожиданно заплакал.

– Ну вот, Борька, – сказал Русланову, – вот мы и осиротели… Хороший он парень был!

Они подняли с искореженной земли тело веселого рыбака из Балаклавы, понесли Ваню Ставриди во тьму, долго искали воронку поглубже. К ним подошел лейтенант Ярцев, покачиваясь, остановился на краю могилы.

– Обождите закапывать, – хмуро сказал он, – надо собрать всех погибших, и тогда уж…

Ярцев тревожился, чтобы немцы не перебросили на Крестовый подкрепление из Лиинахамари. Но, видно, гитлеровцы не решались выступить до рассвета, в гавани только погасли огни, на пирсах шла какая-то подозрительная суета. Южная, расположенная по соседству стопятидесятимиллиметровая батарея тоже отмалчивалась, и все это еще больше настораживало офицера: он понимал, что взять ключ от Печенги можно, и они его взяли, но гораздо труднее удержать этот ключ за собой.

Ласково потрепав Найденова по голове, он сказал:

– Ну что ты плачешь, дурной?.. Не такое время сейчас, чтобы плакать. Давай-ка вот лучше закурим, я спички, кажется, потерял в этой суматохе…

Одинокий снаряд прилетел с того берега. Рванул темноту ночи. Вскинул косматый гребень земли. Кто-то равнодушно выругался. Потом невдалеке заработал пулемет и, не дожевав ленты, заглох, словно испугался чего-то.

– Да, это, конечно, так и есть, – отвечая своим мыслям, тихо произнес Ярцев, быстро досасывая махорочный окурок. – Там, – он бросил окурок в сторону Лиинахамари, – наверное, никто не спит в эту ночь… думают, гадают, дрожат…

Он засмеялся, и этот смех – здесь, над раскрытой могилой, среди обломков камней и металла – прозвучал совсем неожиданно и по-молодому дерзко. Немного смутившись и желая объяснить причину этого смеха, лейтенант сказал:

– А ведь я знаком с комендантом Лиинахамари!..

Тут он вспомнил свое появление в Парккина-отеле под видом офицера Отто Рихтера, прибывшего «из Голландии»; тогда ему надолго врезался в память жесткий облик фон Герделера и не забылись слова майора Френка, сказанные в минуту слезливого откровения: «Конечно, – говорил тогда Френк, обсасывая со щетинистых усов пену мюншенера, – конечно, наши генералы-„двадцатииюлевцы“ были в основе правы; эта затянувшаяся бойня погубит цвет нашей нации, и никто не простит фюреру бесплодную войну с Россией. Лично я уже давно считаю себя удобрением для этой бедной полярной почвы…»

Улыбаясь краешком сжатых губ, Ярцев пошел в батарейный блиндаж, спустился в железный отсек первого этажа подземной крепости. «Хорошо устроились, с комфортом», – подумал он, осматривая помещение немецких артиллеристов. Здесь уже расположились его бойцы.

Стоял дружный гомон, в котором только и слышалось:

– Три патрона всего в обойме осталось…

– Оставь воды хоть глоток, внутри жжет…

– У кого есть табак?

– В упор! Так и двинул ему в упор…

– Больше не полезут! – выкрикнул кто-то.

– А ну, тихо, – приказал Ярцев и, сняв трубку телефона, сказал по-немецки: – Коменданта гавани Лиинахамари майора Френка… Алло, алло!.. Тьфу, черт, наверное, уже перерезали кабель… молчат…

Немного сожалея, что не состоялся разговор, лейтенант остановился около бойца, который сказал, что «больше не полезут», и строго предупредил:

– Полезут, еще не раз полезут. Береги патроны. Патроны и… воду.

На рассвете артиллерия гавани Лиинахамари, включая и дальнобойную двухсотдесятимиллиметровую батарею, открыла с другого берега Девкиной заводи сосредоточенный огонь по мысу Крестовому.

– А зачем, – сказал Ярцев, – у нас под носом своя батарея? Два орудия исправны… Вот и ответим. Давайте, ребята!

Работая у немецких пушек, десантники на себе убедились, какое громадное значение имеет этот мыс, захваченный ими. Немецкая оборона была создана с таким расчетом, что ключ от Печенги никогда не окажется в руках русских. Теперь же батареи с мысов Нуурмиенисетти и Нуурониеми были вынуждены развернуться в обратном направлении. Неточность своего огня немецкие артиллеристы возмещали плотностью. А североморцы били наверняка, и гитлеровцы, видя, что такая дуэль ни к чему не приведет, сами прекратили обстрел мыса Крестового.

Не успели еще отойти от орудий, как Найденов крикнул:

– Полундра, братцы!.. Егеря десант высаживают!..

Ярцев увидел подходившие под прикрытием скалистого берега катера и шлюпки, сразу понял: битва за ключ от Печенги еще только начинается. Враг, пока он сидит в Лиинахамари, никогда не примирится с потерей мыса Крестового…

– Раненым остаться на батарее! – крикнул лейтенант, плотнее застегивая ремешок каски. – Остальные – за мной! Патроны экономить. Бить только с близкой дистанции. Стараться брать в штыки – они этого не любят!..

Похватав оружие и наспех заталкивая в карманы гранаты, матросы гурьбой покатились под откос, быстро залегая вдоль берега. «Тах, тах, тах!» – прогремели первые выстрелы. Чайки, присмиревшие после артиллерийской канонады, снова с криком взмыли в небо. Черные немецкие шлюпки, со скрежетом вползая смоляными днищами на каменистые отмели, начали высаживать солдат.

– Подпускай ближе! – передал лейтенант Ярцев по цепочке, и вдоль затянутого дымом побережья от одного матроса к другому протянулось: «Ближе… ближе подпускай… Наверняка бей… Держись, ребята!..»

Прибежал с батареи матрос с грязными окровавленными бинтами на руках, из-под которых торчали одни только указательные пальцы, чтобы было чем нажимать на спуск автомата. Сказал задыхающимся шепотом:

– В кольцо берут, лейтенант… На правом берегу тоже пять шлюпок с егерями подходят. Пьяные, кажется. Орут…

– Ну так что? – обрезал его Ярцев. – Отбить… Сбросить в море. Доложить по исполнении. Ясно?..

Егеря, пригибаясь к воде и вертя головами в больших блестящих касках, выходили на берег, прострачивая впереди себя пространство из автоматов. Алеша Найденов давно держал на прицеле одного здоровенного егеря, но команды открывать огонь не было. Русланов быстро докуривал самокрутку, пуская дым в мох и разгоняя его ладонью. Заметив взгляд своего дружка, он спросил:

– Оставить? – Найденов протянул руку и, обжигая губы, жадно докурил цигарку. Потом вмял окурок в землю и снова прильнул к прицелу…

Была страшная томительная минута. Немцы выпаливали обойму за обоймой, диск за диском и лавой двигались на мыс Крестовый. Они разбрызгивали ногами воду, поднимали снежную пыль и оглушительно ревели. Уже хорошо были видны их лица с перекошенными от крика ртами. И когда егеря оказались совсем рядом, лейтенант Ярцев поднялся во весь рост и взмахнул рукой:

– Огонь, ребята!..

Но успели дать только один залп и сразу же приняли десант в штыки. Завязалась кровавая рукопашная схватка, в которой перемешались и русские и немцы. Сделалось тесно. Ярцев уже прорвался к шлюпкам и теперь держал в руках большое тяжелое весло.

– Вытаскивай!.. Вытаскивай шлюпки на берег! – кричал лейтенант.

Бой начинался на отмелях, залитых по колено водой. Егеря успели уйти на одном катере, другой сидел на мели. Каждую шлюпку брали с бою. Найденов продырявил один баркас пулеметной очередью. Офицерский вельбот взорвали гранатой, проломив ему днище. Около взвода егерей осталось лицом к лицу с матросами. Многие из них пытались пробиться в Лиинахамари вплавь. Но тонули, отплыв от берега несколько метров.

Скоро, вытирая пот рукавом ватника, Ярцев сказал:

– Ну, кажется, отбили… Как-то там, на батарее?

Матрос с забинтованными руками протиснулся вперед:

– Отбили, товарищ лейтенант. Ихними орудиями. Даже подойти шлюпкам не дали…

Оставив сторожевой заслон и подобрав убитых и раненых, бойцы вернулись на батарею. Сначала долго молчали, потом к небу потянулся махорочный дымок, зазвенели кружки. Но не прошло и часа, как от причалов Лиинахамари одновременно отвалило несколько катеров и направилось к мысу Крестовому.

На этот раз немцы выбросили десанты сразу в трех местах, и число их чуть ли не впятеро превышало силы защитников батареи. Гитлеровцам удалось захватить узкую полосу побережья. Их подвижные отряды глубоко вклинивались в глубину мыса, рассекая цепочку отстреливавшихся матросов. Сражение, охватившее всю прибрежную полосу, теперь распадалось на ряд очагов рукопашных схваток.

Ярцев был готов к самому худшему и заранее снял замки с бесполезных орудий – стрелять было уже нельзя: свои и чужие перемешались. Он утопил замки в выгребных ямах уборной, потом опустошил цилиндры противооткатных устройств, прикладом автомата свернул на сторону механизмы прицела.