Тамбовский волк - Виктор Юнак

Более того, во время артобстрела Тухачевский приказал выпустить по мятежникам два снаряда с химической начинкой. Слава богу, его приказ отменил Троцкий, имея ввиду, что негоже травить газами делегатов съезда, прибывших на подавление мятежа. Иначе последствия такой бомбардировки могли быть непредсказуемы.

В ночь на 17 марта Тухачевский назначил второй штурм. Для этого 7-я армия была разбита на две группы — Южную, с дислокацией в Ораниенбауме, во главе которой был поставлен Александр Седякин, дослужившийся ещё в 1-ю мировую войну до чина штабс-капитана, а с октября 1920 года командовавший стрелковой бригадой; и Северную, дислоцированную в Сестрорецке, командиром которой был назначен Евгений Казанский, также участник германской войны в чине штабс-капитана, в гражданскую воевавший на Кавказе. Обе группы параллельно, по льду под сильным артиллерийско-пулемётным огнём мятежников штурмовали кронштадтские форты. Наступавшие продвигались тихо, одетые в белые маскировочные халаты. Путь предстоял неблизкий и опасный — 10 километров по непрочному льду. В конце концов, кронштадтцы их заметили и открыли огонь. Впрочем, первые ряды наступавших уже подошли к городским стенам. Несмотря на большие потери, утром, 17 марта, части Красной Армии всё-таки ворвались в город. Но о победе пока было говорить ещё рано. Уличные бои шли до позднего вечера.

Сам командующий, Михаил Тухачевский, был поражён стойкостью защитников города: "Я был пять лет на войне, но я не могу вспомнить, чтобы когда-либо наблюдал такую кровавую резню. Это не было большим сражением. Это был ад. Матросы бились, как дикие звери. Откуда у них бралась сила для такой боевой ярости, не могу сказать. Каждый дом, который они занимали, приходилось брать штурмом. Целая рота боролась полный час, чтобы взять один-единственный дом, но когда его наконец брали, то оказывалось, что в доме было всего два-три солдата с одним пулемётом. Они казались полумёртвыми, но, пыхтя, вытаскивали пистолеты, начинали отстреливаться со словами: "Мало уложили вас, жуликов!".

18 марта весь Кронштадт оказался в руках красноармейцев. Успех был предрешён тем, что правительственные войска прибыли и сосредоточились раньше, чем восставшим удалось сорганизоваться и овладеть техникой крепостной обороны. В этом бою погибло свыше тысячи мятежников, ранено свыше двух тысяч, и около трёх тысяч вместе с оружием были захвачены в плен. Но, к счастью, большая часть восставших (около восьми тысяч) вырвалась из крепости и по льду ушла в Финляндию. Среди ушедших оказались и Петриченко с Козловским. Там они сдались финским властям. Участь же сдавшихся советским властям была незавидной: к лету 1921 года более 2100 кронштадтцев расстреляли, в лагеря отправили ещё шесть с половиной жителей Кронштадта. "Миндальничать с этими мерзавцами не приходится", — констатировал бывший балтийский матрос Павел Дыбенко.

С другой стороны погибло свыше полутысячи красноармейцев и около трёх с половиной тысяч было ранено.

Кронштадтская неприятность для советской власти осталась позади. Но в дни этого мятежа, 6 марта, общее контрнаступление всеми имевшимися у него силами начал на Тамбовщине Александр Антонов. В марте-апреле в Тамбовскую губернию прибыло восемь ответственных эмиссаров ЦК ПСР с заданием во что бы то ни стало усилить здесь сопротивление советской власти.

86

Ленин был в раздумьях. Что-то не так складывалось, как он предполагал. Триумфальное шествие советской власти всерьёз омрачалось последними событиями. В марте 1919 года волнения и забастовки рабочих, недовольных своим тяжёлым положением, прокатились по Астрахани. Они требовали права свободно ловить рыбу и закупать хлеб. Десять тысяч рабочих собрались в центре города. И только решительность Сергея Кирова, направленного партией на подавление рабочего восстания, расстрелявшего около четырёх тысяч человек, успокоила обстановку в этом южном городе. Но спустя год (в 1920-1921-м) всё Поволжье охватил страшный голод, бороться с которым пришлось уже с помощью всего мира. Был создан Комитет помощи голодающим (Помгол). Комитетчики-помголовцы позже вспоминали, что при встречах знакомых или друзей на вопрос: "Как здоровье?" — в лучшем случае отвечали: "Ничего, слава богу, худею", а в худшем: "Плохо, начал пухнуть".

А тут ещё идиоты и дураки, работающие на местах, доводят социалистическую идею до полного опошления и идиотизма. Ленин вспомнил, как недавно наткнулся на одну телеграмму, присланную из его родной Симбирской губернии:

"Комитет бедноты дер. Медяны Чимбелеевской волости Курмышского уезда Симбирской губернии произвольно ввёл национализацию женщин, распоряжаясь судьбой молодых женщин деревни, отдавая их своим приятелям, не считаясь ни с согласием родителей, ни с требованием здравого смысла. Протестуя против грубого произвола комитета, настойчиво просим срочного распоряжения отмены действия комитета и привлечения виновных к революционной ответственности.

Кумысников А., Байманов, Рахимова".

Пришлось, естественно, давать жёсткие указания наказать этих мерзавцев сурово и быстро и оповестить об этом всё население.

Однако особенно чёрным стал для советской власти 1921-й год. Поражение в Польше. Мятеж в Кронштадте, устроенный самыми, казалось, революционными матросами Балтфлота в марте месяце. До сих пор на столе у Ленина лежала газета кронштадских повстанцев "Известия ВРК", выходившей под шапкой: "Вся власть Советам, а не партиям!". Ленин даже отчеркнул цитату из одной статьи: "...Полная шкурников партия коммунистов захватила власть в свои руки, устранив рабочих и крестьян, во имя которых действовала. Пришло время свергать комиссародержавие. Зоркий часовой социальной Революции — Кронштадт — не проспал. Он был в первых рядах Февраля и Октября. Он первый поднял знамя восстания за Третью Революцию трудящихся. Настало время подлинной власти трудящихся, власти Советов..." Или вот этот короткий куплет из песни, опубликованной в другом номере:

Поднимайся, люд крестьянский,Всходит новая заря.Сбросим Троцкого оковы,Сбросим Ленина-царя...

Поддержку матросам Кронштадта оказали и в Петрограде. Особенно неожиданным для Ленина стало выступление на Х съезде РКП(б), проходившем как раз в дни противостояния с Кронштадтом, так называемой "рабочей оппозиции", которую возглавили Александра Коллонтай и Александр Шляпников. Коллонтай высказывала сожаление, что партийные "верхи" оторвались от рабочих. Причину этого она видела в том, что слишком много уступок было сделано другим классам — крестьянству, бывшей буржуазии, "спецам"... Здесь уже самому Ленину, к счастью, без кровопролития, а лишь благодаря своему ораторскому дару удалось расправиться с этими деятелями. Само название оппозиции рождало вопрос: если в партии "рабочая" только оппозиция, то какова же сама партия? "Нет другого, более худшего и неприличного названия для членов коммунистической партии, чем это".

На Дальнем Востоке пришлось даже учредить Дальневосточную республику, иначе Россия просто могла потерять этот регион. Нестор Махно на Украине не успокаивается. Теперь эта "антоновщина" на Тамбовщине. И везде ведь, в принципе, одни и те же лозунги: "За Советы, но без большевиков!", "Долой продразвёрстку!"... Появилась опасность, во много раз превышающая всех Деникиных, Колчаков и Юденичей, сложенных вместе. Создалась реальная угроза потери власти. И это в период, когда уже казалось, ничто большевикам не угрожает. Нужно, действительно, что-то менять. Но что и как?

"Мы переживаем период кризиса, когда от нас зависит, пойдёт ли пролетарская революция так же неуклонно к победе, как шла в последнее время, — размышлял Ленин, — или колебаниями, шатаниями вызовет победу белогвардейцев, которая не изменит тяжести положения, а только на много десятков лет отодвинет Россию от революции".

"Только та революция чего-нибудь стоит, которая умеет защищаться!" Здесь уже нужна именно защита, а не нападение. Следует прислушаться к голосу низов и поменять политику. Внутреннюю политику, экономическую политику. Да, да, именно экономическую! Нужна новая экономическая политика. Следует заменить продразвёрстку продовольственным налогом, тогда, по крайней мере, середняк повернётся лицом к советской власти. Это в деревне. А в городе тот же самый средний класс возродится, и будет определять успехи в развитии экономики. Правильно! Эпоха военного коммунизма уже своё отжила, она была хороша во время иностранной интервенции. Военный коммунизм окончательно подрубил древо самодержавия, показал русскому народу то, что Россия может жить и развиваться без царя.

Однако теперь нужно показать тому же русскому народу, что даже без царя в России — сильная власть. Нужно самым решительным, самым жестоким образом покончить и с последствиями Кронштадта, разобраться и с батькой Махно, и с "батькой" Антоновым. Самым жестоким образом! Если понадобится, брать в заложники родственников бандитов и, в случае, если бандиты и после этого не будут сдаваться, расстреливать этих заложников ко всем чертям. А самих бандитов... травить газами. Как англичане немцев, например, в шестнадцатом году под Ипром. Только так можно подавить волю к сопротивлению. Только так можно достичь полной и окончательной победы Советской власти!