Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945. - Артем Драбкин

Спереди сбоку наносились крупные белые номера машин. Номера самолетов первой эскадрильи начина­лись с 01, второй — 20, третьей — 30. Я летал на «коб­ре» под номером 22. Если самолет вышел из строя и я надолго перехожу на другую машину, то номер также переносился. Ну и за сбитые самолеты рисовали звез­дочки: там, где номера, — спереди сбоку. Как у По-крышкина.

—  Крыльевые пулеметы снимали?

—   Нет. Некоторые машины к нам приходили с крыльевыми крупнокалиберными пулеметами. Крылье­вые пулеметы хороши для атак наземных целей, а для воздушных целей достаточно двух крупнокалиберных и пушки. На одну гашетку я оружие не выводил.

— Действительно у «кобры» был слабый хвост? Проводились ли мероприятия в полку по его усиле­нию?

— Да, была такая проблема. Приезжали представи­тели ПАРМа и усиливали хвост. У нас в полку случаев скручивания хвостового оперения не было, но в других полках, я знаю, были.

—  

— Насколько часты были случаи обрыва шатуна двигателя?

— Такие случаи были. У меня лично такого не случа­лось — я считаю, благодаря моему технику. Они рабо­тали грамотно, добросовестно, можно сказать, герои­чески. После каждого полета было положено снимать масляный фильтр. Как-то вечером в феврале 44-го тех­ник сказал, что стружка пошла, а это значит — надо ме­нять мотор. Я расстроился: завтра я буду безлошад­ный — нехорошо. Утром подхожу к самолету, стоит тре­нога, прикрытая брезентом. Подходит техник, Вадим Адлерберг, руки распухшие, в крови, и говорит: «Това­рищ командир, самолет готов. Сейчас капоты закроем, и можно облетывать». Они за ночь мотор сменили! День не спали и всю ночь работали! Я говорю: «Дима, что у тебя с руками?» Он только рукой махнул: «Сейчас мороз, надо гайку навернуть, на палец поплевал, она прилипла, навернул и оторвал. Подумаешь, кровь, — заживет».

—  На «кобре» фотокинопулеметы устанавли­вали?

—  Были фотокинопулеметы, но мы почему-то ими не пользовались. Я одно время, когда первых своих сбил, хотел ввести в практику его использование. Ведь и оборудование, и пленка, и лаборатория были, но ни­кто этим не захотел заниматься. Я пытался пробить, но мне не удалось.

—   Как вы познакомились со своей женой?

—   Стояли мы в Вазиани. Как-то вечером пошли с братом погулять, пришли на танцплощадку, смот­рим — стоит девушка, младший сержант в красивой форме с гвардейским значком. А тогда для нас, выпу­скников училища, гвардеец — это... О! Я пригласил ее потанцевать, хотя до этого никогда не танцевал. Она не отказала, и мы потанцевали. А когда в полк попа­ли, оказалось, что она в нашей эскадрилье механик по радиооборудованию. Надо прямо сказать, что по­клонников у нее было много. Я ее уже потом, когда мы поженились, спрашивал: «Что же ты меня выбрала? Я такой длинный, некрасивый, а вокруг тебя такие хо­рошие ребята были». Она говорит: «Сама не знаю по­чему».

В полку было около пятнадцати девчонок — оружей-ницы, штабные работники. Оружейницы придут, почис­тят оружие и уходят — регулировку делали мужики, а Рае все время с техниками приходилось быть: от темна до темна. Что может сама сделать — сделает, что не может, определит в мастерские. Другие эскадрильи то­же пользовались ее услугами, когда им нужна была по­мощь. Она классный специалист была. Уже в 1945 году, весной, в распутицу, как-то в землянку к девчонкам за­шел, а в ней холодно. Девчонки сидят, мерзнут. Я спра­шиваю: «Чего вы печку не топите?» — «Вот Рая придет, тогда будем печку топить. Она ребят попросит, и они нам дров принесут. Ее просьбу ребята всегда выпол­нят». — «А чего сами не попросите?» — «Нет. Пусть уж лучше она». А ведь нужно же обсушить сапоги, сменной обуви нет.

К концу войны мы стали встречаться. У нас, конеч­но, серьезные встречи были. Не просто так: рассчиты­вали пожениться после войны, если я жив останусь. Ко­гда мы уже в Польше стояли, 15 марта 1945 года при­шел я к командиру полка, говорю: «Надо Рае условия создать». — «А чего?» — «Мы встречаемся, хотим поже­ниться». Он говорит: «О, лучшая пара полка! Пиши ра­порт. Я вам — бог, царь, мать и отец. Я приказ отдам, и по возможности предоставим вам все условия, как се­мейной паре». И командир полка заставил меня напи­сать рапорт. Рая об этом еще не знала. На следующий день нас поженили приказом по полку. Она потом гово­рила: «Если бы не этот приказ, не знаю, вышла бы я за тебя замуж или нет». Когда приказ вышел, Рае говори­ли: «Да ты что? За кого ты вышла? Он же горячий, он же лезет везде и всюду. Его же убьют, останешься моло­дой вдовой». У нее, как я уже говорил, много ухажеров было. Начальник штаба Гейко тоже ухаживал. Ходили слухи, что он хотел развестись со своей женой и с Раей сблизиться. И холостяков много было — хороших ре­бят, достойных. Но она меня выбрала.

В августе того же года меня отпустили в отпуск, а она демобилизовалась. Рая родом из Белоруссии, из города Полоцка. Приехали мы туда в эшелоне, пошли в ЗАГС, чтобы уже официально расписаться, а нам гово­рят, что нужно ждать три месяца. Я им отвечаю: «У меня всего три часа времени, мне нужно возвращаться в часть». — «Тогда идите к начальнику». Пошли к началь­нику. Он — инвалид войны, понимает нашего брата. Приказал, и нас немедленно официально расписали. Но вообще-то мы с ней считаем, что мы с 15 марта муж и жена. Вот, до сих пор вместе, уже 62 год.

—  После войны вас не спрашивали, почему вы женились на фронтовичке?

—  Когда я приехал к себе на родину после войны, встречался с одноклассниками, знакомыми, некото­рые спрашивали, почему я женился на фронтовичке. Было такое мнение, что они все были ППЖ. Я отвечал: «А чем отличается фронтовичка от тыловички? Кто луч­ше, кто хуже? На фронте, по крайней мере, видно, ка­кой человек в действительности, а в тылу попробуй пойми».

—   Постоянные пары в полку были?

—  Всякое бывало. Разные девчата были, разного поведения. Из полка девушки по беременности не уез­жали. Наоборот, некоторых девчат присылали из дру­гих полков на перевоспитание. Как надоест ругань из-за них — направляли в наш полк. Командование полка все силы прикладывало, чтобы был порядок. Ведь неко­торые приходили не для того, чтобы в армии служить, а чтобы найти себе мужика... Разные взгляды, разные люди есть. Главное, чтобы мужики из-за них не ссо­рились. Мы со всеми этими девчатами, какого бы они поведения ни были, после войны и до сих пор все со­бираемся. И тогда и сейчас мы относились друг к другу уважительно. Мы же гвардейцы! Знаешь, что такое Гвардия?! Во-первых, это признание боевых за­слуг, а кроме того, Гвардия получала оклады на 50% больше, чем другие полки. Однажды сижу в Красно­даре, в столовой. Напротив за столом летчики-бом­бардировщики о чем-то разговаривают. У одного ор­дена три было, он рассказывал о том, сколько получа­ет. Тогда же за ордена еще деньги платили. Он смотрит на мой гвардейский значок и говорит: «Я бы за этот гвардейский значок отдал бы все свои ордена». Другой спрашивает: «Как так?» — «Ну, что я: за этот 10, за этот 5 рублей в месяц получаю. А у него 50% к окладу».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});