Падение Башен - Сэмюель Дилэни

— ...сведение индивидуумов вместе, — воскликнул один делегат. — Теперь я понял, что это было сделано на Земле, в Торомоне.

— Пожалуйста, позвольте мне продолжать. Первая попытка Лорда Пламени сжать индивидуумов вместе была сделана, когда он усилил радиационный барьер и оттянул жителей Тилфара назад, на побережье и в Торон. Но элементы войны уже ферментировались в культуре. Его вторая попытка была, когда началась война. Вместо того, чтобы позволить Торомону обнаружить внезапно внешнего врага и сражаться, он поддержал идею создания компьютера, который будет фактически держать вместе жителей, находящихся под иллюзией сражения. Когда наши агенты на Земле сумели показать это народу, результатом явился момент телепатического контакта, накрывшего империю. В этот момент каждый индивидуум в Торомоне узнал кое-что. Узнал и Лорд Пламени. Люди узнали, как они одиноки. Некоторые мозги оказались способными иметь дело с Лордом Пламени, воспользовались этим и узнали, как им объединиться. Но для большинства результатом был террор, хаос. И Лорд Пламени начал получать некоторые намеки на то, как функционирует человечество, и, в конечном счете, жизнь в нашей вселенной. Чтобы дать нашим агентам все возможности учиться, мы несколько раз помещали всех вас в такой близкий эмпатический контакт, какой могли смоделировать. Затем мы привели каждого из вас индивидуально в город и дали вам пятиметровое обозрение того, что было бы с вами, если... Мы надеялись, что этот контакт сможет удержать всех вас в объединении ваших сил, когда и если возникнет финальный контакт.

Но теперь Лорд Пламени изучает Землю и особенно Торомон, под микроскопом. Он сосредоточил свои наблюдения непосредственно на наших четырех агентах, и вместо действий, которые могли бы толкнуть все общество на заботу о себе самом, он понуждает индивидуумов объединяться и наблюдает за результатами. Сначала он атаковал Джона, понуждая его вернуться к отцу.

— А затем устроил Алтер свидание с теткой? — спросил один из делегатов.

— Нет, — ответило Тройное Существо. — В мире, где индивидуумы одиноки, нет двух сближений в том же опыте из того же направления. Встреча Алтер с теткой была для нее отнюдь не тем же, что у Джона с отцом. Лорд Пламени заставил ее разговаривать с сумасшедшей королевой, которая готовилась убить ее и Джона. Вот что он сделал ей. Затем он вошел в герцогиню Петру. Он заставил ее не только идти с королем, но на момент согласился с идеями короля, таких отличных от ее собственных. Хотя, чуть позже они умерли, Лорд Пламени, вероятно, многое узнал от нее. Сейчас он двинулся в мозг Эркора, хотя последний об этом не знает, и вместе с ним ждет в развалинах дворца. У него еще будет встреча.

— Что узнал Лорд Пламени от каждого из агентов?

— Пока он узнал, что объединение делает их более способными переносить одиночество, более способными идти вместе с другими. Однако, он еще не вполне понял, почему одиночество является нежелательным в первую очередь там, где для него это самое желанное.

— А причем поэмы?..

— Объединенная теория поля?..

— История?..

— Вы говорили, что если они принесут их нам до того, как их возьмет Лорд Пламени, то мы узнаем, как отвести от нас эту великую войну.

— Ну, — ответило Тройное Существо, — Джон и Алтер всего в нескольких минутах от обладания всеми требуемыми работами, а Лорд Пламени на другом конце империи.

— Они все-таки должны прийти сюда, — напомнил один делегат, — а империя не расстояние для существа, шагающего по галактикам за микросекунды.

— Это совершенно справедливо, — сказало Тройное Существо. — Давайте посмотрим.

Далеко от этой вселенной Рольф Катам нахмурился и сказал:

— Ну, Джон, я полагаю, что каждый человек имеет свой ответ на этот вопрос.

— Нет! — вскричала Алтер. — Вы должны кое-что рассказать ему.... нам... мне. Вы должны! Иначе для чего вы? Разве вы не понимаете, что у вас есть что рассказать?

Рольф покачал головой.

— И я не могу.

— Попробуйте, — сказал Вал тихим голосом, сдерживая смех.

— Кли, — сказала Алтер, — ты помнишь, как однажды, когда мы с тобой работали в цирке, ты говорила мне, что способность оправдаться перед другими самая важная вещь в мире, когда так трудно оправдаться перед собой. Не знаю, но если это так, то... не можешь ли ты сказать кое-что сейчас?

— Я думаю... — смущенно начала Кли, — ты свободен быть всем чем хочешь — математиком, историком, поэтом — все, чем свободны быть мы.

Джон покачал головой.

— Нет, это не то. Я не дурак, я получил некоторые знания в физике, в ментальной и физических дисциплинах, но я не художник, не экономист, не ученый, и говорить, что я могу ими стать, все равно, что сказать, будто я могу запрячь мух в колесницу и лететь на солнце.

За стеной с циферблатами что-то защелкало, и некоторые цвета изменились.

— Ну, ты, электронный младенец с ленточными глистами, можешь ответить ему? — спросил Вал.

— Нет, — был лаконичный ответ. Но щелканье продолжалось, в стене открылась панель и появились три пачки бумаги.

Рольф взял одну пачку и прочел:

— «Очертания моря», «Последний обзор истории Торомона». По-моему, чертовски хорошее название. Надеюсь, теория соответствует. — Он поднял вторую папку. — Здесь твоя теория поля, Кли.

— А что в третьей пачке? — спросила она.

— Я просил компьютер сделать копии всех стихов Вала, чтобы тоже иметь к ним доступ. — Он взял листы и повернулся к Джону:

— Если бы вы были художником или ученым, я мог бы помочь вам решить, что вы свободны делать.

— Ага, начали, — сказал Вал. — Послушаем.

— Когда вы пишете стихотворение, Вал, вы пишете его для идеального читателя, такого, который услышит все тонкости ритма, почувствует все образы, поймет все намеки и даже сумеет поймать вас на ошибках. Для такого читателя вы и работаете, шлифуя каждую строчку. Сейчас вы уверены, что в этом мире не слишком много таких читателей, но верите, что хоть один существует. Даже больше, потому что из любого человека можно воспитать идеального читателя. Если бы вы в это не верили, вы не старались написать идеальное стихотворение. Когда Кли создает свою теорию, она пытается сделать ее как можно яснее и точнее. Она знает, что мало кто сможет прочесть эту теорию и сделать из нее какое-то употребление, но она проверяет и перепроверяет теорию для кого-то одного, кто примет всю концепцию. Так и я проверяю свою историческую теорию культурных, сексуальных, эмоциональных уклонов для идеального человека, идеального прямого, без уклонов. Связать себя с этой концепцией вовсе не означает, что вы своей работой пытаетесь научить людей стать идеальными. Это пропаганда, а поскольку большинство художников и ученых сами далеки от идеала, они терпят неудачу с самого начала, если берутся за эту задачу. Надо понять, что человек даже в этом хаосе может быть идеальным, и надо делать свою работу ценной для него.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});