«Если», 2012 № 02 - Журнал «Если»

Писатель умер 30 января 1994 года в Париже. В той самой квартире сестры, где прожил почти четыре десятилетия. А спустя год после его кончины любимая племянница, разбирая вместе с мужем погреб, нашла неизвестные рукописи писателя. Незаконченный труд (полуроман, полуисследование) полвека пролежал забытым в сундуке со старыми письмами и был издан посмертно под названием «Археология и загадка Нефертити». Ну, действительно, не жизнь — роман!

Статистика

Сергей Слюсаренко

Теория упущенных возможностей

Известный ученый и по совместительству писатель-фантаст верит в силу Науки, поэтому готов смотреть в будущее с оптимизмом. Да и читатели вроде бы заразились картиной недалекого будущего, которую предлагает ученый-фантаст, но не все… А вопрос звучал исключительно по-научному: «Эксперимент, показавший, что скорость нейтрино может быть выше скорости света, полностью выбивает почву из-под существующей физической картины мира. Какой же сценарий развития науки и цивилизации наиболее вероятен?».

Ответы распределились следующим образом:

Для создания новой картины мира понадобится не один десяток лет, но перед этим мы переживем период хаоса в науке — 15 %;

Человечество окажется неспособно создать новую теорию мироздания и впадет в эпоху, подобную временам алхимии и мистики — 3 %;

Будут извлечены из хранилищ сотни открытий, ранее отклоненных. Физика получит новый импульс к развитию, и в ближайшие годы мы станем свидетелями новой научно-технической революции — 47 %;

Наука как таковая перестанет существовать, все научные институты приостановят свою деятельность, и любое финансирование научной работы запретят как противоречащее разуму — 3 %;

Будут созданы Нуль-Т и Машина времени — 12 %;

Мывсеумремкакстрашнажыть — 20 %.

Всего в голосовании приняли участие 402 человека.

Прежде чем анализировать итоги голосования, мне бы хотелось подробнее раскрыть смысл вопроса. Достижения науки в последнюю сотню лет раздвинули мир, данный нам в ощущениях, до невероятных размеров. Мы спокойно оперируем расстояниями в триллионы километров, изучаем планеты, подобные Земле, на удалении в 600 световых лет и пытаемся поймать бозон Хиггса, работая в пространственных масштабах настолько малых, что их даже нельзя себе представить. Мы ввинчиваем в люстру светодиодные лампочки, которые потребляют мощность в единицы ватт, в то время как современные лазеры излучают мощности в петаватты (1015 ватт). Современный мир полон достижений, которые стали возможны только благодаря науке.

Но все, что нельзя потрогать руками или оценить другими органами чувств, мы исследуем приборами, делая выводы о предмете исследования по показаниям этих приборов и физической модели, объясняющей нам значение показаний. И вот здесь уже в познании Вселенной на первый план выходит именно физическая модель мира.

К началу XX века для объяснения многих результатов физических экспериментов потребовалась теоретическая модель, которая могла бы свести их все в одно целое. Гений Эйнштейна и не в меньшей степени гений Минковского способствовал созданию достаточно парадоксальной, но позволявшей многое объяснить Специальной теории относительности. Не буду останавливаться на основных ее постулатах — они хорошо известны каждому читателю «Если». Да и не в ней дело, а в том, что в настоящий момент любой результат физического эксперимента рассматривается только на основании этого базиса и построений, которые из него следуют. Проще говоря, ни один научный журнал не примет статью, в которой будет написано, что по результатам исследования нечто пролетело быстрее скорости света. Ведь если на минутку предположить, что скорость света в вакууме не является мировой константой, то уже никто не сможет объяснить ни процесс деления ядра, ни принцип работы полупроводникового транзистора, ни устройство телевизора. Однако все, что создало человечество, работает. И потребитель даже не задумывается о том, какая модель лежит в основе работы окружающих нас приборов. Но прогресс не стоит на месте: регулярно появляются сообщения, что при определенных условиях, возможно, имеются нарушения главной модели мира.

И вот тут уже появляются вопросы. А может, звезды не так далеки от нас, как кажется? А может, гравитация, природа которой до сих пор так же непонятна, как и во времена великого Ньютона, все-таки поддается управлению? А может, мы создавали полупроводниковую электронику не самым оптимальным путем? Вопросов хватает, и все они пока остаются без ответов. Пусть даже эксперимент с нейтрино и окажется ошибочным (хотя трехлетнее повторение результатов говорит уже о многом), но давайте пофантазируем, что этот результат верный. Или будет другой, точно так же разрушающий устои. А вот возможные сценарии развития такой ситуации и оценили читатели.

К счастью, пессимисты, убежденные, что наука вообще отомрет, а человечество и вовсе откатится в эпоху алхимии и мистики, оказались в меньшинстве.

И это радует. Как мне кажется, именно оптимизм наших респондентов тому порукой. Несмотря на повальное доминирование фэнтези в фантастической литературе, мало кто мечтает жить по законам иррациональным и средневековым. Материальность мира у нас уже давно «в крови». Ну, а то, что науку перестанут финансировать в силу проблем с моделью, это тоже неверный сценарий. Ее и так перестают финансировать. И у нас, и на Западе.

Романтической вере в создание Нуль-Т и Машины времени досталось лишь третье место с конца. Мне искренне жаль, что этот вариант ответа оказался столь непопулярным. Вероятно, потому что нынешние сочинители, в отличие от своих литературных учителей, отнюдь не апологеты дальних космических путешествий и охоты на бабочек в силурийском периоде. Но все равно надежда не умрет, пока есть романтики, верящие в создание Машины времени. Так и хочется сказать: «И Космос, и Время будут нашими!».

Следующую позицию в рейтинге занял вариант «Для создания новой картины мира понадобится не один десяток лет, но перед этим мы переживем период хаоса в науке». Это очень сбалансированный и реалистичный вариант. Приходится признать: этот сценарий, видимо, наиболее вероятен, хотя и тянет за собой вариант с прекращением финансирования.

В большинстве оказались те, кто убежден: когда-нибудь непременно извлекут из хранилищ сотни открытий, ранее отклоненных, а физика получит новый импульс к развитию. Уже в самые ближайшие годы мы станем свидетелями новой научно-технической революции. Должен сказать: эти мечты не беспочвенны. Я уже говорил о сложившейся практике в физике, когда любая работа, противоречащая теории относительности, не рассматривается, поскольку и опровергается с точки зрения этой же теории. Вот и осталась за бортом масса результатов, которые могли изменить мир. Представьте, что вдруг прорвалась плотина знаний, сдерживающая полет мысли. Мы изменим представление о Вселенной, звезды окажутся ближе — и потому что научимся летать быстрее скорости света, и потому что предыдущие измерения расстояний оказались неверны. Простые реакторы на холодном термоядерном синтезе будут стоять в подвале каждого дома, снабжая дармовой энергией его жителей. Небо и земля очистятся от вредных выбросов, и на полях, согретых искусственным солнцем, будут снимать по три, а в колхозах-передовиках и по четыре урожая в год. Жизнь на Земле постепенно приблизится к утопической. Настанет всеобщее процветание.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});