Крот Камня - Уильям Хорвуд

и больна, но глаза ее светились любовью и нежностью к Бориджу. Однако Спиндл заметил, что она не выглядела спокойной, счастливой кротихой, живущей в мире с собой.

— Это Хизер,— представил ее Боридж.

Триффан подошел поближе и дотронулся до ее лапы.

— Мы много слышали о Боридже, — сказал он. — Для нас большая честь познакомиться с его подругой.

Хизер ничего не ответила. Воцарилось молчание, которое Триффану не хотелось нарушать.

— Ты благословишь меня? — вдруг спросила Хизер. — Ты благословишь меня, чтобы у меня было потомство?

Триффан накрыл ее лапу своей и ответил:

— Когда-то давно я исцелял кротов, но теперь я сам заблудился, Хизер, и еще не нашел дороги. Исцеление совершает не целитель, а сам страждущий. Целитель — лишь проводник великой силы Камня, которая через него переходит к больному.

— Прошу тебя! — настойчиво повторила кротиха. Боридж подошел поближе.

Триффан печально повторил, что вряд ли сможет излечить ее от бесплодия.

— Разумеется, я и не думала, — сказала она, — что ты излечишь меня. Это было бы неправильно — ведь таких, как я, много. Они все прибежали бы сюда, если бы ты мог. Кротиха не живет, а медленно умирает, если она не в состоянии иметь детенышей.

Хизер улыбнулась, и в ее улыбке было кроткое смирение и покорность судьбе. Однако Спиндл заметил, что она все еще на что-то надеялась, чего-то ждала и не успокоится, пока не испробует все.

— Почему ты хочешь иметь детей? — спросил Триффан.

— Ты мог бы с таким же успехом спросить, почему я хочу дышать или есть. Это путь всякой кротихи, она должна кого-то воспитывать, кому-то рассказывать...

— А что ты расскажешь своим детенышам, когда они у тебя будут? — спросил Триффан.

Глаза ее потеплели, на них навернулись благодарные слезы. Да, она была благодарна Триффану за то, что он сказал «будут», а не «были бы» и «когда» вместо «если».

— Когда у меня будут кротята, — ответила Хизер, усаживаясь поближе к Бориджу,— я буду так счастлива, что первым делом расскажу им про Камень, который слышит и хранит нас. Потом я скажу им, что их родина станет лучшей в мире и от них зависит сделать ее такой. А это совсем не трудно — надо только не совершать ничего дурного. О, у меня найдется, что сказать им! Например, я скажу, что им повезло с отцом, да и с матерью тоже. Я расскажу им сказки и спою песенки, которые знаю. И я уж позабочусь, чтобы они различали, где у них правая лапа, а где левая, потому что тот, кто не различает, спотыкается. Все это мне придется повторить им не один раз: даже простые истины нуждаются в повторении!

Потом, когда они подрастут, я расскажу им обо всем, что знаю сама, и, надеюсь, они мне поверят! Вообще-то, крот лучше постигает мир, когда он учится сам, поэтому, может быть, я просто объясню своим детишкам, что всегда буду рада помочь им в случае нужды. Потом, когда придет осень и они будут готовы уйти из родной норы, я скажу, что скоро они будут самостоятельными во. всем, но... Но всегда есть Камень — это во-первых. А во-вторых, Боридж и я, мы по-настоящему любим друг друга, и, когда они поймут это, они станут взрослыми, и я смогу гордиться ими!

Все молчали, пока она говорила. Триффан низко склонил голову. На своем веку он видел и знал много кротов, но всякий раз Камень приводил к нему очередного крота, у которого было чему поучиться!

— Очень давно, когда я был маленьким, к моей матери, Ребекке, целительнице, приходили кротихи, которые не могли забеременеть. Я помню слова заговора. Может быть, Хизер, ты позволишь мне сказать их тебе?

— Да, прошу тебя, — ответила она.

И Триффан произнес слова, которые его мать когда-то говорила кротихам, не способным забеременеть:

Есть заклинания от бесплодия,

Но лишь Камень дает детей.

Есть заговоры от пустого гнезда,

Но лишь Камень его наполняет.

Есть заклинания для матерей,

Но лишь Камень дарует счастье материнства.

Есть заговоры для отцов,

Но лишь Камень дарует радость отцовства.

Есть заклинания для счастья в любви,

Но лишь Камень дарует его.

Да, Камень дарует все это.

Услышь мольбу этой кротихи, о Камень!

У нее нет детей, но она хочет их.

Услышь мольбу этой кротихи, о Камень, Ибо вера ее велика.

Триффан произнес эти слова негромко и напевно. Хизер прикрыла глаза и не открывала их еще некоторое время после того, как Триффан умолк. Когда же она открыла глаза, в них стояли слезы.

— Никому не говори о том, что я сделал, Хизер, и верь! Хотя, увы, я сейчас больше летописец, чем целитель.

Триффан улыбнулся Хизер и обратился теперь к Бориджу. Они долго беседовали о Бакленде, о переменах, которые произошли там после того, как Триффан вывел своих кротов из Слопсайда, и позже, когда пришел Вайр.

— Он силен и опасен, этот Вайр, и очень предан Верну, — сказал им Боридж. — Пока он удерживает власть в Бакленде, верующие не смогут открыто поклоняться Камню и совершать свои обряды. Грайки слишком сильны. Мы не сможем одолеть их.

— Теперь это занимает меня меньше, чем раньше, — ответил Триффан. — Хотя, наверное, услышь мои слова кто-нибудь из верующих, это ему не понравилось бы. Но когда настанет день выйти и про возгласить свое право на отправление наших обрядов, мы будем убеждать, а не драться. Боюсь, что Алдер и Маррам в Шибоде вдохновили кротов на борьбу там, где можно было бы действовать мирным путем. Добротой и убеждением добьешься больше, чем когтями. Я понял это дорогой ценой. Хорошо, если бы эти двое заплатили меньшую цену!

— Но каким образом теперь можно что-либо изменить? — спросил Боридж.

Триффан нетерпеливо передернул плечами:

— Грядет Крот Камня, и только он может указать нам дорогу. Возможно, мы не доживем и не увидим его, но он придет! Те, кто моложе нас, наверняка дождутся его. Я же счастлив тем, что нахожусь в Данктоне и веду свои записи, которые когда-нибудь прочтут другие. Хотя, думаю, у Спиндла получается интереснее. Он пишет о простых кротах и недавних событиях, а такие рассказы всегда занимательнее, чем рассуждения на духовные темы.

Все слушали молча. Потом Боридж сказал:

— Здесь, кроме меня, еще многие кроты хотели бы побеседовать с тобой, Триффан. Их бы