Опасная связь (СИ) - Джолос Анна

Тот повторяет.

— Мне нужен точный адрес, гнида! — приближается к нему и, конечно, учитывая обстоятельства, сразу же получает то, что хочет. После чего наши попутчики отправляются связанными в подвал. Где мы их благополучно закрываем…

Покидаем дом, садимся в тачку. Уезжаем. Все это молча.

Чуть дальше в глуши притормаживаю. Достаю сигареты из бардачка и бутылку воды.

— Пошли, — выбираюсь на свежий воздух.

На улице смываем кровь с костяшек его пальцев, и девственный снег тут же окрашивается в красный.

— Что с Каримовым делать будем? — интересуюсь, ныряя пальцами в пачку. Одну сигу себе достаю, вторую ему.

— Еще не решил.

— Вместе идем.

— Это только меня касается.

— Я сказал тебе, не дури, Абрамов. Подстрахую. Понял?

Курим и слушаем тишину, от которой я отвык из-за вездесущего шума столичного муравейника.

На обратке застаем рассвет.

— Хочешь послушать одну из моих любимых песен? — предлагаю зачем-то.

— Есть надежда на то, что это не сборник треков Харитоновой?

— Она отлично поет, между прочим.

— А толку… Погоны выбрала. Думал, сильнее характером, но нет.

Игнорирую этот комментарий. Открываю плейлист в телефоне. Ищу нужного исполнителя. Включаю.

— Альянс. «На заре»? — в изумлении выгибает бровь. — Бля… Мягко говоря, неожиданно.

— Меня грузит и от музона, и от текста по полной. В армии у пацанчика услышал эту песню. Потом себе сохранил. Иногда гоняю на репите… ну знаешь, когда о жизни и смерти тянет поразмышлять.

Кивает и обращает взгляд к лобовику. Как будто тоже понимает, о чем я толкую.

Из динамиков льется музыка. Я смотрю на дорогу. На солнце, разбросавшее свои первые лучи по небу. На верхушки деревьев. На скучные новостройки, появляющиеся то тут, то там…

Когда мы ехали с Абрамовым тем зимним утром в одной машине, ни я, ни он, не предполагали, что ждет нас за горизонтом…

Кто же знал о том, что уже на следующий день Ян меня не послушает и отправится мстить Каримову в одиночку.

Кто знал, что жизнь каждого из нас изменится на сто восемьдесят градусов.

Кто знал, что впереди череда взлетов и падений. Черные полосы и сменяющие их белые. Радость. Горе. Боль. Разлука.

Кто знал, что застрявшие в моей башке слова Абрамова окажутся пророческими? Ведь через определенный промежуток времени моя Саня станет тем самым прошлым. Прошлым, так и не ставшим для меня будущим…

Глава 49. Бандалетов

Несколько лет спустя…Саша

— Вон те вроде уходят, — Машка тычет пальцем влево, одной рукой удерживая поднос.

— Первокурсники… — смотрю на часы. — Их давно уже тут быть не должно.

Направляемся в сторону шумной компании. Парни как раз поднимаются из-за стола, бурно при этом что-то обсуждая.

— Стоять! — командует Машка. — Чей поднос?

Затыкаются, заметив нас.

— Здесь самообслуживание! Память отшибло? Убираем за собой, товарищи курсанты!

Один из них послушно тянется за подносом, но брюнет, весьма крепкий на вид, жестом его останавливает.

— Герыч, ей надо, пусть сама и убирает, — заявляет нагло.

— Правила для всех едины! — сообщает Машка тоном прокурора.

— Да клал я на твои правила!

— Ты… ты охамел??? — выдает она растерянно. — Здесь принято… убирать! Всех касается!

— Я не все!

— Я доложу твоему куратору о нарушении по…

— Плевать, отъебись, — перебивает он ее.

— Да я тебя… Да ты… — Вербицкая, красная как рак, в порыве злости сжимает маленькие кулачки.

— Ну и что ты мне сделаешь? Говорю же, мне плевать.

Этот урод харкает ей в тарелку.

И меня накрывает…

Ставлю свой поднос на стол, делаю шаг вперед и отрабатываю на нем свой любимый приемчик.

Даже глазом моргнуть не успевает, как оказывается в унизительной для него позе — на полу, мордой вниз.

— А ты не перепутал так вести себя со старшими? М?

— Сссука, отпусти!

— Что-что? — давлю ногой на спину и продолжаю выворачивать руку.

Стонет, матерится, однако боль мешает ему сконцентрироваться и что-то предпринять в ответ.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Не слышу извинений!

— Да уберем мы! — спешит заверить щуплый доходяга.

— Конечно уберете! — кивает Машка.

— Валите отсюда, — зыркаю на них гневно. — Ваш друг сам справится с этой обязанностью.

Это теперь уже дело принципа!

— А ну-ка прекратили! — орет мне Галина Петровна с раздатки.

— Что там у вас происходит, Харитонова? — интересуется Солдатов, мой одногруппник.

— Воспитательная беседа с быдлом! — отзываюсь я.

— Помочь?

— Не-а.

— Там Колобок катится, если че.

Блин. «Вовремя!» У меня итак три наряда на очереди. Еще один заработать как-то не особо горю желанием.

— Ладно, — наклоняюсь к мычащей бедолаге, — живи пока, но на будущее уясни: тебе следует использовать свой рот исключительно для приема пищи.

Резко отпускаю и, как ни в чем не бывало, занимаю место за обеденным столом.

— Харитонова? — басит Колобков, безошибочно идентифицируя меня по цвету волос.

— А чего я, Георгий Иваныч? — беру хлеб и пододвигаю к себе тарелку.

— Кто там около тебя полы протирает? Встать!

Валиев, тот самый дерзкий первокурсник, чью фамилию я успела прочесть на нашивке, в этот момент как раз поднимается на ноги. Сие действо, естественно, сопровождается смешками присутствующих. Сцену гибели его крутости было кому посмотреть…

— Что с тобой? — Колобков обращается к пострадавшему.

— Упал, — цедит тот, вытирая кровь.

Ухмыляюсь.

Кошмар! Такое пятно на репутации!

Четенько я его о плитку приложила!

Машка, метнувшаяся за новым обедом, тенью проскальзывает на скамейку.

— Свободен. В порядок себя приведи! — приказывает Георгий Иваныч.

— И поднос свой грязный не забудь! — громко повторяю еще раз, пока тот не свалил. — Давай-давай. В ритме вальса.

Бунтарь посылает в мою сторону взгляд, полный ненависти, но, как ни крути, ему приходится засунуть в жопу свою гордость и убрать за собой. В присутствии офицера и курсантов, находящихся в столовой.

— Харитонова, ты сама-то про наряд не забудь! — ядовито выдает Колобков в моей же манере.

— Вы про парадную форму, Георгий Иваныч? — нарочно вывожу его из себя.

— Поговори мне! — гаркает он возмущенно.

— Там ваши любимые киевские котлеты заканчиваются, поспешите! — виртуозно посылаю его в дальние дали.

Задолбал…

— Чего он вечно до тебя докапывается? — шепчет Вербицкая.

— Бывший одногруппник моего отца потому что. Тут, кстати, учились. И никогда не ладили. Для него моя фамилия, что красная тряпка для быка.

— Ааа. Вон оно что!

— Ну да.

— Ты этому уроду нос о плитку разбила, — тихо хихикает Машка.

— Подумаешь, переборщила немного, — равнодушно пожимаю плечом. — Выпендрежник недоделанный.

Становится шумно, и Колобков переключает внимание на ребят, веселящихся у раздатки.

— Рогозин! Федорович! Кищук!

— Ну, щас получат… — предрекает Машка.

* * *

Так и выходит…

Успеваю схомячить борщ, принимаюсь за второе, и только тогда Лютый Колобок отпускает парней и вспоминает про обед.

— Он как развелся, совсем душный стал.

— Проблемы личного характера не должны мешать работе, — распиливаю котлету.

— Девчули… мы к вам, — Кищук приземляется напротив.

— Салют, красивые, — Паша отодвигает мою сумку и плюхается рядом.

— Отгребли?

— Ой, да по хер!

— Иммунитет уже, ей богу!

Точно.

— Гаврилин сказал, к нему щас идем.

— И что будет на этот раз? — подношу вилку с пюре ко рту.

— Ограбление будем разыгрывать. Мы уже поделили группу на три команды. Грабители. Менты. Работники банка. Вы во второй.

— «Обрадовал».

— Я террорист. Обезвредишь меня, Сань? — Пашка подмигивает мне и приобнимает за плечи.