История упадка. Почему у Прибалтики не получилось - Александр Носович

Впрочем, эффективность ультралиберальных реформ в экономике и государственном управлении представляется недостаточным объяснением относительной успешности эстонского развития. В Латвии было всё то же самое, в отличие от Эстонии, там даже никогда не было левых и центристов в правящих коалициях и правительстве, однако итоги латвийского либерального пути по сравнению с эстонскими выглядят совсем жалко. В Эстонии дела в экономике и социальной сфере всё же не так плачевны.

Вероятное объяснение этому — в упоминавшейся уже экономической географии. Эстония расположена между двумя «точками роста» — Финляндией и Санкт-Петербургом, экономической столицей и крупнейшим городом севера Европы. Население и культурной столицы России, и страны Суоми превышает 5 миллионов человек (внушительное преимущество над 1,3-миллионной Эстонией). Финский подушевой ВВП превосходит ВВП Эстонии втрое. Общероссийский ВВП на душу населения ниже эстонского, однако подушевой валовой региональный продукт одного Санкт-Петербурга (более близкий к масштабу Эстонии) намного превосходит и российские, и эстонские показатели. Экономическое и культурное влияние соседнего мегаполиса на экономику и общество Эстонии очевидны, хотя власти страны в силу геополитических и идеологических соображений не поощряют развитие этого направления.

Однако именно активное экономическое взаимодействие Финляндии, а также стран скандинавского полуострова с Россией через Санкт-Петербург стимулирует и подтягивает развитие отстающей Эстонии — «слабого звена» в «треугольнике роста» Финского залива.

«Особое значение приобретает открытость региона и готовность встраиваться в трансграничные формы сотрудничества. По мнению Урпо Кивикари (Хельсинки, Финляндия), в Восточной зоне Балтийского моря можно говорить о „формировании Восточно-Балтийского треугольника роста, включающего Южную Финляндию (Хельсинки), Эстонию (Таллин), Санкт-Петербург и Ленинградскую область“. Этот „треугольник роста“ опирается на разные факторы производства, но благодаря соединению усилий обеспечивает синергетический эффект», — пишут санкт-петербургские экономисты Сергей Кузнецов и Станислав Лачининский.

В Латвии и Литве нет по соседству ни богатой Скандинавии, ни мегаполисов с многомиллионным населением — отсюда и заметное отставание от Эстонии.

То есть географическое положение оказывает существенное влияние на эстонскую экономику вопреки политической воле её правящего класса.

Можно представить, как бы развивалась Эстония, если бы произошло соединение объективных условий для экономического рывка (экономико-географического положения, работающих институтов и эффективной для ведения предпринимательской деятельности государственной инфраструктуры, высокой трудовой этики населения) с волевым решением эстонского истеблишмента задействовать все эти благоприятные факторы. В том числе такой неотъемлемый фактор, как экономико-географическое положение.

На пике популярности мифа о «балтийских тиграх» Эстония пыталась именовать себя то балтийским Гонконгом, то балтийским Сингапуром, то балтийской Южной Кореей. Однако в реальных Гонконге, Сингапуре и Южной Корее «экономического чуда» никогда бы не произошло, если бы правительства этих стран упорно игнорировали фактор географического положения. Отношения Южной Кореи с Японией исторически были напряженными, а ненависть к японцам в корейском обществе намного превышала по градусу прибалтийскую русофобию. Однако как бы смогла Южная Корея развиться в «азиатского тигра» после Второй мировой войны, если бы её руководство препятствовало развитию экономических отношений с гигантским соседним рынком на востоке?

«Плохие взаимоотношения с соседями никому не выгодны. Напротив, все только выиграют, если будут поддерживать нормальные добрососедские связи и сотрудничать. И я сказал бы, что членство в Европейском союзе не может считаться основанием для того, чтобы страны Балтии осмелились бы ухудшать свои отношения с Россией. Более того, ни одна из стран — членов ЕС никогда и никоим образом не способствовала обострению отношений между этими государствами», — это слова Эркки Туомиойя, министра иностранных дел страны, которая для Эстонии служит примером создания успешной экономики, — Финляндии.

Все эти соображения достаточно очевидны, однако представители Эстонии зачастую «проговариваются», что не всё в их поведении является рациональным и прагматичным. Поэтому в итоге вместо скандинавского процветания всё та же общая для Прибалтики деградация. Совпадающая с Латвией и Литвой во всех отношениях, хотя и не такая аховая, как в Латвии и Литве. Но это даже близко не Скандинавия: за последние четверть века Эстония не добилась ничего из того, чего добилась Финляндия во второй половине XX века. Она остается бедным, озлобленным и глубоко закомплексованным восточно-европейским обществом, которое отчаянно пытается если не быть, то хоть казаться северной страной.

4. Будущее Эстонии: сможет ли постсоветская республика стать прогрессивной Скандинавией

Новую шапку надел, а голову не вымыл.

Эстонская пословица

В последние годы в Эстонии осуществлялась масштабная реформа образования, которая, в частности, предполагает переход на всеобщее бесплатное высшее образование и создание в каждом районном центре страны государственных гимназий с элитным уровнем образования. «Самая большая часть реформы — это реформа высшего образования, переход его на безвозмездную основу. Высшее образование в Эстонии вышло из сферы рынка и стало публичным благом», — прокомментировала главную «фишку» реформы одна из основателей Народного фронта Эстонии, на тот момент профессор социологии университета Тарту, депутат Европарламента Марью Лауристин.

Реформа образования идеально подходит для описания противоречивости современной Эстонии. Во-первых, бесплатное высшее образование. Его ввела страна, которая кичится своей ультралиберальностью, в которой в правящих правых кругах модно читать и цитировать книгу «Атлант расправил плечи» Айн Рэнд, а существования социальной сферы не признавать, распространяя на нее рыночные законы. При таком подходе бесплатного образования не должно быть в принципе, не говоря уже о высшем образовании, дающем человеку профессию для зарабатывания на жизнь. Если за образование не пришлось заплатить, то это не образование: качественные образовательные услуги — это элитный дорогостоящий товар.

Так принято считать в правой общественной мысли. Эталоном настоящего образования в ней признаются колледжи и университеты США и Великобритании — частные и платные. Попадание в эту образовательную систему одаренных детей из бедных семей, согласно либеральной концепции, осуществляется исключительно за счет благотворительности — системы грантов, специальных частных фондов.

Эстония считает себя эталоном воплощенной в жизнь модели неолиберального общества. И эта же Эстония вводит бесплатное высшее образование, которое должно выйти из сферы рынка и стать публичным благом. Парадокс?

Объяснение этого парадокса всё в той же эстонской идее фикс: быть или хотя бы казаться частью Скандинавии.

В скандинавских странах высшее образование бесплатно, потому что там создана совершенно иная модель общества — социально-демократическая. Та же Швеция или Финляндия — это государства-общины, в которой социальные отношения тщательно отделяются властями и обществом от рыночных отношений, конкуренции, неравенства и т. п. В Эстонии со времен «очистить площадку» Марта Лаара в официальной идеологии торжествовал социал-дарвинизм, когда каждый отвечает только за себя и выживает сильнейший. И при этом Эстония вводит бесплатное высшее образование, чтобы были потом основания заявить: мы тоже в Скандинавии, у нас — как в Швеции. Это типичная прибалтийская особенность: завышенные амбиции в силу осознания собственной неполноценности.

И вся политика подражания северным странам соткана из таких противоречий. Продолжая тему образования: делая высшее образование бесплатным, одновременно правительство Эстонии реформирует среднюю школу, планируя создание сети гимназий с элитным уровнем обучения. Но ведь для финской системы образования разделение школ на два потока: элитарных и для «простонародья» — это самое страшное табу. Там, наоборот, действует советская «уравниловка»: дети разных способностей и из разных социальных групп должны учиться вместе, иначе не будет построено общество единения и согласия, в котором нет социальной дистанции и слесарь с премьер-министром чувствуют себя равными друг другу. Эстония же, образно выражаясь, пытается «скрестить ужа и ежа»: британскую систему элитных колледжей со скандинавской системой общедоступных университетов. И не ведает, похоже, что творит.