Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14 (СИ) - Мэннинг Майкл Г.

Свою ошибку они обнаружили пятьдесят футов спустя. Переулок закончился тупиком. Они были в ловушке, и единственный выход начали заполнять люди. Чад натянул на свой лук тетиву, и ослабил завязки, удерживавшие стрелы в его в колчане.

— Сколько у тебя стрел, малец? — спросил его лесничий.

Грэм без всякого выражения уставился на него, а его язык ответил сам по себе:

— Пять.

— Дай мне твой колчан, — сказал Чад.

— У меня тоже лук есть, — возразил он. Люди уже бежали к ним.

— Нет времени и нет смысла тратить зря стрелы, — сказал лучник. Его лук уже был поднят, и две стрелы оказались в воздухе прежде, чем он закончил говорить.

У Грэма всё равно сердце к этому не лежало. Мысль о том, чтобы стрелять в людей, после того, как он уже убил столько народу, вызывала у него тошноту — но альтернативы, похоже, не было. Лук Чада Грэйсона равномерно гудел, пока тот натягивал и отпускал тетиву — его руки работали в смертоносном ритме. Менее чем за минуту у него кончились стрелы, а несколько секунд спустя он опустошил и колчан Грэма. На дороге лежали, раскинувшись, семнадцать человек, и большинство из них были мертвы, хотя один или два ещё цеплялись за жизнь — стрелы торчали у них в животах.

— Я всё, малец, — сказал лучник. — Дальше будет худо.

«Всё уже худо — просто ужасно», — подумал Грэм.

— Нет, — внезапно сказал он. Бросив взгляд вверх, он указал своему спутнику.

— До крыши двадцать футов. Даже в юные годы я б столько не вскарабкался, да и времени у нас нет.

Вместо того, чтобы объяснять, Грэм встал на колени, и сцепил ладони, ясно показывая Чаду, что тому следует встать на них.

— Слишком высоко! — возразил Чад. — Даже с твоей помощью мне так высоко не подпрыгнуть.

— Просто напряги ногу, — сказал Грэм. — Остальное я сделаю сам.

Всё больше людей, и несколько стражников, стали появляться у входа в переулок. Отрицательно покачал головой, Чад тем не менее подобрал свой лук, и повесил себе на плечи. Он поставил ногу на сомкнутые ладони Грэма, поддерживая равновесие с помощью положенных на широкие плечи молодого человека рук.

Резко выпрямившись, Грэм с невероятной силой подбросил руки, отправив своего друга в полёт. Чад, ругаясь матом, летел вверх, пока наконец не упал на черепичную крышу. Каким-то чудом он сохранил равновесие, хотя переживание явно его встряхнуло. Глядя вниз, он окликнул:

— А дальше что?

Грэм посмотрел вверх, сгибая колени, пытаясь прикинуть расстояние. Времени на размышления было мало, и он прыгнул настолько высоко, насколько осмеливался. На миг он ощутил, будто летит, а затем миновал край крыши. Он продолжил пониматься ещё десять футов, прежде чем снова упасть, крепко ударившись о твёрдую черепицу. Та стала трескаться и ломаться вокруг него, когда он упал на противоположной стороне крыши, и Грэм начал скользить вниз по её скату.

Катясь вниз, он молотил вокруг себя руками, пытаясь остановить падение, но это было бесполезно — его закованные в броню руки не могли ни за что уцепиться. Когда он в конце концов скатился с крыши, единственным его утешением было то, что он оказался на противоположной стороне здания. Его хитро сделанная броня затвердела, когда он ударился о мостовую, и спасла его от переломов или чего-то похуже, однако он всё равно почувствовал ушиб. Чад выглянул с края крыши, затем повернулся, и осторожно слез с неё, повиснув на руках, прежде чем упасть оставшиеся десять футов.

Молодой воин быстро встал на ноги, но когда он начал было бежать прочь, Чад постучал ему по плечу:

— На этой стороне некому нас увидеть. — Охотник закончил, указав на дверь погреба рядом с тем местом, где они оказались. Дверь была заперта на железный навесной замок.

Грэм мгновенно его понял. Сжав замок двумя руками, он напряг плечи, и изогнулся. Дужка замка оказалась крепче металлической полосы, через которую проходила — та с хлопком оторвалась, оставив дверь погреба без замка и без места, куда его можно было бы навесить. Они поспешно открыли двери, и спустились по ступеням, закрыв двери за собой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не думаю, что кто-то видел, как мы входили, — тихо пробормотал Грэм.

— Чёрт, я нас даже не вижу, — сделал наблюдение лесничий. — Тут темно, как у старушки в…

Грэм закрыл ему рот ладонью, прежде чем Чад успел закончить эту фразу.

— Кто-то ходит наверху, — прошептал он. Вообще-то, там никого не было, но он действительно не хотел услышать окончание поговорки. Некоторые фразы, однажды услышанные, уже нельзя было разуслышать. Он подождал подходящий промежуток времени, прежде чем снова заговорить: — Похоже, что мы находимся в чьём-то погребе.

— Запах действительно соответствующий, — согласился Чад. — Не знаю, как ты тут что-нибудь видишь при закрытых дверях. Тут темно, хоть глаз выколи. — Он чуть помолчал, а затем произнёс скороговоркой: — Чернее чем у коровы в жопе. — Охотник захихикал, закончив своё дополнение.

— Тебе таки не терпелось что-то подобное сказать, а?

— Просто проверял, беспокоят ли тебя коровьи части тела так же, как женские. Теперь я знаю, и мне всего-то нужно сказать что-нибудь про п…мблрлф! — Голос Чада прозвучал невнятно, когда Грэм снова закрыл ему рот ладонью. Егерь тихо посмеялся, когда рука была убрана.

— В следующий раз я запихну плесневелую репу в эту выгребную яму, которую ты зовёшь ртом, — проворчал Грэм.

Охотник осклабился:

— Ты ужасный лжец, парень.

— Я не лгал. Тут повсюду репа.

— Не, не об этом. Я имел ввиду о людях на улице, минуту назад. И как ты можешь так хорошо видеть?

— Грэйс… узы с драконом — они делают меня не только сильнее. Все мои чувства обострились.

— А вот это интересно, — сказал Чад, задумчиво потирая подбородок в темноте. — А как насчёт твоего носа?

— Ну, да… — ответил Грэм, но затем остановился, когда его ноздри заполнил неприятный запах. — Чёрт, ну и вонь! — прошипел он, пытаясь не повышать голос, при этом одновременно подчёркивая, насколько запах выбивал его из колеи. Вопреки себе Грэм начал хихикать, и в его смехе звучали почти истеричные нотки.

Чад смеялся вместе с ним, пока наконец не заволновался о том, что Грэм теряет контроль над собой:

— Хватит, а то ты нас так выдашь.

— Скорее они заметят вонь, идущую из погреба, — парировал Грэм. — Что ты такого съел вообще?

— Думаю, дело в пиве той блудной бабы… или, возможно, в супе с репой…

— Тогда я беру свои слова про гнилую репу назад, — сказал Грэм, снова давясь смехом. — Тогда бы запах нас точно прикончил. — После этого он какое-то время молчал, вновь осознав серьёзность их ситуации. — Как мы вообще можем вот так смеяться, после только что случившегося?

— Ты ж не в первый раз убиваешь людей, — сделал наблюдение охотник.

— Раньше было иначе. Они были убийцами, и я защищал кого-то другого. А здесь была резня. У этих людей не было никаких шансов, но они просто не останавливались… — Грэм не стал распространяться дальше, поскольку у него в горле встал ком. Когда он снова заговорил, он задал вопрос: — Как ты можешь быть настолько спокойным?

— У всех по-разному. Кто-то смеётся, а кто-то плачет после битвы, но хуже всего ночью, когда лежишь один в кровати.

Грэму было слышно старую боль в голосе мужчины. Он знал, что этот лучник убил сотни людей во время войны с Гододдином, и наверняка ещё кого-то до этого.

— Как ты с этим справляешься?

Чад одарил его фальшивой улыбкой:

— Никак. Днём — живу, смеюсь, и не думаю об этом. А ночью, ну, я пью… много пью.

После этого они какое-то время не говорили, но в конце концов Грэм нарушил молчание своим самым ужасным вопросом:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Как думаешь, скольких я убил — там, на улице?

— Выглядело там всё хуже, чем было на самом деле… — сказал Чад, — …восемь, возможно девять.

— Это весьма худо, — подавленно сказал Грэм. — Среди них и женщины были.

— Я убил восемнадцать.

Грэм поднял своё лицо из ладоней:

— У тебя же было только семнадцать стрел.