Волшебное окно - Дэйв Дункан

От этого утра она сохранила лишь отрывочные воспоминания. Она покидала Краснегар летом, сидя в карете с отцом и тетушкой Кэйд, и толпа приветствовала их более или менее искренне. Вернулась же она в непогожее утро, когда шел снег, верхом, с Андором с одной стороны и с отвратительным проконсулом Игинги с другой. Теперь жители города бросали на них косые взгляды или выглядывали из окон, на лицах отражался гнев при виде захватчиков, запрудивших улицы Краснегара.

Служащие дворца и все офицеры были собраны в главном зале, который казался теперь Инос старым и убогим. Они тоже смотрели на легионеров в бессильной ярости. Их приветствия были краткими и неискренними. Здесь были знакомые лица – канцлер Ялтаури и сенешаль Кондорал, мать Юнонини и епископ Хавийли, но все они обрели новое выражение. Лицо Форонода было таким же белым, как его волосы.

Каким маленьким казался Краснегар после Кинвэйла, каким унылым, каким убогим! Замок был просто сараем. А когда Инос вежливо проводили в гостиную и она увидела изящную розовую с золотом мебель, привезенную три года назад тетушкой Кэйд, она показалась неуместно вычурной, насмешкой над вкусом и элегантностью. Но ведь мебель осталась прежней, изменилась сама Иное. Осознав это, она возненавидела себя.

То, как принцесса говорила, как двигалась, как смотрела на окружающих, показывало, что прежняя Инос больше не вернется. Краснегар остался Краснегаром, но Инос была уже другим человеком.

Появились доктора, они кланялись и бормотали извинения. Его величество пришел в сознание и ждет дочь.

Именно в этот момент Инос отдала свой первый приказ.

– Я хочу видеть его наедине! – заявила она и отклонила все протесты. Даже Андора. Даже ненавистного Игинги. Даже тетушки Кэйд.

Как ни странно, это подействовало. Все уступили, и больше всех это удивило саму принцессу. Она поднялась по знакомым лестницам, с недоумением замечая, как выщерблены ступени от бесконечного количества шагов, как узок проход, как отполированы касанием бесчисленных одежд стены. Кинвэйл весь был таким новым. Она зашла в туалетную комнату и вспомнила время, когда здесь была ее спальня и ее кровать стояла у северо-западной стены. Теперь там находился старинный шкаф. Доктора и сиделки вышли из противоположной двери, вежливо поклонились ей. пересекли комнату и стали спускаться по лестнице. И когда все вышли, Инос преодолела страх и стала подниматься.

Полог над кроватью был отдернут, комнату заливал солнечный свет. Сначала она подумала, что произошла какая-то ошибка, какой-то розыгрыш, потому что кровать казалась пустой. Потом она подошла ближе и… и улыбнулась.

* * *

Инос просидела рядом несколько часов, держа отца за руку, разговаривая с ним, когда он был в состоянии, или пережидая, пока пройдет очередной приступ. Его сознание часто мутилось. Иногда он принимал Инос за ее мать.

Время от времени приходила тетушка Кэйд, двигаясь на цыпочках, со скорбным видом. Она пыталась заговорить с братом, и иногда он узнавал ее. Тогда она спрашивала, не нужно ли Инос чего-нибудь, и тихо уходила. Бедная тетушка Кэйд! Провести столько дней в седле! Она проехала весь путь, храбро уверяя, что это самое большое приключение в ее жизни и она ни за что не хотела бы упустить такую возможность. Это совершенно не подействовало на ее фигуру. Она была полненькой, как всегда, а сегодня она выглядела еще и постаревшей.

– Ну, принцесса, – едва слышно спрашивал Холин-дарн, приходя в себя, – нашла ли ты приятного молодого человека?

– Думаю, да, отец. Но мы не давали друг другу обещаний.

– Подумай хорошенько, – сказал он, сжимая ее руку. Затем он начал бормотать что-то о починке помоста для музыкантов, который был снесен еще до рождения Иное.

Портрет ее матери был сдвинут немного в сторону. Рядом с ним висел рисунок пастелью, сделанный Джалоном. Инос выглядела на нем удивительно юной, просто ребенком.

Отец спросил о Кинвэйле и вроде бы понял кое-что из ее ответа. Он говорил о людях давно умерших и о делах давно решенных. Когда боль усиливалась, она предлагала позвать врача, но он отказывался.

– Хватит с меня!

Позже, после долгого молчания, король внезапно широко открыл глаза. Инос подумала, что это еще один приступ, но он как будто вспомнил что-то важное.

– Ты хочешь его? – спросил он, пристально глядя на нее.

– Чего хочу, отец?

– Королевство, – сказал он. – Ты хочешь остаться в Краснегаре и править им? Или тебе будет лучше в более теплом климате? Тебе нужно выбирать. И скорее!

– Я считаю, что у меня есть долг, – твердо ответила Иное. – Я вряд ли буду счастлива, отказавшись его выполнить. – Принцессе казалось, что отец должен быть доволен ответом, хотя не могла подавить невольное раздражение. Почему она не вольна в действиях, когда простые люди свободны? Она же не просила, чтобы ее сделали принцессой!

Отец сжал ее руку.

– Ты выросла!

Инос кивнула и сказала, что тоже так считает.

– Так ты попытаешься? – спросил он. – Я думаю, у тебя получится. – Его глаза беспокойно обежали комнату. – Мы одни? – Девушка подтвердила это. – Тогда придвинься, – мягко попросил он. Она наклонилась к отцу, и король прошептал ей на ухо какую-то бессмыслицу. Инос даже подпрыгнула, ведь только что казалось, что он в здравом уме. Он слабо улыбнулся, как будто сказать это потребовало усилий. – От Иниссо!

– Да, отец.

– Спроси Сагорна, – прошептал он. – Ты можешь доверять Сагорну. Может быть, Тиналу, иногда… Но не остальным. Никому из остальных.

Инос подумала, что это слишком суровый приговор всем слугам, которые всю жизнь верно служили Холиндарну, если он имел в виду их. А кто такой Тинал? Отец явно заговаривался. Но Сагорн? Андор сказал, что Сагорн вернулся в Краснегар, когда она уже уехала, но его нигде не было видно.

Ее отец неожиданно поморщился, но сразу произнес:

– Собери Совет.

– Давай попозже, – предложила Иное. – Лучше отдохни. Он покачал головой и настойчиво произнес:

– Я должен им сказать!

Как раз тогда тетушка Кэйд опять зашла в комнату, и Инос попросила ее собрать Совет. С некоторым сомнением матрона пошла выполнять поручение. Вскоре они все вошли в комнату – епископ, Ялтаури и еще несколько человек. Но в это время король уже бормотал что-то о кораблях с зерном и белых лошадях. Совет удалился.

После этого Холиндарн стал быстро слабеть. Периоды молчания тянулись дольше, прерываясь изредка шипением торфа в очаге и завыванием ветра за окном. Инос вспомнила, как боялась в детстве этого завывания. Раз или два она слышала негромкий скрип сверху, но посчитала это игрой воображения. Во время следующего прихода тетушки Кэйд она попросила прислать врача, и тот оставался возле больного.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});