Дети порубежья - Вера Школьникова

— А ты всегда задаешь глупые вопросы, или только сегодня?

— Почему это мой вопрос глупый?! - Возмутилась Саломэ.

— Потому что глупо задавать вопросы, ответ на которые ты и так знаешь, — пояснил мальчик, подобрав тем временем последний откатившийся в сторону персик. — Разумеется, рвать фрукты в оранжерее могут только садовники. И если ты сейчас спросишь: "тогда зачем ты это делаешь?", я окончательно поверю, что девочки не отличаются умом.

— Может я и не отличаюсь умом, но ты уж точно не отличаешься вежливостью!

— Ты права, — неожиданно миролюбиво согласился мальчик и протянул ей персик, — вот, возьми, он сладкий. Меня зовут Леар, а тебя?

— Саломэ, — ответила девочка, окончательно растерявшись — как себя вести с этим странным мальчишкой? Но персик она взяла.

— Саломэ? Королевское имя. Его носили двенадцать наместниц.

— Так звали мою маму до того, как она стала белой ведьмой.

— Твоя мама — белая ведьма? — Удивился Леар, — разве у них бывают дети? Погоди, да ты и сама в синем.

— Мама перестала быть ведьмой, когда встретила папу. А я послушница ордена Алеон. Уже целый год.

— А я герцог Суэрсена и ученик Хранителя. Уже два года. Да ты ешь персик, я ведь все равно его уже сорвал.

Он провел девочку по узкому проходу туда, где переплетенные лианы образовывали нечто вроде укромной беседки. Они сидели на скамейке, ели персики, и в самом деле сладкие, истекающие соком, Саломэ испачкала руки и платье, и разговаривали. Леар рассказывал о жизни при дворе, о книгах в библиотечной башне, о забавных привычках старого Хранителя, которого, несмотря на снисходительный тон, похоже, искренне уважал.

Саломэ, в свой черед, делилась смешными случаями из жизни учениц ордена, вспоминала дом — отца, маму, младшего брата. Леар о своей семье молчал, но слушал с интересом. Он вообще оказался на удивление внимательным слушателем, и, как Саломэ убедилась после, не забывал ни слова из услышанного. Персики скоро закончились, улики в виде косточек аккуратно зарыли под деревом, было видно, что Леару не впервой заметать следы преступлений, а под ногтями Саломэ снова появилась черная полоска грязи.

* * *

— Ты накормил меня персиками, потом мы зарыли косточки, и я испачкала платье, и все время поворачивалась боком, чтобы спрятать пятно. Боги, кажется, с тех пор прошла целая вечность!

— Саломэ, — Хранитель отошел от окна и остановился перед наместницей, наклонив голову так, чтобы видеть ее глаза, — я люблю тебя. И хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Леар! Ты все-таки не в себе, — Саломэ попыталась отодвинуться, но его руки легли ей на плечи. — Отпусти меня!

Он наклонялся все ниже и ниже, его лицо вплотную приблизилось к ее лицу, Саломэ уже чувствовала его дыхание на своих губах и в отчаянии закрыла глаза, понимая, что нужно кричать, но не смея. Если она позовет на помощь — Леару конец, за посягательство на наместницу карают смертью. Но если Хранитель и сошел с ума, то не настолько, чтобы силой вырвать у нее поцелуй. Его губы так и не коснулись ее губ, Леар отпустил девушку и отошел в сторону:

— Не бойся. Я никогда не причиню тебе вреда, Саломэ. Но я не понимаю. Почему? Почему ты не хочешь быть со мной? Только не лги, что не любишь меня.

Саломэ молчала. Она рада была бы солгать, но не могла, потому что сама уже не знала, кого она любит — живого Леара Аэллина, из плоти и крови, друга, собеседника, учителя… или короля, существующего только в ее воображении. Какая-то часть ее души кричала: скажи да, глупая девчонка, хватит цепляться за мираж! Но она помнила слова короля: "Я вернусь. Уже скоро, верь мне, жди меня", — и Саломэ отбросила сомнения. Король выбрал ее, а она выбрала короля, а все прочее не имеет значения. Наместница резко поднялась:

— В память о нашей давней дружбе я забуду об этом разговоре, герцог. Но я больше не хочу видеть вас при дворе. Я сегодня же попрошу жрецов Аммерта прислать нового Хранителя, а вам я приказываю вернуться в Суэрсен и не появляться в столице. Вы посягнули на супругу своего короля.

— Короля? — Переспросил Леар, с пугающе спокойной улыбкой выслушав ее слова. — Какого короля?

— Короля Элиана! Основателя империи и вашего сюзерена!

— Вынужден вас разочаровать, ваше величество. Короля Элиана никогда не существовало, по крайней мере, в общепринятом понимании. Вот, ознакомьтесь, весьма поучительное чтение. — Он протянул ей тонкую книжку в черном кожаном переплете, — это та самая книга, из-за которой мой отец сцепился с наместницей Энриссой. Та самая книга, что привела к восстанию.

Саломэ прочитала заглавие — "Сказание о храбрых деяниях и погребении Воителя".

— При чем здесь это?

— Читайте, — приказал Леар, и она раскрыла книгу.

Саломэ хорошо знала старое наречие, но с трудом смогла пробиться через хитросплетения выцветшего текста — слишком много лет было этому манускрипту, знакомые буквы складывались давно забытые слова, она с трудом улавливала смысл, а осознав, побледнела:

— Это неправда! С чего ты решил, что этот военачальник и король — один и тот же человек?

— Потому, что этот военачальник основал город Сурем и присоединил к нему земли, а умерев, оставил после себя править свою жену, Саломэ Прекрасную. Не слишком ли много совпадений?

— Но эльфы…

— Эльфам выгодно оставаться родичами великого короля Элиана. Всегда найдется трепетная наместница, что из любви к своему каменному супругу позволит его родственникам творить все, что тем заблагорассудится, например, сжигать людей заживо, — он без всякой жалости повернул нож в ране, зная, с какой болью наместница переживает свое поспешное решение.

Саломэ растерянно держала книгу, не зная, что с ней делать, на глаза навернулись слезы:

— Ты лжешь! Я не верю! Король обещал вернуться, совсем скоро. А эта книга — жалкая подделка!

— Именно поэтому эльфы охотились за ней два столетия! А что король обещал вернуться, ты повторяешь мне, сколько я тебя знаю, вот уже двадцать лет. А статуя как лежала на постаменте, так и лежит, хотя ты каждый день пол в часовне слезами моешь!

— Все, что у тебя есть — старый пергамент!

— А у тебя и того нет, только невидимый призрак!

— Это пустой спор, — Саломэ не на шутку разозлилась. Так значит все это время верный друг Леар считал ее сумасшедшей? А она-то, глупая, думала, что он единственный не насмехается над наивной наместницей за глаза, единственный, кто разделяет ее веру! Но гнев быстро отгорел, теперь она хотела только одного — никогда больше не видеть Леара, пусть убирается прочь. И Саломэ нашла способ заставить его отступить. Только глупец примет вызов, который она бросит Хранителю. А Леар Аэллин был кем угодно, быть может, безумцем, но только не глупцом:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});